Через три минуты тяжёлая дверь в кают-компанию открылась, и в помещение ввалились двое из машинного отделения.
– Вот, как я и обещал, Федю с собой прихватил! – Коля Заремба, механик парохода, сел на стул и сразу ответил на молчаливый вопрос, ясно читающийся в глазах собравшихся: – Он у нас научную фантастику любит. А это же фантастика, так ить?
Повелитель огня и дров невозмутимо бросил своё обычное невнятное «здрасьте», свалился на маленький диван, и тут же сложился, с жутким скрежетом почесав обе голени. Хряп-хряп…
– Что уже наговорили? – невозмутимо спросил он.
Я справедливо ожидал, что Илья Александрович тут же рявкнет на него отработанным командным голосом, однако ничего подобного не произошло, Самарин лишь улыбнулся и молча поприветствовал подчинённого.
– Вас ждали, – сказал Ростоцкий.
Кочегар огляделся и почему-то спросил именно у меня:
– Хавчик будет? Пустой, как барабан.
– Через час десять, раньше всем хренушки, камбуз не разрешает, – грустно ответил я, вполне понимая муки страдальца. – Может, печеньки какие-нибудь принесут… К чаю. Или бутерброды, если Аля разжалобится.
Федя внимательно выслушал и спросил уже у капитана:
– Курить можно?
– С чего бы это, милай? – удивился Самарин. – На палубе дыми.
Как назло, тут вдруг и мне страшно захотелось засмолить.
– Плохо совещание подготовлено, чуваки! – констатировал талисман, тут же вытащил потрёпанный покет-бук, вытащил закладку из сушёного лепестка магнолии и углубился в чтение.
Неслышно поднявшись по коридорной лестнице, в кают-компании появился Игорёня, на лице улыбка. Взгляд весьма странный, шалый.
– Чему радуешься?
– Как чему? Боря Кравцов подкинул нам гранат местной сборки!
Я сразу насторожился.
– Где они?
– Кто? Гранаты? Там, в ящике возле штабеля.
– Все спрятать в дальнем помещении и без моего разрешения не дотрагиваться! Иди, распорядись.
– Командир… Испытать бы надо! Хоть одну!
Демонстративно глянул на часы. Поняв, что другого решения не будет, Игорь достал из кармана рацию и с недовольным видом вышел на палубу.
– Правильно, обязательно подорвутся, салаги, – бросил вслед наглый кочегар. – Давай вечером сами испытаем, Дар? Новая модель!
Капитан шумно выдохнул, да, видать, слишком сильно – опять закашлялся.
Потом пришла Галина Ивановна… Это отдельная песня!
Начёс крашеных волос, словно у проводницы мягкого вагона, делано строгий и одновременно несколько наивный вид, интонации вечной училки. Человек, увлекающийся всем новым, что только попадётся на пути. В то же время эта женщина отлично образована, во многих вопросах – ходячая энциклопедия. Когда-то она командовала детским отрядом, попавшим на Кристу, теперь же бывшая учительница-краеведша, решив не оставаться на Земле, работает у Германа делопроизводителем.
– Товарищи, я готова, можно начинать! – заявила она командным голосом, аккуратно раскладывая на столе листы бумаги и две шариковые ручки.
Протоколировать будет. Здесь, как в серьёзных земных конторах, итоги совещаний не принято доверять электронным носителям. Тупая фиксация без оперативного фильтрования не имеет деловой ценности, ключевое надо обязательно фиксировать на бумаге.
Помню, как я этому удивлялся, только начав работать инженером: зачем нужен бумажный носитель, если есть цифра? Бывший главмех рудника пояснил так: «Сколько ты можешь за день из Сети накачать музыки? Гигабайты. А сколько из накачанного будешь слушать? Скорее всего, ничего. Видео? Сотню фильмов – и ни один не посмотришь. В лучшем случае пробежишься по кадрам, кривя губу. Потому что завтра займёшься тем же самым». Мои возражения, дескать, не дурак же я, меру знаю, он парировал так: «В АНБ тоже так думали. И что? Набили американцы целые ангары бесполезной информацией глобального перехвата телефонии, и лежит она не востребованная – некому анализировать такие массивы. А устаревает инфа очень быстро».
На бумаге фиксируется именно главное, оперативно выделенное, причём коллегиально.
– Чая всё нет, похоже, кефир ещё греют… Ладно, ждать некогда. Приступим, господа, время для предварительных размышлений было у всех, – решил Ростоцкий, подвигая стул поудобней. – Итак, что зачинатели вселенского эксперимента подразумевают под Платформами? Дарий, прошу.
Мне первым? Я открыл рот и тут же закрыл – высказаться не дали. Наглый кочегар со стуком положил на стол металлическую зажигалку и брякнул:
– Это именно эксперимент, чуваки! Клёвый! А инопланетных гадов-учёных предлагаю называть Хозяевами.
Самарин не по-доброму постучал пальцами, столешница без скатерти отозвалась лёгким гулом.
– Фёдор, давай по регламенту, это тебе не клуб!
– Да я ж просто с уточнением! – возмутился Липпо. – Во избежание путаницы.
Поняв, что с таким бесцеремонным соседом без личной инициативы, даже напора, не обойтись, я начал:
– Конечно же, все возможные Платформы – это модели-планеты с астрономическими параметрами, идентичными либо очень близкими земным, но с альтернативной географией. Утверждать, что на каждой из платформ география разная, пока невозможно. Однако можно утверждать, что география именно нашей Платформы точно не земная.
– Точно ли? – усомнился Ростоцкий. – Что скажут остальные?
– Нема на Земле таких рек, братцы, железно, я всю голову изломал и уже давно решил, – подтвердил мою мысль шкипер. – Поверьте старому речному волку. А вот на остальных Платформах…
– Нет им смысла повторять земную, камрады! – опять встрял Липпо. – Халтура это будет, а не эксперимент.
– С чего вы так решили, Фёдор? – профессор смешно склонил голову, знаете, так собаки делают, когда удивляются.
– Да с того решил, что с земной географией и на родной планете можно проводить такие эксперименты… Чудовища! Им… Ничего не стоит устроить Большой Бенц! Уничтожить большую часть населения планеты, а нас закинуть на одичавшую Амазонку.
– Как кровожадно! Коллега, вы действительно считаете, что Хозяева, – пусть будет так, принимаю, – не гуманоиды?
– А что в них гуманного? – спокойно бросил Игорь. – Сволочи.
Самарин посмотрел на профессора и опять закашлялся.
– Сколько всего Платформ, гадать бесполезно, – сказал я.
– Их количество невозможно вычислить.
– Отчего вы так решили, профессор? – сразу заинтересовался Ростоцкий.
Не дают говорить!
– Ерунда! Даже мне понятно, что можно! – Войтенко, и не думая смущаться, подменил «науку». – Ничего сложного! Надо просто прикинуть количество людей на каждой из Платформ, затем посчитать, уход какого количества людей с Земли не мог вызвать ненужных подозрений. Потом поделить, и всё!
– Эх ты! У вас, молодой человек, как я посмотрю, на все вопросы ответы имеются! – восхитился профессор. – И методику предложите?
– А как же!
– Тогда дополните, вы учли фактор времени?
– Чего-о? – я сидел ближе всех к рейнджеру, именно потому и отхватил взгляд Игоря, полный святого недоумения.
– Какой период расселения прикажете учитывать в расчетах, коллега?
Никто не пришёл на помощь несчастному. Мы и сами не сразу поняли, что Владимир Викторович имеет в виду.
– Как вам известно, коллеги, расселение людей на Кристе, или на Платформе-4, если придерживаться предлагаемой Хозяевами классификации, идёт уже более ста лет, так?
Ну что, все закивали.
– Однако вправе ли мы в своих суждениях опираться на такой же срок, предполагая реалии других Платформ?
– Что-то я не врубаюсь, Владимир Викторович, почему бы нет? – спросил Герман.
– Да потому, уважаемые товарищи, – Мазин поднял указательный палец к потолку и строго покачал им, – что в подобном эксперименте это не имеет решительно никакого смысла!
Поняв, что нас опять не прошило, он продолжил:
– Им вовсе не обязательно шаг за шагом повторять всё старое! В противном случае опытные группы можно было бы разместить и на одной планете, даже с учётом относительно небольшой полосы комфортного проживания в условиях острой нехватки современных систем жизнеобеспечения. Для столь крошечных популяций пространства вполне хватает.
– Хорошо, ваши предположения? – не выдержал я.
– Неблагодарное дело! – отмахнулся профессор. – На другие Платформы группы людей могли переместиться только что, а кто-то – всего пару лет назад, это не важно! Важно понять, что там условия эксперимента кардинально другие.
Хлоп! Открылись двери, и две женщины сноровисто внесли подносы.
Звяк! На дешёвом столовском пластике подпрыгнули стаканы.
И обе работницы камбуза исчезли так же внезапно, как появились. Школа!
– А говорила, что обед будет позже, – я обрадованно повернулся к собеседникам.
– Всегда знал, что Аля – это человек! – уверил меня Игорь. – Налетай!
– Действительно, господа, подсаживайтесь ближе, – предложил Ростоцкий. – Галина Ивановна, смелей, смелей! Илья Александрович, ваш кефир, пожалуйста.
– Их, хитрые какие! Вы, значится, бутербродики схряпаете, а я кефир? Ну уж нет, тоже присоединюсь. Что нам Водный Бог послал?
Водный Бог послал честной компании нехило: свежий белый хлеб производства корабельного камбуза, оранжевый джем из тропических фруктов, сливочное масло, холодная окрошка, кручёные жареные колбаски из местной чёрной свиньи, «тюлька» пряного посола, два салата, чай, крепкий чёрный кофе и капитанский кефир паскудного желтоватого цвета.
– Не, мужики, так дело не пойдёт, – неожиданно выступил до сих пор молчавший механик. – Просидим до вечера… А разгружать кто будет? Уж извиняйте, а я перекушу да пойду, хорошо, Илья Александрович? Не моё это дело, колодой работаю, какой смысл? Федю вот вам оставлю, у него версий всегда навалом.
– Да и мне лучше бы на берег, – сквозь первый откус молвил Игорь.
Я махнул рукой.
Мы быстро привалились к наполненным тарелкам и судкам, и какое-то время в кают-компании стояла относительная тишина. Потом те, кто по-настоящему хочет работать, свалили на пристань, а желающие почесать языки остались.