Только почему он включается вручную? Ладно, потом разберёмся!» — Сашка до упора двинул шарик вперёд. С самолётом стали происходить изменения.
В корпусе и в крыльях ИПЛ-4 появились «акульи жабры». Мощный поток воздуха проник внутрь, самолёт загудел, словно облепленные изморосью провода в сильный мороз, только гораздо громче.
Но главное — истребитель заметно прибавил в энерговооружённости! Ощущение было такое, словно Александр со старенького «Москвича» пересел на современный «Мерседес». «Ну, держитесь, суки!» — заскрипел зубами Заречнев. — Я вас щас урою!»
Он резко положил самолёт на левый борт, что было сил потянул ручку на себя…
Зелёный верзила с земли хорошо видел метаморфозу, произошедшую с самолётом его друга. Он поднял ко рту микрофон, намереваясь подсказать, что БПЛА, преследовавший его, тоже пошёл за ним вверх, навстречу своему «двойнику», но, поколебавшись, так ничего и не сказал. Сейчас Саш'ша лучше было не отвлекать. Похоже, он управиться сам.
А бывший гладиатор словно с цепи сорвался. Он выполнил немыслимый разворот, из-за чего сразу же оказался в хвосте «охотника» и (это было видно даже с земли!) от души всадил ему всеми четырьмя пушками в двигатели! БПЛА задымился.
Заречнев не стал «добивать» «охотника», резко ушёл с линии возможной атаки второго противника, так же уверенно сманеврировал, заходя в тыл БПЛА. С земли показалось, что беспилотникам кто-то срочно заменил программу — настолько беспомощными выглядели машины, еще пару минут назад казавшиеся непобедимыми «бойцами».
На этот раз азарта в действиях землянина было меньше. Он довольно долго летел вслед за охотником, чутко реагируя на все его попытки «отцепить хвост», а потом дал длинную очередь из внутренних пушек.
Один из двигателей «охотника» тотчас же стал «плеваться» чёрным дымом, БПЛА отвалил в сторону.
— Я могу считать, что сегодняшнее задание выполнено? — раздался совершенно спокойный голос Заречнева в наушниках у всех, кто следил за его поединком с машинами с земли.
Николай Платонович посмотрел по сторонам, как бы не чувствуя уверенности за приказ, который он сейчас отдаст, поймал взгляд бессмертной. Та едва заметно опустила и подняла ресницы.
— Хорошо! — услышал Сашка голос седого. — Ставлю тебе «зачёт»! Можешь возвращаться на базу.
Заречнев вернул шарик «секретного» рычага в исходное положение, стал выполнять разворот, заходя на ВПП.
Неожиданно зоркий следопыт заметил, что исчезнувший было куда-то «подстреленный» «охотник» возвращается. Причём идёт на высокой скорости, наперерез Заречневу на чрезвычайно низкой высоте. С высоты тот мог его просто не видеть. «У'гатт топ'п!» — сказал он, поднося микрофон к губам.
Землянин среагировал молниеносно. Он увеличил скорость, почти на месте развернулся, одновременно заходя в тыл БПЛА. Бой был коротким, но жутким.
Сашка буквально на части раздолбил «предателя». (Хотя какая может быть обида на машину? Она просто выполняет заложенную в неё команду, или указания с земли). «Охотник» пытался ускользнуть, маневрируя на сверхмалой высоте, но тщетно… Осколки и части уничтоженной машины вскоре были разбросаны на расстоянии несколько километров друг от друга.
— Зачем же так жестоко? — с улыбкой поинтересовался Евгений Дягилев, первым подходя к самолёту после того, как Сашка заглушил двигатели и поднял фонарь кабины. — Достаточно было сжечь ему еще один движок…
— Да не знаю. — честно сказал Заречнев. — Обидно что-то стало. За нападение исподтишка.
— Это бывает. Машина — она и есть машина. С завтрашнего дня вы со своим другом поступаете в моё распоряжение. Я буду готовить вас ко Дню Патруля.
— А что это такое?
— Если одним словом — состязания. Если двумя — гладиаторские бои, если тремя — выпускной экзамен для молодых лётчиков. А вообще рассказывать можно долго. Мероприятие серьёзное, так что готовьтесь. Завтра в девять я жду вас обоих в моём классе. И не опаздывайте!
— Ну, и что ты обо всём этом думаешь? — угрюмо поинтересовался землянин у своего друга после того, как они остались одни.
— Да ничего не думаю. Мне кажется, эта ваша Галактика — штука здоровая, но везде — одно и то же. Гладиаторские бои — они хоть где гладиаторские бои. И как хочешь их называй. Хош — Игры Богов, хош — День Патруля — всё едино. Видно, нам с тобой участвовать в них на роду написано. Как говорят земляне — Судьба. А от судьбы — не уйдёшь!
— Слушай, ты чё такой умный, а? Тебе это сказал кто-то, или ты сам догадался?
— Сам догадался. В ваших книгах много всяких разных умных мыслей написано. Могу тебе человеческие стихи почитать. Почитать?
— Нет уж! На сегодня сюрпризов хватит! Давай-ка лучше отдохнём, как следует! Что ты там говорил про рыбалку?
— Ты ничего не хочешь рассказать мне, Коля? — пристально глядя в глаза седого, строго спросила его Дита. Николай Платонович выдержал её взгляд, тяжело вздохнул, опустил голову. Его плечи поникли.
— Что конкретно тебя интересует?
— Ты получал какие-нибудь инструкции от приближённых Джаддаффа, или от него самого?
— Да. Разумеется, получал.
— А почему мне ты ничего не сказал?
— Мне пригрозили, что если ты что-то узнаешь — убьют.
— Убьют? Тебя? С каких пор ты стал бояться смерти? Ты, который прошёл через такие испытания, такие…
— Не меня. Тебя! Меня предупредили, что если я хотя бы обмолвлюсь о том, что получал некоторые рекомендации от Сенатора господина Джаддаффа, то они тебя убьют. А твой проект — свернут, так без тебя некому будет им заниматься.
— Ты думаешь, я поверю, что ты спасал меня, и поэтому — молчал. Чушь!
Она заложила руки за спину, нервно походила по комнате, еще раз прокручивая в голове все подробности недавнего разговора с главой самого могущественного клана Города Богов.
В принципе, Николай может, уже и не врёт. Но почему он не сказал всей правды раньше?
— Я не верю тебе — что бы ты ни говорил. Чем «купил» тебя Джаддафф? Посулил тебе вечную жизнь? Да? Он обещал тебе «прививку бессмертия»? Говори!
— Нет, бессмертия он мне не обещал. Да и ты сама знаешь, что люди не могут становиться бессмертными. Человеку можно продлить срок жизни в несколько раз, но всё равно через какое-то время он умрёт. Исходный генетический материал, знаешь ли, другой.
— А ты считаешь, восемьсот лет — это мало? Это же в десять раз больше обычной продолжительности человеческой жизни. Для вас, людей, это всё равно что бессмертие — для нас.
— Я еще раз говорю: я никого не предавал. Стремление сохранить жизнь руководителю проекта — это не предательство. Это, если угодно — попытка принести себя в жертву…
— Замечательно! Ты думаешь, им трудно найти тебе «замену»? А обо мне ты подумал?
— Я только о тебе и думал…
— Ладно, всё понятно. Так мы с тобой будем часами «ходить по кругу», выясняя — что предательство, а что — нет.
Теперь ответь мне еще на один вопрос: какие инструкции ты получил по поводу двух, этих… Ну, ты меня понял…
— Да не было никаких чётких указаний. Так… Два пожелания. Первое — постараться не допустить их случайной гибели, второе — не давать им никакой информации, которая помогала бы им во время обучения полётам на истребителях и истребителях-бомбардировщиках.
— Почему?
— А тоже задал этот вопрос. Мне ответили, что они должны сами до всего додумываться, и что это часть процесса обучения этих новобранцев. Да! Еще мне сказали, что у Сенатора Джаддаффа на них какие-то свои планы. Но какие — мне не сказали.
— Понятно! Свободен! Обо всех новых «рекомендациях» будешь докладывать мне незамедлительно!
Да, кстати! Кого ты назначил им в руководители для подготовки ко Дню Патруля?
— Дягилева.
— Вот что. Приказ ты свой отменить не можешь. Отошли-ка ты Евгения на эти две недели куда-нибудь подальше. Ну, например, усиль охрану объектов группы «А», что ли? Ты меня хорошо понял?
— Хорошо!
— Вот и выполняй!
Бессмертная тяжёлым взглядом проводила седого. Вряд ли «Коля» был единственным «кротом» в Академии звёздных рекрутов. А это значит…
Глава 7А ларчик — просто открывался!
— Послушай, а если всё-таки отравимся? — Сашка с сомнением посмотрел на аппетитно пахнущую рыбину, поджаривающуюся над костром. Рыба источала такой умопомрачительный запах, что он ежеминутно отзывался спазмами в желудке, так и не привыкшего к концентратам. Да и сложно было привыкнуть — после года-то самых что ни на есть натуральных «продуктов» — самолично добытых и приготовленных, как правило, на костре.
— Если нет какого-нибудь религиозного запрета, то рыбу, как правило, есть можно любую. Правда — только ту, которая постоянно живёт в реке. Зато морская рыба обычно вкуснее речной, но среди обитателей солёной воды часто встречаются ядовитые — те же рыбы, моллюски, осьминоги. — Ар'рахх выразительно посмотрел на землянина. Заречнев захохотал, представив, как тот оценивал его гастрономические качества в тот момент, когда нашёл «тёплого осьминога» на побережье бухты у самой южной оконечности Хвоста Дракона. Драк, разумеется, понял причину его смеха.
— Тебя кушать никто не собирался. Ни я, ни мои соплеменники. В жертву Отцу Богов принести — хотели, но кушать — нет, такого намерения не было.
— А как вы обычно производите дегустацию нового животного, или рыбы?
— Как? Да просто. Сначала даём кусочек Хранителю Домашнего Очага. Если он не околеет, начинаем пробовать сами.
— Всё понятно. Значит, первый этап придётся пропустить, начнём сразу со второго. У меня идейка возникла. Давай-ка первым попробую рыбу я. Подождём минут тридцать. Если не сдохну, попробуешь ты.
— Ага. А если ты всё схаваешь один? Я тебя, проглота, хорошо знаю. Нет уж. Давай начнём пробовать вместе. Всё равно у нас организмы разные. Не всё, что подойдёт для меня может оказаться полезным — для тебя.
— Ладно, убедил. Ну, что, начинаем?
Бывшие гладиаторы аккуратно разрезали рыбину на две половины. Александр отломил кусочек от своей, осторожно положил его в рот. Вкус у инопланетной рыбёшки был восхитительный.