города. Прочность традиционных внутрикончанеких связей имела в своей основе, как можно догадываться, устойчивость первоначальных боярских гнезд, сохранивших на протяжении веков всю систему экономического и политического влияния на граждан своего конца. В этой связи интересной кажется многократно отмеченная при раскопках устойчивость не только городской планировки, но и усадебных границ, остававшихся практически неизменными на всем протяжении второй половины X–XV в.1
Разумеется, вопрос о взаимосвязи владельцев усадеб может быть окончательно решен только в результате подробного изучения всех берестяных грамот и всех усадебных комплексов, однако приступить к его изучению возможно лишь путем исследования наиболее достоверного и поддающегося полному истолкованию материала. Таким материалом представляется мне комплекс берестяных грамот, связанных с семьей Мишиничей — Онцифо-ровичей. С источниковедческой точки зрения комплекс этих грамот обладает несколькими бесспорными преимуществами.
Во-первых, адресатами, а в ряде случаев авторами грамот Мишиничей— Ондифоровичей были хорошо известные в истории Новгорода политические деятели; следовательно, сведения о них, почерпнутые из самих грамот, могут быть активно дополнены показаниями других источников. Во-вторых, рассматриваемый ниже комплекс включает в свой состав большое число документов и, таким образом, может быть уверенно привлечен к выводам, касающимся принадлежности сохранивших его усадеб. В-третьих, социальная принадлежность Мишиничей — Ондифоровичей к высшей аристократии боярского Новгорода не требует особых обоснований. В-четвертых, проверка полученных сегодня выводов может быть сделана расширением раскопочных работ в районе расположения уже исследованных комплексов.
1. Берестяные грамоты Мишиничей — Ондифоровичей и некоторые проблемы их атрибуции
История боярской семьи Мишиничей — Онцифорови-чей в общих чертах запечатлена в летописном рассказе, который позволяет связать нитью восходящего родства представителей по крайней мере пяти поколений этой семьи. Последним ее достоверным членом, известным летописцу, был Юрий Онцифорович, впервые упомянутый под 1376 г., избранный на посадничество в 1409 г. и умерший в 1417 г.2 Летопись, правда, не содержит прямых указаний на его происхождение от Онцифора Лукинича, однако такое указание имеется в списке новгородских посадников, помещенном в начале Комиссионной рукописи перед текстом Новгородской I летописи младшего извода3. Указанный список был составлен около 1423 г.4, т. е. спустя всего лишь шесть лет после смерти. Юрия Онцифо-ровича, и приведенному в нем сообщению можно довериться с полным основанием.
Отец Юрия — Онцифор Лукинич упомянут летописцем впервые под 1342 г.; в 1350–1354 гг. он был посадником, затем отказался от степени и в 1367 г. умер. Летописец рассказывает о его происхождении от Луки Варфоломеевича, погибшего во время похода на Двину в 1342 г., а до того упомянутого в летописном рассказе под 1333 г.5
Летописный контекст не оставляет сомнений в том, что Лука был сыном посадника Варфоломея Юрьевича,
упоминаемого в летописи с 1331 г., а в актах — с 1323 г. и умершего в 1342 г.6 Рассказ о его погребении сообщает, что Варфоломей был сыном посадника Юрия Мишини-ча, избранного на посадничество в 1291 г. и погибшего в битве под Торжком в 1316 г.7
Свидетельство о том, что Юрий Мишинич приходился родным братом еще одному посаднику второй половины XIII в. — Михаилу Мишиничу, появившемуся впервые на страницах летописи под 1272 г. и умершему в 1280 г.8, содержится лишь в списке посадников, составленном около 1423 г., т. е. спустя почти полтора столетия после смерти Михаила Мишинича, и может оказаться ложной реконструкцией, основанной составителем списка лишь на тождестве отчеств Юрия и Михаила.
Существует еще два летописных имени, вызывавших предположения о родстве их носителей с семьей Миши-ничей — Онцифоровичей. Летопись под 1376 г. упоминает некоего боярина Максима Онцифоровича, а под 1421 г. — Лукьяна Онцифоровича9, редкое отчество и время деятельности которых вполне соответствует догадкам о том, что они могли быть сыновьями Онцифора Лу-кинича и братьями Юрия Онцифоровича.
Приведенные сведения могут быть изложены в виде генеалогической таблицы (схема 1).
СХЕМА 1
Юрий Мишинич
I
Варфоломей
I
Лука
I
Онцифор
!
I I I
Юрии Максим Лукьян
В публикациях А. В. Арциховского выявлено в общей сложности 30 берестяных грамот, полученных или написанных членами семьи Мишиничей10. Из них одна написана Варфоломеем (№ 391), одна — Лукой (№ 389), семь грамот получены (№ 98—101, 180, 339, 385) 11 и две написаны (№ 354, 358) Онцифором, пять грамот получены Юрием Онцифоровичем (№ 94, 97, 167, 362, 370).
Совокупность перечисленных грамот, сохранивших имена достоверных членов семьи Мишиничей, является важнейшим аргументом в пользу безусловной правильности общей атрибуции всего комплекса. Однако издателем грамот были привлечены и иные убедительные доводы, подтверждающие правильность их определения.
Относительная и абсолютная хронология грамот с достоверными именами Мишиничей, устанавливаемая согласным показанием стратиграфических и палеографических данных, полностью соответствует летописной хронологии этих имен. Все пять грамот Юрия Онцифоровича извлечены из слоев 5—8-го ярусов, датируемых средствами дендрохронологии 1369–1422 гг. Шесть из девяти грамот Онцифора (№ 99—101, 180, 354, 358) найдены в слоях 9-го яруса, датируемого 1340–1369 гг. Что касается остальных трех, то одна из них (№ 98), обнаруженная в слоях 8-го яруса (1369–1382 гг.), фактически принадлежит к тому же документу, что и обрывок № 100, а этот последний был найден в 9-м ярусе. Грамота № 98, таким образом, еще в древности была перемещена в лежащий выше слой во время каких-то местных работ. В остальных двух грамотах (№ 339, 385), извлеченных из более поздних слоев 6—7-го ярусов, Онцифор титулуется посадником (в Новгороде был только один посадник с таким именем). Наконец, грамоты Луки и Варфоломея обнаружены соответственно в 10-м (1313–1340 гг.) и 11-м (1299–1313 гг.) ярусах.
Отмеченные хронологические совпадения были подтверждены Арциховским характеристикой адресатов этих грамот. Адресаты были богатыми феодалами; к ним обращаются, употребляя термин «господин»; в двух грамотах (№ 98, 358) Онцифор назван посадником, еще раз слово «посадник» встречено в грамоте, не сохранившей имени адресата (№ 339), но относящейся к тому же комплексу.
К этим аргументам добавляется и еще один — топографический. Летописный рассказ 1342 г. сообщает о том, что Варфоломей Юрьевич был погребен в «отне гробе», т. е. в гробу его отца — Юрия Мишинича, а Академический список Новгородской I летописи младшего извода уточняет местонахождение этой могилы: «у святых 40». Церковь Сорока мучеников, возле которой в 1219 г. собиралось вече Неревского конца12, ныне не сохранившаяся, находилась в ближайшем соседстве с местом раскопок на Неревском конце; она отстояла от исследованного перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц на каких-нибудь 100 м 13 „
Более точное указание на место жительства другого члена семьи Мишиничей — Ондифоровичей содержится в приписке 1400 г. к новгородскому Прологу из Синодального собрания: «В лето 6908 индикта 9 лета написаны быша книгы сия глаголемый пролог ко святома чюдо-творцема и безмездникома Козмы и Дамьяну на Куз-модемьяну улидю при князи великом Васильи Дмитриевиче, при архиепископе новгородьсгемь владыце Иване, а повелениемь рабов божиих боголюбивых бояр Юрья Он-сифоровича, Дмитрия Мчкитинича, Василья Кузминича, Ивана Даниловича и всих бояр и всей улиди Кузмодемья-не» 14. Приписка 1400 г. говорит о том, что Юрий Онцифо-рович жил на Козмодемьянской улице Неревского конца, т. е. именно на том участке Новгорода, который подвергся раскопкам в 1951–1962 гг. Наконец, здесь же находится и церковь Спаса на Разваже, строителем которой Новгородская II летопись называет Лукьяна Онцифоро-вича 15.
Местоположение посадничьей усадьбы устанавливается с предельной точностью. Во-первых, из 16 грамот с именами известных по летописи членов семьи Мишиничей— Ондифоровичей 13 найдены в границах усадьбы, получившей условное литерное обозначение «Д» и занимавшей часть квартала, который примыкал к перекрестку Великой и Козмодемьянской улиц с северо-запада. Лишь 3 грамоты (№ Э54 — Онцифора и № 362, 370 — Юрия) обнаружены на территории соседней усадьбы «И», находившейся к югу от усадьбы «Д», по другую сторону Козмодемьянской улицы. Во-вторых, именно на усадьбе «Д» раскопками 1953 г. были вскрыты остатки каменной постройки 5-го яруса (1409–1422 гг.), определенной как боярский терем.
Бесспорность атрибуции 16 грамот с достоверными именами Мишиничей — Ондифоровичей позволила Арци-ховскому отнести к той же семье еще нескольких авторов и адресатов, имена которых известны летописцу, но без указания их связи с Онцифоровичами. Среди таких грамот наиболее заметную группу составляют восемь берестяных писем, адресованных «господину Михаилу Юрьевичу» (№ 157, 297, 300, 301, 306, 308, 311, 313). Все эти грамоты найдены на территории одной усадьбы («И») в слоях 3—6-го ярусов (1396–1446 гг.). Предположение, что Михаил Юрьевич был сыном Юрия Онцифоровича, подтвердилось в 1958 г. находкой берестяной грамоты № 301, в которой Михаил Юрьевич назван «сыном посадничьим». Ардиховский обращал также внимание на факт церковного строительства Михаилом Юрьевичем в Кол-мове, т. е. в монастыре, территориально примыкающем к Неревскому концу16. Однако некоторые сомнения в такой идентификации порождает принадлежность всех грамот Михаила Юрьевича не к усадьбе «Д», где обнаружено большинство грамот Мишиничей — Онцифорови-чей, а к усадьбе «И».
Не мог ли Михаил Юрьевич быть сыном другого одноименного посадника Юрия? Списки новгородских посадников знают двух современников Юрия Онцифоровича с таким именем. Юрий Дмитриевич упоминается в летописи как посадник в 1397–1409 гг.; он умер в 1410 г. Юрий Иванович известен летописцу между 1350 и 1380 гг.