– Не поняла.
– Они перестраиваются, вместо всякой научной лабуды начинают издавать как бы художественную литературу. Переводную и отечественную. На любовные романы и детективы, сама понимаешь, охотников полно, а вот с мемуарами возиться мало кому охота, скука же смертная.
– Ты бы посмотрела, чем я на работе занимаюсь… занималась, – слабо улыбнулась Анна. – Мемуары по сравнению с этими таблицами просто Джеймс Бонд. И потом я люблю серьезную литературу.
– Я так и думала. Так что выкинь из головы глупости, поправляйся себе спокойно, а потом начинай новую жизнь. Нет неразрешимых проблем.
– Я твоя должница, – с огромной благодарностью сказала Анна.
– Сочтемся, свои люди, – отмахнулась Инна. – Кстати, твоим единственным и непосредственным начальником будет мой супруг, так что если что не так – сразу звонишь мне… Шучу.
И все-таки, несмотря на счастливое завершение этого дня, ночь Анна провела практически без сна. Два дня работать дома – это, конечно, прекрасно, только где? В комнате Шурика – исключено, он этого просто не потерпит, в спальне негде даже табуретку лишнюю приткнуть, не то, чтобы стол со стулом. Получается, что только на кухне, благо там подоконник достаточно широкий.
И еще – новый коллектив. Анне было элементарно страшно. После института она сразу попала в «РИСО», отсидела там пятнадцать лет, привыкла… И к нудной работе привыкла, могла ее делать с закрытыми глазами. А теперь будут новые обязанности, новые люди вокруг, новый начальник… Страшно.
Следующий вечер принес новый сюрприз: визит Евгения. Второй по счету за все время пребывания в больнице. Выглядел супруг ухоженным, не слишком обеспокоенным, хотя приличествующую ситуации маску озабоченности на лицо натянул. И вопросы о самочувствии задавал правильные. Но что-то было не так, а что – Анна никак не могла разобраться.
– А я три дня назад защитился, – вдруг сообщил Евгений. – Теперь только решения ВАКа нужно подождать. Впрочем, сейчас это быстро.
Анне бы обрадоваться, но что-то мешало сделать это по-настоящему.
– Поздравляю тебя, – сказала она с нужной долей энтузиазма. – Я очень рада. Теперь тебе полегче будет, а то ты последнее время совсем замотался.
– Это точно, – подтвердил Евгений. – Прости, что к тебе редко выбираюсь…
– Ну что ты, я же понимаю. А как дела у Шурика?
– Весь в науках, представь себе. Проснулась тяга к знаниям.
– А чем вы питаетесь?
– Валентина свет Максимовна заботится. Стол – как в ресторане. Я ей приплачиваю, конечно… за качество обслуживания.
«Мог бы сказать: без тебя все-таки не то, дома тоскливо. Нет, не скажет. Ему, кажется, даже легче, что я не торчу вечерами у окошка в кухне и не высматриваю его приход… Квартиру, наверное, запустили до невозможности. Но ведь мужикам это без разницы».
– А почему ты сказал, что ВАК теперь быстро все решает? – поинтересовалась она, чтобы хоть что-то спросить.
– Да потому, что сейчас защищаются только дураки вроде меня, – с неожиданным озлоблением ответил Евгений. – Зарплата остается прежней, в должности меня никто повышать не собирается, ассигнования на опыты урезают бесконечно. В общем, мрак. Надо что-то придумывать, пока институт совсем не прикрыли.
– Ваш институт? Да у вас же почти сплошные госзаказы…
– Были, – все так же желчно завершил фразу Евгений. – Государства-то уже практически нет, спустись с небес на землю.
– Меня уже спустили, – сообщила Анна. – Наш Совет разгоняют.
– Давно пора, – хмыкнул Евгений. – Та еще богадельня.
Анна ждала закономерного вопроса, куда же она теперь денется, но так и не дождалась. Похоже, Евгения это вообще не интересовало. Но оказалось, что она слегка ошиблась.
– А может, оно и к лучшему, – продолжил Евгений после небольшой паузы. – Я, видишь ли, прорабатываю одну комбинацию… Контракт на три года за рубежом. Если все пойдет нормально, приедете с Шуркой ко мне…
– Насовсем? – с ужасом спросила Анна.
– Что ты так переполошилась? Что тебя здесь держит, объясни, сделай милость. Работа? Роскошная квартира? Интересная жизнь?
– Нет, но эмигрировать…
– Пока никто про эмиграцию не говорит, – оборвал ее Евгений. – Пожить в цивилизованной стране, заработать нормальные деньги, вот и все, чего я хочу. А вернуться сюда можно в любое время, было бы желание. Ты все-таки безнадежный совок, Анка.
– Какая есть, – сказала она, сдерживая подступающие слезы. – И как скоро ты собираешься…
– Не завтра, успокойся. Пока еще все в стадии проекта. Но главное сделано: диссертацию я защитил. Ладно, мне пора. Будь умницей, поправляйся скорее.
Он приложился к ее щеке с дежурным поцелуем и с видимым облегчением покинул палату.
Инна, вернувшаяся из холла с очередной встречи с мужем, застала Анну в слезах:
– Опять? Что еще случилось? Твой благоверный тоже работу потерял?
Анна, путаясь в словах и всхлипывая, довольно бессвязно пересказала содержание разговора.
– И что ты ревешь? – удивилась Инна. – Устроится мужик за кордоном, потом высвистит тебя с сынулей и заживете по-человечески. Ты молодая, красивая, заездил тебя только быт тутошний, вот и все. А там – расцветешь.
Анна покачала головой:
– Что-то мне кажется, все будет совсем не так замечательно…
– Когда кажется; креститься нужно, – резко сказала Инна. – Думаешь, не вызовет? Хочет тебя бросить? Глупая, для этого совершенно не обязательно уезжать за границу. У нас в одной Москве сотни пар ежедневно разводятся. Ну-ну, только не реви, ради Бога, это же я так, предположительно. А сама прикинь: мужик защитился, скинул многолетний груз, у него стресс сильнейший…
– От радости, что ли?
– Представь себе, от этого тоже. Ты – в больнице, дома наверняка небольшой бардак. В такой обстановке трудно сохранять хладнокровие и выражать нежные чувства.
– Но твой же муж…
– Правильно воспитан, – хмыкнула Инна. – Попробовал бы он вести себя по-другому. Я лично ему в такой ситуации не завидую.
– А я тебе завидую. Я не умею вот так… жестко.
– Жестко? А разве можно по-другому? Милая моя, жизнь нужно брать за морду, и поворачивать ее так, как тебе нужно. А не изображать из себя скорбящую богоматерь, мужики этого не ценят, поверь мне. Они, как это ни смешно, искренне верят, что женщина – существо слабое, и без них ни в коем случае не проживет.
– Так я же…
– А ты, Анечка, сильная женщина. Ты все сама, всегда сама, про тебя можно забыть и не волноваться: ты выкарабкаешься. Мой Эдик думает, что если он меня оставит, я тут же повешусь или отравлюсь, потому что к жизни не приспособлена ни капельки. И я позволяю ему так думать. Более того, культивирую этот образ, хотя самым распрекраснейшим образом могу со всеми проблемами справиться сама.
– Мудрая ты женщина, – прошептала Анна.
– Нет, просто земная. Я ведь Эдика семь лет обхаживала, пока он на мне жениться решил. Учились вместе в полиграфическом, он парой курсов старше, москвич, красавец, из хорошей семьи. А я – пермячка, перебивалась на стипендию, место в столичном издательстве зубами выгрызла, а супруга своего измором взяла. Какие невесты вокруг крутились – красавицы, умницы, с родителями, дачами, машинами… Всех перетерпела, смогла так сделать, что без меня Эдику плохо, а со мной – полный кайф. А когда поняла, что он детей иметь ну ни в какую не хочет – тут-то и подловила: дала понять, что со мной таких проблем не будет. И вообще все будет так, как он скажет, потому что я без него – никто и зовут меня никак…
Анна слушала темпераментную исповедь Инны, затаив дыхание.
– Он до сих пор не понял, что карьеру ему я выстроила, точнее, вылежала с кем надо. Докторскую защитил, директором издательства стал, все его мечты, как по мановению волшебной палочки исполнялись. А когда роли-то переменились, он уже этого не заметил. Привык со мной советоваться, привык обо всем мне рассказывать, привык носиться со мной, как с хрустальной вазой. Я же без него пропаду, я же для него всем пожертвовала: карьерой, возможностью иметь детей… Вот так-то. Иначе вернулась бы в свою Пермь и сидела бы там в какой-нибудь пыльной дыре младшим редактором. Пик везения – выйти замуж за директора магазина. Нет, это не для меня…
– Я бы так не смогла, – искренне сказала Анна. – Сил бы не хватило.
– Вот-вот, а со стороны ты выглядишь совсем наоборот. Благополучная, устроенная, всем довольная. Так с какой стати с тобой церемониться? Везешь свой воз – и вези, никто помогать не будет.
– Ты же помогла работу найти.
– Я, Аннушка, воробей стрелянный, людей на своем веку повидала – всяких. И тебя, уж извини, насквозь вижу. Торговать в кооператив какой-нибудь ты не пойдешь – не то воспитание, да и характер не тот, свое дело открыть – это тоже уметь надо, а ты не умеешь. Так и будешь сидеть в своем уголке, грызть сухую корочку и ждать, когда времена изменятся к лучшему. А они сами по себе не изменятся. И потом разве это помощь? Это я Эдику своему очередное благодеяние сделала – надежного, ответственного сотрудника нашла. А тебе при этом просто повезло. Хотя… Из бывших твоих коллег, если честно, никого бы к мужу в издательство сватать не стала. Тунеядки и халявщицы по призванию.
– Ну уж и тунеядки, – обиделась было Анна за сослуживиц.
– Хорошо… бездельницы, – легко поправилась Инна. – Между прочим, они уже все пристроены, подсуетились, прежде чем к тебе с благой вестью наведаться. Тебя это ни на какие мысли не наводит?
– Нет, – растерянно покачала головой Анна.
– Девушки ловили благоприятный момент: вдруг предложили бы действительно хорошее место. Так на него однозначно тебя бы взяли. Но – не срослось, пришлось по-другому устраиваться. Вот тут уже можно тебя информировать, терять больше нечего. Ладно, милая. Поздно уже, сейчас наши преферансистки прискачут, давай-ка спать готовиться. Меня, кстати, послезавтра выписывают, а тебя?
Анна пожала плечами.
– У врача спросить ты, конечно, стесняешься? Эх, Анна, Анна, до чего ты к жизни не приспособлена! Ладно, я завтра с сестричками пошушукаюсь, может, что узнаю…