Самого владельца «мозгового центра» на месте не оказалась; как вполне логично предположил землянин, это именно он давал «накачку» пилотам в казарме, куда они с Ар'раххом так неосторожно заглянули.
Вход в штаб охранял единственный солдат, без оружия. Неукротимого движения человека он не задержал…
Сейф был пуст. Сашка, поискав и не найдя в столе ключей от стального «гроба», просто выжег замки бластером.
«Вот чёрт! Какой же я олух!» — думал бывший гладиатор, бросаясь обратно к казарме. — «Ключи от самолётов, скорее всего, были в карманах пилотов. Что же сразу-то не сообразил, что их нужно обыскать»?!
Александр заскочил в казарму. Часть пилотов уже пришла в себя. Некоторые просто сидели на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, другие бродили по помещению, пытались привести в чувство товарищей. Его увидели. Однако никто из пилотов не сделал даже попытки напасть на него.
«Вот и славненько»! — облегчённо подумал Александр, бросаясь в угол, в котором он оставил друга. За стульями никого не было.
«Командир»! — мелькнула мысль у землянина. — «Это — он! Слишком уж быстро он отрубился после не самого сильного моего удара».
— Где ключи? — схватил за грудки Заречнев одного из очухавшихся пилотов. Тот его не понял, недоумённо пожал плечами. Пришлось землянину изображать пантомиму, показывая, что конкретно он ищет. Лётчик его понял. Он похлопал себя по карманам, показывая, что ключа у него нет.
— Где начальник? — Александр ткнул пальцем в пол в то место, где стоял шеф пилотов в момент, когда в казарму проникли бывшие гладиаторы. Пилот, немного подумав, наклонился вперёд, развёл руки в стороны.
— К самолётам побежал! — догадался Сашка, бросаясь к выходу.
«Не успею»! — подумал Заречнев, заметив, как командир перевалил бесчувственного зелёного верзилу в заднюю часть кабины «альбатроса», а сам прыгнул в переднюю. Он выхватил бластер, не снижая скорости, выстрелил в сторону самолёта. Луч не попал даже в корпус машины. Александр остановился, прицелился более тщательно, еще несколько раз нажал на спуск. Но противник его опередил. Он успел закрыть фонарь самолёта, которому слабый бластер богомолов никакого вреда причинить не мог.
Взревели двигатели, поднялась пыль. «Альбатрос» поднялся в воздух, унося многоопытного шефа пилотов и бесчувственного друга землянина.
Заречнев поднял руки, от захлестнувшей его обиды и безысходности закричал так, что едва не сорвал голос. А потом наступила тьма…
…Холодный поток ударил его в голову. Вода пролилась за шиворот, потекла по груди и по спине. Сашка разлепил веки, приподнял голову, успел заметить, что в лицо ему летит очередная порция воды, зажмурил глаза.
Он инстинктивно дёрнулся, пытаясь избежать незапланированной водной процедуры. Невыносимо заломило в предплечьях и в ступнях. Землянин открыл глаза, проморгался, терпеливо дождался, когда «картинка» обретёт резкость. Впрочем, так долго можно было и не ждать. Просто ему хотелось своими глазами увидеть то, во что отказывалось верить сознание. Его распяли.
Распяли на каком-то щите недалеко от лётного поля, почти футовыми гвоздями намертво прибив руки и ноги к толстым деревянным доскам.
Больше дюжины пилотов стояли в десятке шагов от щита. У некоторых в руках Сашка заметил своё и Ар'раххово оружие. Один из них говорил что-то землянину на незнакомом языке, поочерёдно показывая на себя, своих товарищей и на вышку. В принципе, все их действия и слова были понятны и без перевода.
Пилоты собирались мстить за себя, за бойца, убитого на вышке; причём намеревались сделать это тем же оружием, от какого погиб их товарищ.
И конечно, заодно развлечь себя, любимых, зрелищем медленной смерти врага. Почему не доставить себе удовольствие, коль уж подвернулась такая возможность?
Из тетивника драка в землянина никто не выстрелил — ни одному из пилотов так и не удалось натянуть тетиву на могучий лук молодого охотника. Впрочем, изуверов не очень удручило данное обстоятельство — они решили обойтись тем, что было, и чем они владели лучше, нежели экзотическим оружием странного пришельца.
В пленника стреляли по очереди. Чтобы продлить себе удовольствие, потерзать подольше, мучители выставили на лучемётах самый слабый уровень заряда. Выстрел из бластера не убивал, он очень больно жалил, оставлял на коже тёмно-коричневые, обуглившиеся следы ожогов, но пленник был жив.
Мучили землянина минут двадцать. Но эта треть часа показалась человеку целой вечностью.
Волна страданий, захлестнувшая сознание после первого удара из лучемёта, не отпускала его, она нарастала и нарастала — с каждой новой порцией невыносимой боли. Сашке уже казалось, что если пытка продлится еще немного, он просто сойдёт с ума от этих непрекращающихся истязаний или лопнет сердце от боли. Наверное, это так и произошло бы.
Заречнев был уже за гранью сознания, когда медленный и мучительный расстрел человека из бластеров неожиданно прекратился. Он поднял голову, словно через вату, услышал гул моторов истребителя. Пилоты возбуждённо загалдели, один из изуверов довольно потёр руки.
«Командир возвращается»! — догадался Александр. — «Наверняка шеф избавился от Ар'рахха где-то над океаном; теперь он прилетел обратно, чтобы тоже поучаствовать в «шоу». Уверен: ему по рации уже сообщили, что второй нападавший тоже захвачен.
Да, жаль. Честно говоря, никогда не думал, что моя жизнь оборвётся так бездарно». — Думал он, время от времени проваливаясь в бездну мучительной беспамятности. — «Понятно — если в бою. А так… Пока я глазел на самолёт, кто-то спокойно подошёл сзади, и, пользуясь тем, что я не слышу его шагов, охлобучил меня чем-то тяжёлым по голове. Фиговая ситуация. Подохнуть «с музыкой» не получилось. Что же… Лишь бы скорее всё это кончилось. А то терпеть уже сил никаких нет. Может, хотя бы их командир прибьёт меня — одним выстрелом? Было бы неплохо…»
«Альбатрос» прошёл над взлётным полем, сделал круг над развлекающимися пилотами, но не приземлился, завис чуть в стороне.
Лётчики-палачи поняли его по-своему. Они отошли подальше, стали в сторонке, как бы предлагая командиру показать своё мастерство, из пушек расстрелять пленника, распятого в деревянном квадрате.
Кажется, шеф пилотов тоже понял их замысел. Машина отвалила в сторону, поднялась вверх. Засветились синим двигатели, «альбатрос» пошёл на большой круг.
«Он хочет стрелять на скорости»! — догадался Заречнев, провожая взглядом удаляющийся истребитель. — Что же, для меня это не самый плохой исход. Если первым снарядом попадёт в голову, то вообще ничего не почувствую. Всё лучше, чем подыхать от болевого шока после выстрелов из их поганых бластеров».
Пилоты тоже поняли своего командира правильно. Они отошли от распятого человека еще дальше, собрались в плотную группу — метрах в тридцати от предполагаемой траектории полёта снарядов.
Машина в паре километров от ВПП выполнила боевой разворот, как по струнке пошла на человека.
Заречнев закрыл глаза. Он весь сжался, напрягся… По щекам потекли слёзы. Умирать категорически не хотелось. Рёв двигателей «альбатросов» стремительно приближался.
Раздалось громкое шипение. Сашка знал — это звук двигателей реактивных снарядов, выпушенных в него. Он успел даже удивиться, зачем это командир пилотов стреляет по нему НУРСами, ведь из пушек по одинокой фигуре пальнуть было бы проще? А потом сознание захлестнула последняя мысль — всё, это конец!
Где-то очень близко громыхнул сдвоенный взрыв. В Сашкино израненное тело и лицо впились камешки и песок, выброшенные сильным ударом.
Рёв двигателей стал ослабевать, он стал удаляться куда-то за спину прибитого к щиту человека. Александр открыл глаза.
На месте, где только что стояли его палачи, дымилась глубокая воронка. Куски тел в униформе были разбросаны на десятки метров… Около ног человека валялась чья-то рука. Белела кость, из разорванной мышцы сочилась кровь. «Альбатрос» пошёл на второй круг.
«Промахнулся»? — подумал Сашка, всё еще не веря в сумасшедшую догадку, только что мелькнувшую у него в голове. — «Или это то, о чём я даже боюсь думать»?
Истребитель снова выпустил ракеты. Но теперь землянин не закрыл глаза, он увидел, что реактивные снаряды опять пошли в сторону.
Громыхнула казарма, разваливаясь на множество мелких частей, со скрипом повалилась вперёд дозорная вышка.
«Альбатрос» приземлился недалеко от распятого человека. Поднялся тёмно-фиолетовый фонарь кабины, на бетон взлётно-посадочной полосы выпрыгнул зелёный верзила. Он рванулся к человеку, подбежал, увидел, что с ним сделали пилоты-палачи, растерянно остановился, не зная, как ему поступить. Чудовищные тёмно-коричневые отметины на теле его друга и две пары монументальных гвоздей, точащих из рук и ног бывшего гладиатора, казалось, отвергали саму мысль приблизиться к нему. Землянин увидел сомнения драка, одними губами прошептал:
— Тяни!
— Не могу! Тебе будет очень больно!
— Ага. А можно подумать, что только что мне было очень щекотно. Тяни! В самолёт мне с этим щитом не пролезть… — Сашка попытался улыбнуться своей шутке. Зелёный верзила подошёл, осторожно взялся за шляпку гвоздя.
— Нижние!
— Что?
— Сначала — нижние гвозди вытаскивай! Как ты думаешь, как я удержусь на щите, если ты вытащишь оба верхних гвоздя?
— Да, действительно! — согласился драк. Он обошёл щит, проверил, насколько прочно он крепится к столбам, врытым в землю. Присел около ног Заречнева, взялся за гвоздь. Боль была адская.
Александр стиснул зубы, он завыл, замычал он непереносимой волны страдания, скрутившей израненное тело. К счастью, могучий молодой охотник вырвал стальной костыль всего за два-три движения. А потом невыносимая пытка повторилась еще трижды.
Когда последний окровавленный кусок металла звонко ударился о те, которые уже валялись в пыли под ногами Заречнева, силы и мужество оставили землянина. Он понял, что теряет сознание, повалился вперёд, почувствовал, как его принимают могучие лапы молодого охотника. Громадным усилием воли он удержал ускользающий рассудок, прошептал: