Пришлось признать, что тактика, предложенная Ар'раххом — хороша, но только при определённых условиях. Нужно было придумывать что-то еще.
Вечером у друзей от расстройства даже пропал аппетит. Они добрались до столовой как обычно — самыми последними, совсем уж вяло пожевали «дежурный» ужин. Заречнев меланхолично шевелил вилкой по тарелке, накручивая на зубья спагетти, драк без привычного наслаждения обгладывал индюшачью ножку.
Неожиданно дверь в столовую распахнулась, в неё во главе довольно большого «табунка» девиц валился Максим. По нему и его спутницам было видно, что Макс нашёл-таки способ превратить брагу в «самогоночку». Замыкал кавалькаду людей, взбодрённых горячительным, курсант второго года обучения — тот самый, с борцовской походочкой.
Компания увидела припозднившихся летунов, тут же направилась к ним. По лицу Макса было видно, что он уже «созрел» для пьяных приключений, по лицу борца — тоже. «Странно. — думал Сашка. — Почему всегда — так: мерзавцы и подонки очень легко находят друг друга практически в любом коллективе, быстро «корешатся», вместе начинают творить подлости. У них, что — в геноме заложена способность сразу видеть такого же мерзавца, как и они? Может, у них на лице есть какой-то особый знак подлости, незаметный для других, более порядочных людей»?
То, что будет происходить в дальнейшем, было понятно и дураку. А бывшие гладиаторы глупцами не были.
Сашка встал, (драк почти синхронно сделал то же самое) подошёл к стене, встал так, чтобы избежать подлого удара в спину. Их полукольцом окружили курсанты.
Макс и «дед»-борец явно были настроены подраться. Но чтобы кинуться с кулаками, нужен был какой-то повод, пусть даже самый формальный. Повода не было. Но его можно было создать. Например, «поговорив по душам».
— Ну, чё, земеля? Как успехи? — дыхнул перегаром в лицо Заречневу Максим. — Всех тёлок перетрахал, пока мы с ребятами гнобились на этих самолётах?
Отвечать что-то на любой, даже самый идиотский вопрос — это признавать право за спрашивающим его задавать, и его право знать ответ на него. Сашка промолчал. Ар'рахх, разумеется — тоже.
— А!!! Он не хочет разговаривать с нами! Он выше нас всех! Он и его зверюга — самые крутые в этом гадюшнике! Чё, в морду давно не получал, сука? — он демонстративно широко размахнулся, якобы для удара. Александр спокойно посмотрел ему в глаза. Макс легко остановил руку в десятке сантиметров от лица бывшего гладиатора.
— Чё, сучёныш? Драться не хочешь? Ссышь? Или за друга своего хвостатого боишься?
— Да, ты прав — драться я с тобой не хочу! Думаю, для тебя не секрет, что большинство из нас погибнет. Я хочу погибнуть как солдат, как воин, а не как последняя пьянь в банальной драке.
— Ты, чё, воевал?
— Да. В Чечне?
— И где? Александр назвал место.
— А что же ты сразу не сказал?!
— А зачем? Да никто и не спрашивал.
— Выпьешь с нами? Дома-ашняя!! — он ловко вытащил из кармана фляжку, булькнул ею перед лицом Заречнева.
— Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. Максим отпил из фляжки, побрёл к выходу. Девчонки потянулись следом. Неожиданно от толпы отделился «дед». Он молча подскочил к Сашке и без замаха нанёс мощный удар в челюсть.
Бывшего гладиатора поступок бывшего борца едва не застал врасплох. В последний момент он краем глаза успел заметить движение, а от всплеска адреналина его нервная система моментально переместила тело в «чупа-чупсовое» время.
Александр с некоторым недоумением смотрел, как борец мощно посылает свой кулак ему лицо, успел рассмотреть перекошенное злобой лицо, рельефные мышцы, рвущие форменку на груди.
А дальше тренированное тело сделало всё само, без участия сознания новобранца.
Сашка дёрнул корпусом влево («дед» оказался правшой), под бьющую руку, и когда казанки курсанта звучно соприкоснулись с бетонной стеной позади головы Заречнева, открытой ладонью жёстко встретил солнечное сплетение мерзавца.
Борец на несколько секунд застыл, переводя дыхание, сделал пару шагов назад. Он исподлобья с ненавистью посмотрел на Александра, что-то прорычал, сунул руку назад. Девчонки у двери завизжали. Максим побледнел.
Борец рывком выдернул руку из-за спины. В длани курсанта второго года обучения блестел большой широкий нож.
— Заз'а! Виц'у ш'амац, Ар'рахх! — громко сказал бывший гладиатор, увидев, что его друг намеревается вступить в схватку с человеком. Драк отступил.
Сашка наклонился вперёд, встал в оборонительную стойку. Но, судя по тому, как этот «дед» держал кинжал, видно было — владеет он им неплохо. Вряд ли схватка будет простой. И всё же… Он уже принял решение никого сегодня не убивать и намеревался твёрдо придерживаться его до конца.
— Нож положи! — раздался от двери спокойный мужской голос. Говоривший был крепкий парень повыше среднего роста, на вид — довольно крепкий. И еще — он был постарше любого из тех, кто сейчас присутствовал в столовой. — Я что, неясно сказал? Нож положи! — Повторил он, делая шаг внутрь. Бывший борец опустил голову, сделал несколько шагов назад, бросил нож.
— Еще раз увижу что-нибудь такое, отрежу уши! — так же спокойно пообещал «деду» мужчина. — Вместе с головой! Борец быстрым шагом покинул столовую.
Крепкий подошёл, не глядя на бывших гладиаторов подобрал клинок, так ничего и, не сказав, пошёл к выходу.
— Кто это? — поинтересовался у Макса Сашка после того, как захлопнулась дверь за незнакомцем.
— Это? Это наш новый инструктор. Женька Дягилев.
— Инструктор по чему? По рукопашке, что ли?
— Нет, по полётам. На тяжёлых истребителях-штурмовиках. Ну, тех, которыми сразу по два пилота управляют. Знаешь, какие это дуры? Во! — он развёл руками, показывая, какого размера «дуры» — истребители.
— А ты откуда знаешь? В нашем ангаре таких нет.
— Зато есть в других.
— И как ты туда попал?
— А это неважно! В ангаре тяжёлых истребителей есть здоровенный генератор. Он всё время тёплый, почти горячий. Знаешь, как около него хорошо бражка вызревает? — он засмеялся и ушёл из столовой. Сашка и Ар'раххом снова остались одни.
— Зачем ты меня остановил? — спросил драк, сжимая и разжимая свои страшные трёхпалые клешни. — Я просто разорвал бы его на части.
— Вот поэтому и остановил! Чем меньше людей пострадает от тебя, тем выше шанс, что тебя не убьют где-нибудь исподтишка.
— А тебя — не убьют?
— Я — человек. Мне могут простить то, что никогда не простят тебе. Хотя за желание помочь — спасибо, конечно. Я перед тобой в долгу.
А знаешь, этот Макс меня на одну мысль натолкнул. Помнишь его первый «полёт» на симуляторе?
— Если честно — не очень. Для меня все люди — на одно лицо.
— Ну, да. Я опять забыл. В общем, суть вот в чём. Когда он «взлетал», то он так двигателями двинул, что его виртуальный самолёт едва не совершил в воздухе кувырок.
— Ну да, что-то такое припоминаю. Помню, все тогда чего-то смеялись. Ну, а при чём здесь мы?
— Мы? А мы очень даже при чём? Знаешь, почему у него кувыркнулся истребитель? Потому что изменился вектор тяги двигателя.
— Ну, и что?
— А что, что если мы изменим вектор тяги моторов, то значительно повысим манёвренность самолёта.
— Возможно. Но как это сделать?
— Вручную. Мы же отклоняем двигатели на посадке? Отклоняем? Тогда почему бы это же не сделать во время полёта?
— И ты знаешь, как это делать?
— Нет. Но будем пробовать!
— Как?
— Как, как? Ты как ребёнок, Ар'рахх. Способ тут только один — метод научного тыка. Что это за метод, зелёный верзила уже догадывался. Поэтому и спросил:
— Как у тебя настроение?
— А что? Хочешь испортить?
— Нет. Но придётся.
— Что ты опять удумал, зеленокожий брат мой?
— Идея в твою голову пришла хорошая. Но неплохо бы её сначала опробовать на тренажёрах.
— Что, прямо сейчас?
— А когда? Завтра с утра — полёты. Снова будем гонять этого чёртову железную птицу.
— Да! Тут ты прав! Пошли!
Отец Диты был очень рад встрече с дочерью. Много лет назад Дону, тогда еще очень молодому учёному, сказочно повезло. Причём повезло — дважды. Первый раз — когда он повстречал девушку, очень скоро ставшую его женой, второй — когда ему и его молоденькой жене за его гениальные научные открытия разрешили завести ребёнка — вне очереди.
Дита росла очень ласковым, любознательным ребёнком. Дон очень много времени возился с единственным чадом, родители дали ей прекрасное образование.
У Диты оказались внешность и характер матери. Любознательность сочетались в ней с непоседливостью, ласковость — с требовательностью и даже жёсткостью.
Примерно восемьсот лет назад неожиданно погибла мать Диты — нелепо, возвращаясь в Город Богов из какой-то краткосрочной поездки. Их космолёт настиг спонтанный выброс плазмы с поверхности светила. От корабля не осталось даже оплавленного кусочка металла или керамики — всё превратилось в космическую пыль. Обычно всплески активности центрального светила «родной» звёздной системы заранее прогнозировались, но тут…
Через год в чьи-то семьи в Городе Богов пришёл праздник. Здесь родилось два крохотных элоя — «замена» погибшим бессмертным.
Отец безумно любил мать Диты. Любил так сильно, что после её гибели ни разу больше не женился.
Дон назначил дочери встречу в своей прибрежной вилле, расположенной на восточном побережье Океана — именно так незамысловато и просто на планете бессмертных именовался «водоём», омывающий со всех сторон единственный континент Города Богов. Давным-давно множество мелких, средних и крупных городов слились в единый мегаполис, который они назвали опять просто и незамысловато — Город Богов.
Отец сидел в плетёном кресле на большой открытой мансарде, обращённой к побережью. Дита знала — это его любимое место. С тех пор, как отец вернулся с Геи, он полюбил прибой; мог часами сидеть и смотреть на волны, накатывающие на пологий песчаный берег.
Дон не обернулся, заслышав шаги дочери в глубине дома. Дита знала эту привычку отца и никогда не обижалась. Она прошла по мансарде, присела в соседнее кресло.