Владения Юрьева монастыря (исходное ядро) по описанию 1685 г.
циониро'вать лишь при высокой воде. Именно здесь, у истока существующей и ныне протоки, еще лет двадцать тому назад сохранялся межевой камень-валун с высеченным на нем крестом, в котором я предположил крест, упомянутый в грамоте Всеволода. Между тем, как это теперь очевидно, уже в конце XVII в. древнего креста не существовало («а прежде сего в том месте был крест») 172, но не было тогда и межевого валуна, который, таким образом, появился в более позднее время.
Весьма важным представляется нам то обстоятельство, что и пожалование Юрьеву монастырю рели, и предшествующее ему пожалование участка, составившего исходное ядро монастырских владений, были совершены из состава княжеских домениальных владений, которые под Новгородом образовали особый небольшой массив, поскольку к этим двум участкам с севера, согласно грамоте Изяслава Пантелеймонову монастырю, примыкает и княжеская рель. Узкая полоса волховского берега от Новгорода до Прости может быть поэтому квалифицирована как небольшой массив первоначально домениальных земель князя. Не думаю, чтобы в него входила и расположенная южнее деревня Рако-ма. Устойчивое мнение о том, что Ракома была княжеским селом еще при Ярославе Мудром, основано на летописном сообщении 1016 г. о том, что во время избиения Варягов в Поромоне дворе «князю Ярославу тогда в ту нощь сущу на Ракоме» 173. Приведенное сообщение не определяет статуса этого села.
Пожалования из княжеского домена производятся, по-видимому, и в середине XII в.; в частности, две крупные княжеские волости стали собственностью Аркажа монастыря, основанного в 1153 г.
5. Приобретение вотчин и его источники
Другой очевидный путь сложения вотчинной системы— покупка земель у общины — продемонстрирован в первой половине XIV в. ободной грамотой Луки Варфоломеевича на Тайбольскую землю и мировой грамотой старосты Азики с Василием Матфеевичем на Шенкурский погост. В материалах первой половины XII в. этот путь прямо противопоставлен пожалованию. В духовной Антония Римлянина, составленной до 1131 г.174, сообщается, что Антоний «изыдох на место сее, не приях и имения ото князя, ни от епискупа, …и се возвещаю: да егда седох на месте сем, дал есмь на земле и на тони семдесят гривен, на селе есм дал гривен сто на Волховском, Тудоре з женою и з детми одерень, Волос з женою и з детми одерень, Василеи з женою и з детми одерень» т.
О боярских селах начала XIII в. не раз упоминает летопись. Во время восстания 1207 г. «Мирошкин двор и Дмитров зажьгоша, а житие их поимаша, а села их распродаша и челядь, а скровища их изискаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу, по 3 гривне по всему городу, и на щит»176. В 1230 г. новгородцы убили посадника Семена Борисовича, «а дом его всь роз-грабиша и села…, такоже Водовиков двор и села»177.
Отсутствие ранних пергаменных грамот в какой-то мере может компенсироваться сведениями берестяных документов. Общий обзор их сообщений о земельных сделках XII–XIII вн. сделал JI. В. Черепнин, располагавший найденными до начала 60-х годов крайне фраг-ментированными текстами 178. Остановимся поэтому лишь на некоторых новых находках, прежде всего демонстрирующих наличие у бояр вотчин в XII–XIII вв.
В этой связи следует назвать старорусскую берестяную грамоту № 10, найденную в 1973 г. и относящуюся ко второй половине XII в.: «Сь грамота от Яриль ко Онание. Въ волости твоей толико вода пити в городищя-ньх. А рушань скорбу про городищяне. Аще хоцыии, ополош дворяна, быша нь пакостил»179. В документе имеется в виду принадлежащая Онанье вотчина в Городище, в верховьях правого притока Шелони — реки С ев еры 180.
Если относительно этого случая у нас нет сведений, получил ли вотчинник свои земли по жалованной грамоте или покупкой, то грамота № 510, найденная в слое первой половины XIII в. на боярской усадьбе Козмо-демьянской улицы, повествует о судном деле, возникшем в связи с покупкой значительного земельного владения: «Сь стал бьшь Коузма на Здылу и на Домажировица. Торговала еста сьломь бьз мьнь. А я за то сьло поруцнь. И розвьли есть цьлядь, и скотину, и кобыль, и рожь. А Домажирь побегль, нь откупивь у Вяцьслава из долгу. Како жь еста торговала, тако жь… note 102 стерю мою 6 сотъ, пакы жь ли поели…» 181 Местонахождение грамоты, ее дата и крупная сумма «истери» поручителя Кузьмы позволяют опознать действующих лиц документа в боярине Вячеславе Прокшиниче из рода Малышевичей, в Дома-жире Торлиниче и в Здыле Савиниче, упоминаемых в летописи под 1224 г.182
Процесс вотчинной мобилизации земель черных волостей ставит перед исследователем неизбежную проблему материальных источников тех денежных средств, которые были основой приобретения земли будущими вотчинниками. Если в дальнейшем сама эксплуатация вотчины стала главным источником боярских доходов, то из чего складывались эти доходы в довотчинный период? Думается, что возможно говорить о трех таких главных источниках.
Первым следует назвать участие в дележе государственных доходов, коль скоро существовала отдельная от княжеского домена корпоративная государственная собственность на землю, верховным распорядителем которой было, как это следует из грамоты Изяелава Метиславича Пантелеймонову монастырю, боярское вече. Вторым таким источником является клановое боярское городское землевладение, уходящее корнями в до-городской период истории Новгорода, и связанная с ним эксплуатация вотчинного ремесла и торговли, неотделимых от городской боярской усадьбы на всех этапах ее истории, начиная с древнейшего. Третьим источником следует признать самую активную эксплуатацию денежного обращения. С последним обстоятельством, несомненно, должно быть связано уже высказывавшееся ранее наблюдение, согласно которому преобладающим мотивом берестяных грамот XI–XII вв., происходящих с боярских усадеб, являются деньги и связанные с ними денежные — в первую очередь, ростовщические — расчеты, тогда как в более позднее (начиная с XIII в.) время главной темой берестяных грамот становится земля и ее обработка 183.
Приведу несколько достаточно характерных примеров, использовав для этого находки последних лет, в том числе еще не опубликованные.
Две взаимосвязанные грамоты № 509 и 516 найдены в слоях второй половины XII в. при раскопках усадьбы бояр на Славенском конце (раскоп на ул. Кирова): «Оу Воислава възми 10 коунъ истинъ, а 5 коунъ намо, мъне въдале дъвоих намы. Оу Нежять възми десять коунъ и гривьноу, и оу Боудоть възми гривьноу наменоую. Оу Бояна възми шесте коунъ намьноую Озеревахъ. А отроку въдаите по коуне моуждь» (№ 509); «У Опаля 7 кунъ Мълъвотицехъ, у Сновида 7 кунъ Мълъвотицехъ, у Търъцина 3 куне, у Бояна 6 кунъ Озеревахъ, у Ме-стъка 2 куне Велимицехъ…» (№ 516) 184. Обе грамоты исчисляют суммы, данные взаймы («истину»), и проценты с нее («намы») у должников, живших в Молво-тицах, т. е. в Молвотицком 'погосте Деревской пятины.
Один из способов участия боярина в ростовщических операциях продемонстрирован берестяной грамотой № 531 рубежа XII–XIII вв., согласно которой некий Коснятин доверял свои деньги для отдачи в рост семье смердов, которую он и обвинил в нечестности, заподозрив, что деньги отдаются взаймы без свидетелей и без взятия закладов, т. е. совершенно бесконтрольно 185. Напомню, что ростовщичество и связанные с ним злоупотребления боярской семьи Мирошкиничей в 1207 г. были одной из основных причин знаменитого антибоярского восстания новгородцев.
Однако наиболее значителен для рассматриваемой проблемы комплекс боярских усадеб Черницы, ной улицы Людина конца. Напомню, что в самом начале этой главы была приведена берестяная грамота № 568, которая позволяет утверждать, что владевшая этими усадьбами боярская семья в XIV в. была причастна к сбору государственных доходов в Карачунском погосте на верхней Шелони.
В этом же комплексе, но в слоях второй половины XII в. была обнаружена грамота № 550 со следующим текстом: «Покланяние от Петра к Авраму Матьеви. Беи молвиль: толико мне емати скота. Боле же за мьне скота не поусти. А Вьжники творятеся въдавоше Собысла-воу цетыри гривне. А посьлищеныхо коуно 15 гривно. А Готиль съ мною боудьть. А Дороганици ти шли въ городо».
Автор письма Петр напоминает адресату Авраму Матвеевичу, что тот распорядился об исключительном праве Петра собирать деньги — «толико мне емати скота». Архаичный термин «скот» в значении денег употреблялся еще в конце XII в., он зафиксирован в договорной грамоте Новгорода с немцами указанного времени: «Оже емати скот варягу на русине или русину на варязе…»186 Фразу «боле же мьне скота не поусти» нужно переводить так: «а больше вместо меня (т. е. помимо меня) денег не отсылай». Предлог «за» употреблен здесь в значении «вместо», отмеченном в словаре Срезневского; «пустити» — «отослать». \
Петр собирает где-то «посьлищеные куны». Слово «поселие» означает «поселение», «селение», «деревня». «Посельником» или «посельским» в более позднее время назывался управитель вотчины, собиравший «посельни-чий» или «посельнический» доход (поземельный налог) в пользу владельца земли. Скорее всего, именно подобные доходы и следует понимать под «посьлищеными кунами», общая сумма которых, собранная Петром, равна 15 гривнам. Однако это не все деньги, какие было положено собрать: «а Вьжники творятеся въдавоше Собы-славоу цетыри гривне». «Творитися» — «делать вид», «являть себя» (см. словарь Срезневского). Смысловой перевод фразы: а Вежники утверждают, что они якобы уже отдали Сбыславу четыре гривны. Отсюда и недовольное напоминание Петра: «еси молвил: толико мне емати скота». «А Готил со мною будет», — сообщает далее Петр, — «а Дороганичей ты шли в город».
Еще до истолкования слов «Вежники» и «Дорогани-чи» можно констатировать, что ни Петр, ни Сбыслав, ни Готил — не управители вотчины. Сбор доходов за право жить на земле осуществляется там, откуда пишет Петр, наездами. Если бы этим занимался староста, его действия были бы единоличны и не возникло бы ситуации, при которой «вьжники» имели бы возможность утверждать, что они уплатили следующие с них деньги другому человеку. Следовательно, названные выше сборщики могут быть только посланными из Новгорода государственными чиновниками, имевшими дело не с частно