а трёхметровые протоки, соединявшие искусственный водоём с морем.
Впрочем, прыгала она недолго. Через несколько минут её «заряд» иссяк. Она остановилась, упала на колени…
— Всё. Её время истекло! — прокомментировал происходящее седой. Можешь возвращаться на базу.
— А что будет с ней?
— Как что? Сам не понимаешь, что ли? Вон, их истребители уже взлетают…
В сердце человека шевельнулась жалость. Он вспомнил тела девушек, разрубленные на части пушечными очередями; ему стало не по себе.
— Меня они не тронут? — на всякий случай поинтересовался Сашка у седого.
— Тебя — точно нет! Ты что-то задумал?
— Я провожу её до площадки!
— Не стоит! Она проиграла и по их правилам она должна умереть!
— А вот это мы еще посмотрим!
— Не дури, Заречнев, тебе её не спасти!
— Пусть делает то, что хочет! — неожиданно подключилась к диалогу Дита. — Сегодня такой день, что возможно всё, что угодно.
Сашка облегчённо вздохнул, перевёл самолёт в «парящее» положение. Он вывернул голову назад, определяя, через какое время «альбатросы» будут здесь.
«Секунд через десять»! — решил он, направляя самолёт в сторону лежащей на песке соперницы.
Он не стал зависать над девушкой-богомолом (она просто сгорела бы в потоке горячего «выхлопа»), а приземлился неподалёку — так, чтобы нос его истребителя нависал над пилотом, не давая прицельно выстрелить в лежащую.
Бывшая соперница с трудом встала, осмотрелась. Неожиданно она выхватила бластер и… запрыгнула на крыло Сашкиного истребителя.
У Заречнева похолодел низ живота, когда она протопала по крылу и навела свой крохотный лучемёт точно между глаз человека.
Сразу стало очень тихо — первый признак того, что сознание бывшего гладиатора «ушло» в «чупа-чупсовое» время. А Заречнев сидел и думал, как ему поступить в этой непростой ситуации.
«Дать ей выстрелить, а потом отобрать оружие? Незачем. Может повредить какой-нибудь нужный и важный прибор. Застрелить её саму? Тогда зачем нужна была вся эта канитель с сопровождением и «защитой»?
Многосуставчатый палец богомолки уже потянул спусковой крючок на себя, когда Сашка принял, наконец, какое-то решение. Он отклонил голову в сторону — на тот случай, если пилот всё-таки успеет выстрелить в него, резко выбросил руку вперёд, захватывая и вырывая оружие. Бластер выстрелить так и не успел.
Около истребителя послышался сильный рёв, грохот — рядом садились соплеменники хрупкой агрессорши.
— Что мне делать? — даже по радио в голосе Сашки угадывалась лёгкая растерянность.
— Ты точно не хотел её убивать? — поинтересовалась Дита.
— Ну, конечно! — в голосе человека послышалось негодование.
— Передай ей свой шлем! — более нелепой команды Заречнев услышать не ожидал. Но спорить не стал, стянул чёрный шар со своей головы (богомолка в ужасе отпрянула от него), протянул его сопернице.
— Это — тебе! — сказал он, сопроводив слова соответствующими жестами. Девушка покрутила головой, всё еще не понимая, что этот большой и круглый предмет адресован именно ей; разумеется, никого вокруг не обнаружила, наконец, осторожно взяла его в руки. В шлеме застрекотал какой-то звук, пилот услышала его, приложили к тому месту, где у богомолов, очевидно, находятся органы слуха.
У приземлившихся «альбатросов» поднялись кабины, из одной из них выпрыгнул пилот. Ростом он ненамного превосходил Сашкину соперницу, но габаритами — существенно отличался от нее — в большую сторону, разумеется. Он уверенно подошёл к истребителю человека, не снимая шлема, вынул свой лучемёт, спокойно прицелился в голову… девушке, всё еще слушавшей что-то в Сашкином шлеме.
Раздалось шипение. По песку покатилась… рука богомола, всё еще сжимавшая бластер.
Девушка вздрогнула, посмотрела на корчившегося от боли соплеменника, перевела взгляд на человека, в руке которого торчал лучемёт, отобранный у нее. Всё поняла. Она дёрнула головой в сторону второго пилота, но тот сидел как мумия: в грудь ему смотрел ствол бластера. А как стреляет этот землянин, богомол только что видел.
Трудно сказать, что в этот момент было написано на лице пилота-богомола; да и вряд ли оно было у него — лицо. Но жить ему хотелось — это было видно по тому, как он замер под дулом землянина.
Соперница Заречнева подняла с песка бластер, с трудом отцепила от его рукояти кисть «друга». Она засунула его за пояс, еще раз оглянулась на землянина, вприпрыжку припустила в сторону своего космолёта.
До «базы» она добралась минут через тридцать. И всё это время оба пилота-богомола просидели в своих кабинах под дулом человека, не смея сделать ни одного лишнего движения.
Убедившись, что девушка достигла космолёта, Александр показал богомола их бластер, громко известил их, что это — «трофей», захлопнул кабину. Он почти до середины выдвинул рычаг тяги нижних двигателей, одновременно включая верхний… Через три минуты он был уже у себя на базе.
— Ну, что? Можно тебя поздравить? — глаза седого горели огнём. — Поздравить с первым сбитым «альбатросом»! Так же, как и твоего друга! Молодцы! Всё сделали, как положено!
— Вы хотели сказать — как учили? — не смог удержаться от «укола» Заречнев. Николай Платонович вспыхнул, попытался что-то сказать, но только махнул рукой. Он отвернулся, пошёл в сторону космолёта.
— Зря ты так! — заступился за седого Дягилев. — Он всё делал правильно! Привыкайте к самостоятельности с первого же дня. В бою — сами видели — с вами никто нянькаться не будет. И «доброго папочки», который вовремя подскажет — тоже не будет. Ты еще сильно «зелёный», чтобы понять, какую услугу оказал вам Николай. Вы должны благодарить его, что он дал вам полную свободу, а не загнал «в стойло» непреложного следования инструкциям.
Вам просто повезло, что вас учил летать Николай Платонович, а не кто-то другой. Впрочем, вы это и сами скоро поймёте.
— Я готов извиниться, если что…
— Да не надо извиняться. Просто в следующий раз, прежде чем открыть рот, сто раз подумай о том, что хочешь сказать! Александр покраснел и отошёл в сторону. К курсантам вернулся чем-то очень довольный седой.
— К следующему вылету готовится курсант Никитина! — торжественно известил он. Ирина вздрогнула, хотела что-то возразить. Но Николай Платонович наклонился к ней, быстро сказал ей на ухо несколько слов. Девушка повеселела, побежала к своему самолёту.
— Чему они так рады? — поинтересовался Сашка у Тимофеева, примостившегося на крыле своего штурмовика. Юрки Самочернова в кабине не было — он куда-то исчез.
— Следующим пилотом у богомолов будет тот, которому ты отстрелил руку.
— Почему?
— Такая культура. Стоит кому-то хоть немного оступиться или проиграть — его немедленно добивают свои же. Считается, это очень стимулирует других — не совершать ошибок. У них вся цивилизация построена на страхе перед наказанием. Всё очень строго. Чуть что — выстрел в голову. У богомолов даже тюрем поэтому нет.
— И что, многих — так?
— Да нет, не очень. Система работает давно. Все привыкли. Если что — выкладываются до конца.
— А в чём причина именно такого отношения к своим же?
— Регулирование наследственности. Отбор. Потомство могут оставить только самые лучшие.
— Для нас это плохо?
— Разумеется! Богомол скорее погибнет, чем согласиться признать своё поражение. Для них это — одно и то же. Дерутся они всегда до последнего. Даже полумёртвый богомол так же опасен, как и живой. Даже опаснее.
— А как же тогда вы с Юркой столько их сбили? Да и так видно — они побаиваются — и вас и Женьку Дягилева.
— Думаешь, есть какой-то секрет? Нет никакого секрета. Стань таким же, как они, не думай о смерти или о поражении, думай только о том, что ты обязан любой ценой победить… А другого пути нет. Чуть дал слабину — богомолы сожрут тебя и твоего друга с потрохами.
— Как ты думаешь, что будет с той богомолкой, которую я сбил?
— Не знаю. Вопрос очень сложный. Такого — чтобы победитель не дал добить побеждённую — еще никогда не было. Думаю, они еще не приняли решение. Всё решит схватка Ирины с одноруким богомолом.
— А если она победит, тогда — что?
— Я не оракул, чтобы предсказывать. Время покажет. Всё, слазь с крыла. Вон, Юрка из туалета возвращается. Да и Ирина вот-вот взлетит!
— А что делать нам?
— Вам? Ждать! Отдыхать. Готовиться. Завтра будет еще труднее. Завтра — схватки парами. Да! И не забудьте дозарядить своё оружие. Привыкайте: теперь всё придётся самим. На войне оружейная прислуга в штате не предусмотрена.
— А как же в школе?
— Школа — она и есть школа! Ты, когда на Земле учился в школе, разве сам готовил реактивы к урокам химии? Нет? Вот и здесь так! На войне лишних людей нет. Ну, всё! Хватит нас отвлекать! Лучше идите и займитесь делом!
Глава 9Принцесса Улья
Ирина сбила «однорукого бандита» со второй атаки.
В её действиях не было ни жалости, ни пощады. Курсантка, как оказалось, внимательно следила за боями своих предшественников, обратила внимание, что богомолы, прямо скажем, не очень «баловали» звёздных рекрутов разнообразием тактических приёмов воздушного боя. Насекомые были искуснее молодых землян в технике пилотирования, но в бою применяли, по сути, одну и ту же тактическую схему — атака с ходу. Если истребитель человека по какой-то причине не был повреждён фатально, у него появлялся шанс. Ирина заметила, что Заречнев разгадал эту нехитрую уловку богомолов, нашёл «противоядие» и тоже применила его против своего соперника.
Залп сразу четырьмя ракетами не заставил отвернуть в сторону пилота насекомых. Для него, вместе с рукой потерявшего и честь, смерть в бою была лучшим исходом. То, что он не свернёт в сторону ни при каких обстоятельствах. Ирина почувствовала сразу, как только увидела траекторию полёта «альбатроса». Впрочем, как говорят на Земле, на хитрую задницу всегда найдётся кое-что с винтом. Из четырёх ракет — три попали в цель.