Снова, как и в грамоте № 370, мы видим сочетание в одном документе имен Юрия и Максима, совпадающее с сочетанием имен братьев Ондифоровичей. Относя три автографа Максима к Максиму Онцифоровичу, мы теперь должны вернуться к сведениям об их усадебной принадлежности. Грамота № 177 найдена на усадьбе «И», уже известной нам по обнаруженным на ее территории письмам с именами Онцифора, Юрия, Михаила и детей Михаила. Грамоты № 253 и 290 происходят с усадьбы «Е», составляя часть комплекса, в который входят и те грамоты, которые были адресованы Максиму (№ 91, 271, 279). Последним обстоятельством, как кажется, и решается вопрос об общей принадлежности всех перечисленных грамот с именем Максима. Они написаны или получены одним человеком — Максимом Онцифоровичем, сыном посадника Онцифора и братом посадника Юрия.
4. Печать Афанасия Онцифоровича
Имя еще одного члена семьи Онцифоровичей, до сих пор совершенно не известное, позволяет установить найденная в 1954 г. костяная матрица для воскомастичной печати. Эта матрица представляет собой низкий цилиндрик диаметром 18 мм и высотой 8 мм, имеющий сквозной канал для ношения на шнуре и снабженный на плоской поверхности штампа углубленной зеркальной надписью в четыре строки:
ОФА НАСАО НЦИ ФО
Она была обнаружена в квадрате 972 Неревского раскопа на глубине 21–40 см. Ее стратиграфический уровень совпадает с уровнем напластований 2-го яруса, который дендрохронологически датируется серединой — второй половиной XV в. (1446–1462 гг.).
Разумеется, в момент находки костяная печать вызвала определенные ассоциации с уже открытой в 1953 г. первой серией берестяных грамот Онцифоровичей, однако тогда подтвердить такую связь было нечем. Афанасия Онцифоровича не знают другие источники, а стратигра-фйческая дата находки оказалась значительно моложе того периода, когда еще могли действовать возможные сыновья Онцифора Лукинича. Кроме того, место находки печати, обнаруженной на границе усадеб «Б» и «Е» в 25 м от мостовой Великой улицы, значительно отстояло от места средоточия берестяных грамот Юрия и Онцифора.
Исчерпывающая атрибуция костяной печати Афанасия Онцифоровича стала возможной лишь после находки в 1957 г. берестяной грамоты № 273. Эта грамота дошла до нас в обрывке, который сохранил полностью первые две строки письма: «Поклоно от Павла и от всих Мрав-гици ко Юрегу и ко Офоносу…» 44 Арциховский при публикации документа не связывал его с перепиской семьи Мишиничей, поскольку в своем тексте он не содержит прямых указаний на такую принадлежность. Стратиграфическое положение грамоты № 273 (из слоев 8-ю или 9-го яруса) и дендрохронологическая ее дата (1340–1382 гг.) совпадают с периодом деятельности сыновей умершего в 1367 г. Онцифора Лукинича. Однако наличие в грамоте имени второго адресата — Афанасия, — вовсе не известного в других источниках, ставило под сомнение отнесение грамоты № 273 Юрию Онцифоровичу.
Сопоставление грамоты № 273 и костяной печати позволяет предпринять совместную атрибуцию обоих рассматриваемых памятников. Матрица печати засвидетельствовала существование в Новгороде лица, связанного с той территорией, которая была вскрыта Неревским раскопом, и носившего имя Афанасий Онцифорович. Грамота № 273, обнаруженная на стратиграфическом уровне берестяных грамот Юрия Онцифоровича, адресована Юрию и Афанасию. Она принадлежит к числу многочисленных среди берестяных документов крестьянских пи-сем-челобитий феодалам и написана крестьянами села Мравгицы своим господам, выступающим как равноправные адресаты. Соединение всех этих данных дает возможность говорить о том, что грамота была получена братьями Юрием и Афанасием Онцифоровичами, и включить ее в число документов боярской семьи Онцифоровичей.
С другой стороны, сопоставление грамоты в печати позволяет определить найденную в 1954 г. костяную матрицу принадлежащей неизвестному в других источниках сыну Онцифора и брату Юрия и Максима — Афанасию Онцифоровичу — и датировать ее второй половиной
XIV в. Следует отметить, что и костяная печать, и грамота № 273 обнаружены на территории одной усадьбы («Е»).
Афанасий выступает в качестве адресата и в грамоте № 178, в которой некий Ксенофонт сообщает о покупке Ещерского уезда и других земель у Максима. Этот документ найден в 7-м ярусе (1382–1396 гг.) на усадьбе «К» 45 — Каким бы заманчивым ни было желание связать названных в ней Афанасия и Максима с братьями Онци-форовичами, более правильным будет пока проявить осторожность. В этой грамоте Ксенофонт называет себя братом Афанасия, а наличие у Онцифора еще одного сына — Ксенофонта подтвердить независимыми источниками не представляется возможным.
Изложенные наблюдения позволяют реконструировать генеалогическую таблицу Мишиничей — Онцифоровичей (схема 2).
СХЕМА 2
Юрий Мишинич
I
Варфоломей
Андреян Микита
|? |?
Орина Орина
5. К вопросу о характере городской боярской усадьбы
Представляется вполне правомерной постановка следующего вопроса: существуют ли методические возможности установить принадлежность посадничьей или, во всяком случае, крупной боярской семье какой-либо из усадеб, раскопанных на Неревском конце, кроме тех очевидных возможностей, которые дает анализ берестяных текстов? Смогли бы мы предложить правильную социальную характеристику этих усадеб, в том числе усадьбы «Д», если бы берестяные грамоты не были найдены?
На этот вопрос следует ответить отрицательно. Посадничья усадьба «Д» не выделяется среди других дворов, открытых на Неревском конце, своими размерами. Ее площадь (около 2 тыс. кв. м) примерно равна площади любой другой здешней усадьбы. Стоящие на ней постройки своими размерами не отличаются от сотен других построек, находящихся на соседних усадьбах. Имея дело лишь с их нижними венцами, археологи лишены возможности прослеживать наличие каких-либо особенностей в декоре построек. Разумеется, каменный терем усадьбы «Д» принадлежит к числу ярчайших признаков социального характера и выделяет эту усадьбу, но указанная постройка возникла только на рубеже XIV–XV вв. Не позволяет обнаружить сколько-нибудь ярких отличительных признаков и инвентарь усадеб. Несомненно, в быту крупного феодала было больше предметов роскоши, но пока таких предметов найдено немного, и они не могут служить объектом статистического изучения и сопоставления.
Открытие берестяных грамот и их привлечение к характеристике городской усадьбы крупного новгородского боярского рода позволяют, как мне кажется, установить, в чем состоят объективные признаки городского землевладения этой категории феодалов. Дело заключается в том, что крупный боярский род владел не одной городской усадьбой, а целым комплексом дворов, составляющим значительную часть кончанской территории.
В самом деле, во второй половине XIV в. Онцифоро-вичам на исследованном участке Неревского конца принадлежали по крайней мере три усадьбы. На усадьбе «Д», выделившейся в начале XV в. своей каменной постройкой, найдены 12 грамот с именами Варфоломея (№ 391), Луки (№ 389), Онцифора (№ 98—101, 180, 358, 385), Юрия (№ 94, 97, 167) и ложка с именем Ивана Варфоломеевича. На соседней с ней усадьбе «И» найдены 14 грамот с именами Онцифора (№ 354). Юрия (№ 362), Юрия и Максима (№ 370), Максима (№ 177), Михаила Юрьевича (№ 157, 297, 300, 301, 306, 308, 311, 313), Андреяна, Микиты и Настасьи (№ 307) и Андреяна (№ 303). С усадьбы «Е», примыкающей к усадьбе «Д» с востока, происходят 7 грамот с именами Максима (№ 91, 253, 271, 272, 279), Максима и Юрия (№ 290), Юрия и Афанасия (№ 273) и печать Афанасия Онцифоровича. Расположение грамот с определенными именами отли-
Сводный план расположения берестяных грамот и предметов с им&нами членов семьи Мишиничей — Онцифоровичей:
1 — грамота; 2 — печать; 3 —ложка; 4 — каменный терем.
Чается достаточной последовательностью, для того чтобы утверждать, что Юрий Онцифорович жил на усадьбе «Д», его брат Максим — на усадьбе «Е», а дети и наследники Юрия — на усадьбе «И». Грамота № 300, упоминающая особый «Максимов хором», свидетельствует о том, что Максим жил на отдельной усадьбе.
Внимательно знакомясь с полными комплексами грамот, найденных на этих трех усадьбах в соответствующих слоях, мы обнаружим, что они отличаются несомненной чистотой. На усадьбе «Д» в слоях 5—11-го ярусов (1299–1422 гг.) нет ни одного документа с именем адресата, который не входил бы в число членов семьи Мишиничей — Онцифоровичей. На усадьбе «И» комплекс не так чист, однако грамоты, адресованные Онцифоровичам, и здесь резко преобладают. Наконец, на усадьбе «Е» грамоты Максима встречаются вместе с письмами, адресованными Григорию и Сидору или написанными ими. Отношение этих лиц к Максиму Онцифоровичу нам не известно, однако следует вспомнить, что имя Григория имеется в списке строителей Колмова монастыря в Клоп-ском синодике. Иными словами, Григорий назван там среди родственников Юрия Онцифоровича.
Формирование этого комплекса усадеб теоретически можно представить двояким способом. Боярская семья могла расширять свое городское землевладение, постепенно прикупая новые дворы по мере расширения семьи и ее богатств. Но она могла и изначально владеть обширным участком кончанской территории, многими усадьбами, часть которых была заселена зависимыми от нее людьми, и только по мере необходимости осваивать эти усадьбы для личных нужд членов семьи, когда ее состав увеличивался.
Для решения этого в высшей степени интересного и важного вопроса мы не располагаем пока достаточно убедительными материалами. Однако кое-что, как мне кажется, дают наблюдения над комплексом берестяных грамот из слоев XIV в. на усадьбе «И». Здесь древнейшие грамоты с именами Мишиничей обнаружены в слоях середины XIV в. и датируются временем Онцифора Jly-кинича.
В более раннее время на усадьбе «И» жили духовные лица. В 12—13-м ярусах (1268–1299 гг.) найдены берестяной ярлык с надписью «Марии цnote 2