а копащыны 12 денег.
В Курском уезде, в Черенчиньском погосте, в деревне в Дроздынях в вопчей, на Орининской четверти Федоровские жены Хромого, за Ильею за Квашниным, что тое четверть взял в приданое за Ориною: дв. Лучка, дв. Левка да Федосейко Тереховы, сеют ржы 4 коробьи, а сена косят пол-30 копен, 2 обжы; старого дохода 3 гривны, 4 коробьи ржы, 7 коробей овса, коробья ячменя; а новой доход по тому ж. А половина тое деревни Олферьевская, Иванова сына Офонасова, за Федосьею за Дюкинской с сыном да с пасынком, и та половина писана в сем погосте с их обжами вместе. А четверть Матвеевъская Остафьева Грузова за Микифором за Бестужим, а та четверть писана в сем же погосте. И по старому писму в сей деревне на четверти один двор, человек, обжа. Старого дохода 3 гривны, 4 коробьи ржы, 7 коробей овса, коробья ячменя. И прибыл двор, человек, обжа. И по новому писму в сей деревне, на Орининской четверти, 2дво-г pa, 3 человеки, а обжы 2, a coxa без трети. А нового дохода 3 гривны, 4 коробьи ржы, 7 коробей овса, коробьа ячмени. А копащыны 12 денег, 3 копачи» 35.
Из этого описания видно, что деревня Дроздыни состояла из трех боярщинок, причем одна составляла половину, а две другие по четверти села. По материалам старого письма, половина Дроздыней (4 обжи) принадлежала Олферию Ивановичу Офонасову, четверть (2 обжи) — Матфею Остафьевичу Грузову и четверть (2 обжи) — некой Орине, которая принесла ее в приданое своему мужу Федору Хромому.
Мятлев понимает положение Орины иначе. Он считает, что Орина, унаследовав боярщинку после смерти своего мужа Федора Хромого, вторично вышла замуж за московского помещика Илью Васильевича Квашнина, который, таким образом, пользовался этими землями на основании не только поместного, но и вотчинного права 36. Не думаю, что исследователь прав: сама синтаксическая форма цитированного места о приданом такова, что может быть истолкована иначе — упоминание Ильи Квашнина разрезает единый текст о персональной принадлежности волостки Орине как земель, принесенных ею в приданое Федору Хромому, а не вотчины Федора Хромого. Впрочем, ту же мысль — вопреки своему выводу — прекрасно обосновывает и Мятлев. Установив, что все земли Орины (а они находились в разных районах Новгородской земли) перешли в поместье Квашнина, Мятлев обратил внимание на то, что в Водской пятине, согласно переписной книге 1500 г., деревни Федора Хромого отданы в поместье Тимофею Зезевитову, а Орина при этом не упоминается вовсе37. Из этого проистекает логический вывод: владения Орины составляли ее приданое «при выходе замуж за первого ее мужа новгородского вотчинника Федора Хромого», тогда как собственные его вотчинные земли конфисковывались в процессе «вывода» отдельно 38.
Рассмотрим теперь состав землевладельцев в Ходы-нях и Сельской Луке.
«В Черенчическом же погосте дворы Оринские Федоровы жены Хромого за Ильею за Васильевым сыном Квашнина и великого князя в вопчих деревнях в Олферь-евских Офоносова в Кормлспской волости в селце в Хо-дынях: дв. Илейка, дв. Фотьян, паш. 8 корьи, сен. 50 коп., 2 обжы. В деревне в Селскои Луке: дв. Окат да Васко, наш. 5 корьи, сен. 80 коп., полторы обжы. И сох по но* вому писму дворы 3, 4 человеки, пол-четверты обжы, соха с полутретью. А дохода емлет Илия 4 корьи ржы, 6 корьи овса, боран, а ключнику 4 сыры, 4 горсти лну.
В Черенчицком же погосте деревни Васильевские Степанова Забелина за Микифором за Васильевым сыном Ярофеева. Дер. Золотово: дв. Якшо Иванов, паш.
3 корьи, сена 30 коп., обжа. Дер. Карпово: дв. Фофан Вошко, паш. 2 корьи, сена 20 коп., полобжы. Дер. Каменка: дв. Васко Пантелеев, зять его Гридка, паш.
4 корьи, сена 80 коп., обжа. Васильевские же дворы в великого князя в вопчем селце в Ходынях в Олферьевском Офоноса, в Кормленской волости: двор Вахно Губарев да сын его Гридка, дв. Иваш и Левки, дети его Якуш да Торас, дв. Федко Насонов, дети его Михал, дв. Никитки Костин, паш. 17 корьи, сена 100 копен, 4 обжы. И сох по новому писму 3 деревни, а дворов 7 и с теми, что в вопчем селце, а людей 12 чел., а обжы полсемы, 2 сохи с полтретью. А доход с них емлет Микифор денгами и за хлеб полтора рубля и полпяты гривны, а мелкого дохода: 4 бораны, 4 куров, 4 ставца масла, 40 яиц, 5 овчин,
5 лопаток, пяток лну. А перед старым писмом убыла у них пол-обжы. А копатцкие пошлины дают с тех деревень Корскому наместнику полчетверты гривны без ден-ги, с 12 чел. по 4 денги.
В Черенчицком же погосте деревни Тимофеевские Грузова за Митею за Тимофеевым за сыном Бестужева. Дер. Грива: дв. Васко Мартынов, да Васка Ряб, паш. 2 корьи, сена 50 коп., обжа. Тимофеевские же были дворы в вопчем селце в великого князя в Ходынях, в Кормленской волости: дв. Яшка Дмитров, сын его Иванец, дв. Фомка Степанов, паш. 9 корьи, сена 40 коп., 2 обжы, Сох по новому писму деревни 1, а дворов 3 и с теми дворы, что в вопчем селце, а людей 7 чел., а обжы 3, соха, А дохода с них емлет Митя денгами и за хлеб 10 гривен без 2 денег. А копатцкие пошлины дают Курскому наместнику 2 гривны, а 7 чел. по 4 денги» зэ.
Если рассматривать землевладение только в Ходынях, то оно предстанет перед нами в строго пропорциональном соотношении: 2 обжи принадлежали вдове Федора Хромого Орине, 2 обжи — Тимофею Грузову и 4 обжи — Василию Степановичу Забелину. Эта пропорция практически не меняется, если рассматривать и соотношение владений тех же лиц по всему массиву их боярщинок. В целом Орина владеет здесь 3,5 обжи (1,5 обжи в Сельской Луке), Василий Забелин — 6,5 обжи, Тимофей Грузов — 3 обжами. И там, и здесь Василию принадлежит половина земель, двум остальным владельцам— другая их половина.
Нет сомнения в том, что Василий Степанович Забелин идентичен хорошо известному нам Василию Степановичу, племяннику Василия Федоровича и внуку Федора Остафьевича. Мы предполагали отыскать его землевладение только в Ходынях, но не в Дроздынях и не в Сельской Луке. Так оно и оказалось. Добавлю к этому, что вопреки, казалось бы, ясному указанию рядной Василий Степанович Забелин владеет еще 4 обжами в «воп-чей» деревне Налючах на Поле и 3 обжами в соседней с этим погостом деревне Головкино40. Трудно представить себе, чтобы эти земли были его собственной прикупкой. Основной массив семейных владений здесь приобретен по менным и купным грамотам Федором Остафь-евичем, а затем перешел в руки не Степана, а Василия Федоровича. В таких условиях прикупать что-либо не к своему, а к дядиному участку было бы бессмысленно. Можно высказать предположение, что эти 7 обеж, не оговоренные в духовных, были личной собственностью жены Федора Остафьевича Офимьи, принесенные ею мужу в приданое и ею же завещанные после смерти Степана — внуку Василию Степановичу. Напомню, что в момент составления духовной Федора Остафьевича она была жива и получала по этой духовной земли на Поле, в Налючах и на Сомшине.
Поскольку Василий Федорович не имеет никакой доли в ловатской волостке (Ходыни — Дроздыни — Сельская Лука), очевидно, что владение в Ходынях идентично владению Степана Федоровича и, следовательно, Федора Остафьевича. Именно этого объема отчина унаследована на Ловати Федором Остафьевичем от Остафьи Онаньинича. Хотя последний и упоминает в качестве своей отчины и дедины не только Ходыни, а также Дроздыни и Сельскую Луку, однако этот массив был разделен между Онаньей и Семеном еще на рубеже XIV–XV вв., и другая его половина оставалась во владении наследников Семена. Но с Ходынями, Дроздынями и Сельской Лукой всякий раз связана Орина. Поэтому нет оснований сомневаться в том, что она находилась в кровном родстве с Онаньиничами.
Вопрос о генеалогической связи владений Онаньини-чей с другими совладельцами ловатской волостки — Ол-ферием Офонасовым, Грузовыми и Ориной — чрезвычайно сложен. Рассмотрим проблему Офонасовых.
Мы уже видели, что в Дроздынях Олферию Офона-сову принадлежит половина села. В интересующих нас селах на левом берегу Ловати формально его владений нет. Однако после новгородского «вывода» и Ходыни, и Сельская Лука были взяты в так называемую Кормлен-скую (дворцовую) волость, которая в целом называется «Олферьевской Офонасовской». Объем этой волости равен 94,5 обжи, а ее жеребьи находились в Офремовском, Рамышевском, Черенчицком и Воскресенском погостах Шелонской пятины, описание которых, к сожалению, дошло до нас в совершенно неудовлетворительном виде41. По-видимому, конфискация земель Олферия Офонасова затронула и других землевладельцев, родственно с ним связанных. Эта конфискация, как увидим, была произведена не во время «вывода», а гораздо раньше.
Олферий Иванович Офонасов характеризуется данными писцовых книг как один из крупнейших землевладельцев Новгорода. Но он известен и как выдающийся политический деятель антимосковского направления. В конце 1475 г. Иван III во время своего «мирного похода» на Новгород «выслал от себя вон Ивана Афанасова да сына его Олфериа, да тех поимати же велел в том, что мыслили от великого князя Новугороду датися за короля; а взял Ивана Василей Китай, а сына его Юрьи Шестак. Потом же в третей день во вторник прииде к великому князю на Городище архиепископ и посадници бити челом от всего Новагорода о изыманых боярех, чтобы пожаловал, смиловался, казни им отдал и на поруку их дал. Князь же великий владычня челобитья и Новагорода не приа и отвеща им тако: «ведомо тебе, богомол-цу нашему, и всему Новугороду, отчине нашей, колико от тех бояр и наперед сего лиха чинилося, а нынеча что ни есть лиха в отчине нашей, то все от них чинится; ино как ми за то их жаловати?» Да того же дни и послал их к Москве, оковав, с своими приставы» 42.
Отец Олферия Иван Офонасович, арестованный Иваном III в 1475 г. и к моменту боярского «вывода» умерший (иначе земли числились бы за ним, а не за Олфе-рием), впервые упоминается как посадник под 1459 г., когда он сопровождал владыку Иону на поставление в
Москву43. Сопоставление с летописным списком посадников устанавлйвает, что именно он носил прозвище Не-мир 4 \ хотя «Житие Михаила Клопского» и называет Немира Иваном Васильевичем