Достав зеленые горошины со второго лабиринта, я засыпал десять штук в кислоту вместе с металлическими опилками и поставил колбу на решетку над горящей спиртовкой, после чего бросил в колбу пару кусочков янтарной смолы эбенового дерева и с трудом выдавил из просмоленного кулька пару густых капель сандаловой смолы.
Стоило мне отойти, как полыхнуло ослепительной вспышкой и все вокруг обсыпало стеклянным крошевом. По щеке потекла кровь. Похоже, задело осколком.
Схватив ведро с водой, я залил полыхавший стол, после чего посмотрел на часть крепежа с решеткой, на котором была закреплена колба, они оплавились, а все ее содержимое растеклось по столу, быстро застывая и шипя. Взяв пинцет, я аккуратно снял со стола янтарную блямбу и, не удержавшись, заорал от радости.
Встревоженный Норд прибежал с молотом наперевес, видимо считая, что меня тут убивают. Я без слов сунул ему в руки еще не остывшую янтарную блямбу.
Гном выронил молот…
Его вопль, наверное, слышали у самой великой пирамиды, если учесть, что мы на самой окраине ремесленного сектора грани. После того как он отпрыгал ушибленную ногу, он принялся меня душить. Само собой, объятьями.
Повторяли эксперимент, заливая состав и засыпая все остальное в металлическую чашу для плавки металлов. На чаше была двойная гравировка сохранения формы, так что разорвать не должно. Гном крепко держал клещи, пока я раздувал мехи.
– Да что ты все дергаешься? Плавно качай, половина сил напрасно уходит! Все, заканчивай!
Гном осторожно вынул чашу с расплавленной массой из плавильной печи и влил в пустую болванку для отлива слитков металла.
С шипением болванка опустилась в бочку с водой. Три, пять, десять секунд…
Гном ловко вынул болванку и хлопнул ей по наковальне, разбивая на половинки.
Перед нами лежал янтарно-дымчатый слиток металлического сплава.
– Чтоб меня молотом отца-основателя! – выругался от души Норд, дрожащими руками беря слиток. – Мальчик, тот день, когда ты попался в руки страже, и тот день, когда я отметелил тех недоносков, – это точно воля богов за все мои страдания! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Что кое-кому надо выковать себе губозакатывающую хитрую машинку, а мне продолжить экспериментировать. Я седалищным нервом чую, что этот сплав далеко не последнее, что может получиться!
После моих слов гном смотрел на меня как на призрака. Пришлось пригнуться, пропуская над головой тяжелую деревянную киянку.
Глава 11Зачарованная сталь
Через неделю опытов мы смогли сделать еще один сплав. Темно-синий, прозрачный, словно цветное стекло или сапфир. Сплав был не настолько крепок, как аламаст, но его проводимость магической энергии была выше, чем у других сплавов. И еще. Этот сплав дольше всех держал резонанс. По моей просьбе гном изготовил из него мне точные инструменты, после чего я смог с помощью резонанса нанести гравировку на аламастовый нож, который мне на радостях выковал Норд. Лезвие по идее должно было выдерживать более тысячи резонансных ударов. Я же при всем желании за час мог выдать не более десяти-двенадцати раз, после чего мой внутренний магический резерв становился пустым.
Так же по моей просьбе из аламаста были выкованы два набора арбалетных наконечников спирального типа. Попадая в рану, они за счет инерции и вибраций проворачивались в ране, разрывая мягкие ткани и мышцы. А после я нанес на них двойную гравировку остроты и силы воздействия. Арбалетный болт с таким наконечником должен пробивать взрослого мужчину в латной броне практически навылет.
После чего гном полностью занялся моим обмундированием. Кольчуга, наплечники. Перековал грудную пластину и набедренные щитки. Скорость, с которой гном делал всю эту сложную работу, просто поражала воображение…
До дня открытия порталов граней оставалось три дня, и гном по моей просьбе выковал три узких прямых меча с гардой от шпаги. Приблизительно похожее на стандартное оружие элиты небесных валькирий. И один акинак с волнистым лезвием из темно-синего одиума. Мы решили так назвать третий сплав, который получили во время экспериментов.
Гравировку на клинки я наносил три дня и две ночи. На третий вечер я просто вырубился, так как не мог больше без сна. Гном назвал меня недоумком, но особо не ворчал.
Эрнет по моей просьбе провела меня в гостиную клана, чтобы я смог отблагодарить за спасение. Раздав замотанное в ветошь оружие, я откланялся, так как через час должен был быть активирован стационарный портал в четвертую грань.
Девушки с любопытством размотали ветошь и с непониманием уставились на три метровые прямые шпаги в простых деревянных ножнах. Гарда была замотана отдельно.
– Ну и хлам! Что еще можно было ожидать от мелкой кузницы.
– Посредственность.
– Ничего получше купить не могли? Это же хлам для новичков!
Тем временем Тесс осторожно потянула шпагу из ножен.
Заткнулись все.
В дневном свете широкого окна ярко заблестел янтарный клинок, покрытый причудливой вязью тройной гравировки. Когда ветошь с гарды тоже была снята, все увидели, что гарда была выполнена из другого более загадочного сплава, покрытого гравировкой защитного типа.
Все только и могли, что восхищенно рассматривать великолепную работу.
Тем временем раздалось удивленное восклицание Элорса. Все обернулись.
– Что случилось?
Элорс держал дрожащими руками полуметровый акинак с темно-синим волнистым лезвием, словно отлитым из синего стекла.
– Эт-то… У этого меча пропускная способность выше, чем у моего кристалла в посохе!
– Что?
– Да не может этого быть!
Тесс вынула свой прежний стигматический меч, приобретенный в оружейной Грани Великой Пустыни, после чего встав в стойку, кивнула Исане.
– Руби по касательной, только аккуратно.
Девушка, закончив разглядывать золотисто-янтарное лезвие шпаги, сделала резкий взмах клинком от плеча до пояса, посылая магическую энергию в эфес шпаги. С тихим шелестом дорогое изделие второй грани переломилось посередине и с легким хрустом вошло на глубину трех пальцев в деревянный лакированный паркет.
– Где, дракон вас задери, вы заказали это сокровище?!
Идея сделать рекламу за счет подарка тем, кому должен жизнь, состоящим в клане, занимавшем лидирующее место в рейтинге грани, была хорошей. К тому моменту, как я вернулся из грани, выталкивая тележку с двумя бочонками с редким темным пивом, вокруг кузницы с закрытыми воротами бродили другие клиенты, пытавшиеся попасть внутрь.
Кстати, о грани и татуировке. Грань была похожа на нашу как две капли воды, только пирамида у них была багрово-алого цвета, а кристаллическое небо – ослепительно белое с переливами. Когда мне нанесли татуировку после долгого ожидания и восхваления призванных бедолаг, я около часа провалялся, отпаиваемый лекарствами храмовников. Как мне сказали, многие не рисковали ставить себе последнюю татуировку, чтобы завершить весь рисунок, в моем возрасте. Некоторые от боли не только теряли сознание, но и умирали. Слишком большая нагрузка на растущий организм. Так что мне еще крупно повезло.
Когда я подкатил тележку к воротам, меня обступили возмущенные потенциальные покупатели.
«Куда прешь со своей таратайкой… и вали туда, откуда пришел, оборванец!» – были самыми мягкими из выражений, адресованных в мой адрес.
Скрипнула дверь, и в проеме с кузнечным молотом наперевес появился Норд с весьма хмурым видом.
– Что так долго?! Я полтора часа уже пиво жду! Закатывай!
– Это кто?
– Конкуренты! – Лицо Норда потемнело от злости. – Два раза пытались пролезть в кузницу. Ох, и зря я согласился на то, чтобы подарить эти клинки…
– Какие клинки? Те, что я купил с аукциона?
Гном непонимающе на меня посмотрел, после чего до него дошло.
– На кой ляд ты купил тот гребаный металл с клинками с аукциона?! – Я думал, что оглохну от его крика. – Денег много?!
– Так ведь я жизнь должен…
Мы затихли.
Минута. Другая.
Через пять минут выглядываю через окно со второго этажа.
Пусто.
Я так понимаю, использовали амулеты для того, чтобы прослушать, о чем мы говорили. Неужели народ настолько наивный?
Я спустился вниз.
– Ушли. Надолго ли?
– Не знаю, надолго ли, знаю, что если мы не выставим на аукцион в скором времени пару клинков, нас сожгут снова! Они ведь по-любому побежали в аукционный дом, проверять на наличие слитков либернита и аламаста!
Пришлось поплевать на руки и браться за работу.
Первый день мы ковали, остужали, закаливали и плавили заготовки. Всего мы изготовили около сорока килограммов аламаста и шесть килограммов одиума, а либернита у нас уже заготовлено около двадцати килограммов для изготовления эфесов мечей и сменных лезвий на нож.
На следующий день появился мастер Грин, принесший погнутые тренировочные мечи и иссеченный панцирь от полного рыцарского доспеха.
– У этой девушки просто дикая сила даже по сравнению с другими авантюристами ранга «Рыцарь»!
Он высыпал из мешка, который принес собой, кучу металлического лома.
– Это только на переплавку, – почесал затылок Норд.
– Считай это крупным заказом на ремонт. Платит гильдия, так что чем больше и прочнее изготовишь, тем больше будет барыш! Ладно, я побежал, через пару часов должны привезти свежее пиво к «Мамаше Крило», народ небось уже места забивает!
Хлопнула дверь, знаменуя его уход.
– Кай, смешай еще на сорок килограммов либернита, я пока переберу железо на переплавку.
– Мастер, собираетесь изготовить все из либернита?
– Шутишь? – Гном постучал кулаком по лбу. – Переплавим сталь и добавим несколько капель для прочности. Кирасу и накладные пластины будем делать из либернита. Мне жизнь друга куда важнее, чем тренировка какой-то призванной!
Так мы работали еще дней двадцать. Я с трудом совмещал тренировки с работой в мастерской и кузнице.
Ко дню появления светлого эльфа мы сумели заготовить нужное количество слитков дымчато-янтарного аламаста. Честно говоря, визитер даже не рассчитывал на такое огромное количество сплава в слитках, но честно рассчитался с гномом. После его прихода у нас было ощущение, словно мы с ним ограбили настоящую сокровищницу. У нас впервые было столько денег. К концу следующего месяца Норд клялся и божился, что сможет закончить мою кольчугу и остальное снаряжение, заменив обычный металл аламастом. Помимо прочности сплав был куда более легким, нежели обычные металлы.