— Представляешь, какой облом? — влез в беседу Славян, пытающийся взять у напарника реванш. — Мгновение назад с красивой бабой сосался, а на деле, оказывается, умираешь. И не выбраться никак, тебя какая-то тварь вниз, на дно, тянет.
— А чего же вы их не того? — уточнил Олег. — Это же ваша юрисдикция, получается.
— Наша, — легонько пнула его босой ногой девушка. — Теперь уже наша, не забывай. В целом — да. Но я не слышала, чтобы в Нарышкинском пруду кто-то тонул, понимаешь? А до той поры, пока лоскотуха кого-то не убьет, мы ее тоже не тронем. Не за что.
— Просто одно с другим не совпало ни разу, вот и все. Никто не дрых у пруда в нужную дату, — пояснил Баженов. — Лотерея, блин. Как у «Стиморола» с его золотой подушечкой. Или у «Пепси» с их пробками. Одна часть купюры у всех есть, а вторую фиг найдешь! Вот и здесь так же.
— Да просто не тот это пруд, у которого кто-то вообще спать ляжет, — возразил ему Саша. — Ты же только-только там был, все сам видел. Срач кругом, лужи харчева засохшего везде, вода в ряске, вонючая, а на дне, ручаюсь, битого стекла больше, чем водорослей. Им же лет восемь никто не занимается. Стоячая вода не проточная, она требует внимания к себе.
— Может, и так, — согласилась Лена. — А ауки — это…
— Все, детишки, бросайте свои игрушки, — заглянул в кабинет Францев. — По коням.
— Только не труп! — простонал Баженов. — Сколько можно! Лучше бы просто какой-то криминал!
— Разошелся ты сегодня, Слава, — тепла в голосе начальника не имелось совершенно, — что ни сделаешь, что ни скажешь — все не в масть.
— Случилось-то чего? — привстала с дивана Ревина. — Гадость — это понятно. Какая?
— Гули ребенка прямо с улицы к себе под землю утащили, — погоняв желваки по скулам, произнес Францев. — Опять. Четвертый раз за год. Днем!
— Вы же к Джуме ходили, с ней разговаривали. — Морозов встал со стула, снял со спинки серую короткую куртку и натянул ее на себя. — Она обещала…
— Обещала. Больше скажу — все, что от нее зависит, сделала. Джума, конечно, себе на уме и людей не любит, но слово свое всегда держит. Беда в другом — чуют ее подданные безнаказанность, понимаешь? Не осознают, а чуют. Хуже того — они уже привыкли к тому, что можно творить многое, за это после не отвечая. И что им теперь приказы королевы? Чихать они на них хотели.
Олег в этот момент невольно вспомнил вчерашнюю беседу Сан Саныча и своего бывшего начальника. У них те же интонации были, один в один. И рады бы они что-то изменить, переиначить действительность под себя, да вот никак. Желание есть, а сил нет, и взять их неоткуда. Просто нет резерва, все на нуле. И вот эта невозможность реализации себя самих жжет что бывших коллег, что Францева почище адова огня.
И еще — интересно, а кто же все-таки такие гули? Второй раз за час он это слово слышит.
— Давно украли-то? — Баженов залез под рабочий стол и извлек оттуда свою куртку, а именно — «косуху», с побрякивающими молниями и кожаными треугольниками, нашитыми на сгибах локтей.
— Часа три как точно. Может — больше.
— Так уже все, — глянул на него оперативник. — Жалко дите невероятно, но помочь ему нечем. Они же наверняка сразу, как под землю спустились, его придушили.
— Дурак ты, Славка, и уши у тебя холодные, — холодно бросила Ревина, вставая с дивана. — Ты правда не понимаешь, что речь идет уже о другом?
— Все я понимаю, — пробурчал Баженов. — Чего сразу дурак?
— И тело найдите обязательно, — велел Францев. — Родителям надо его отдать. Олег, едешь с ними.
— Надо ли? — уточнил Славян, слюнявя палец и стирая маленькое пятнышко с рукава «косухи». — Вот так сразу, с корабля на бал? Пусть хоть пару дней в отделе посидит, акклиматизируется.
— Ты еще со мной поспорь, — холодно глянул на него Францев.
— Молчу-молчу, — задрал руки вверх оперативник. — Как скажете, Командор.
— Спасибо, — поблагодарил нового начальника Олег, которому в отделе за антикварной конторкой сидеть не очень хотелось. Хуже нет, когда все при деле, мимо тебя бегают в мыле, а ты на это только глядишь. Плюс этот неприятный призрак старика, который наверняка знакомиться поближе припрется. Ну жуть же! — Только вот…
— Что? — коротко уточнил Аркадий Николаевич.
— У меня оружия нет, — пояснил юноша, с ужасом осознав, что это его неосторожное «только» сейчас может быть расценено как отказ. Или, хуже того, как трусость. Что совсем скверно, он ощутил, что щеки, похоже, начинают краснеть, а это совсем никуда не годится. Мало ли что люди про него подумают? — Я ведь свое дома, в Саратове, сдал.
— Резонно, — кивнул начальник. — Саш, выдай ему пистолет.
— Толку-то от того «ствола». — Баженов незаметным, но ловким движением вынул из ножен, нацепленных на ремень, нож с чуть изогнутым и довольно длинным лезвием. — Вот наше основное оружие, Олежка. А пистолет один раз из десяти пригодится, если не реже.
— А мне такой положен? — поинтересовался у Францева молодой человек, которого потихоньку начинала раздражать бравада его нового сослуживца. — Или как?
— Или как, — ответил тот. — Скажем так: пистолет — оружие служебное, оно тебе выдается по умолчанию, как сотруднику правоохранительных органов. Нож же — совсем другой коленкор, его ты получишь тогда, когда закончится твой испытательный срок. То есть когда докажешь, что на самом деле занимаешь свое место. Но точное время того, когда это случится, тебе никто не назовет. Все индивидуально. Так, Ревина, а ты куда засобиралась? Остаешься на хозяйстве. Я тоже уехал, буду к вечеру. Хорошо бы с вами, конечно, сгонять, самому все глянуть, но тут еще одна неприятность обозначилась, так что не судьба.
Он потрепал Ровнина по плечу и вышел из кабинета.
Нельзя сказать, чтобы Олег понял до конца все услышанное, но одно усвоил предельно точно — у него появился еще один повод для опасений. Теперь он будет переживать, что станет именно тем, кому такой же клинок, как у Славяна и Морозова, вообще никогда не выдадут. Потому что недостоин.
— Все верно Командор сказал. — Баженов лихо крутанул нож, так, что лезвие превратилось в серебряную полосу, а затем очень ловко вогнал его в ножны. — Система отбора, брат, у нас жесткая.
— Готова поспорить, что Олежка тесак получит раньше, чем его выдали тебе, — громко заявила вдруг Лена, вставляя ноги в коричневые, на низком каблуке, туфельки. — Прямо здесь и сейчас. Как, согласен?
— Я? — повернулся к ней оперативник. — Да с чего бы такая уверенность?
— Хотя бы с того, что тебе его только через год с лишним прислали, — модельно подбоченилась Ревина. — А он… Да к зиме уже получит.
— На что спорим? — подобрался Славян. — Что ставишь?
— Если проиграю — хрен с ним, дам тебе разок, — огладила бедра, обтянутые серыми приталенными брючками, девушка. — Считай, что это твой единственный шанс.
— А если сольет, тогда чего? — поинтересовался Морозов, громыхая дверцей древнего ростового сейфа, стоящего в углу кабинета.
— Будет каждый вечер с Аникушкой и Тит Титычем в лото играть. Три партии, — с невыразимо сладостным злорадством изрекла Елена. — Целый месяц!
— Жестко, — признал Александр. — Очень!
— А мне нравится, — заявил высунувшийся из стены по пояс призрак бывшего сотрудника отдела. — Хороший заклад!
— Еще бы, — проворчал Баженов. — С тобой никто общаться не хочет, всем ты мозг выел!
— Злой ты, Славик, — обиженно проверещал старик и исчез, но из стены до ребят, находящихся в кабинете, донеслась его последняя фраза: — Ко мне больше не подходи.
— Ну чего, зассал? — ехидно осведомилась у коллеги Ревина. — Как всегда?
— Да хрен тебе! — рявкнул Баженов. — Спорим!
— Вот и ладушки. — Морозов ребром ладони разрубил слитые в пожатии руки молодых людей, а после протянул Олегу наплечную кобуру с вложенным в нее макаровым. — На, держи.
— А табель, карточка? — удивился юноша. — Расписаться?
— Да потом распишешься. И вообще с некоторыми вещами у нас тут все проще обстоит, чем у остальных. Бюрократия и делопроизводство минимизированы, на них элементарно времени не остается. Как белки в колесе крутимся. Вон раз в неделю сели поиграть, и то не получилось.
— Досуг — ничто, работа — все, — со знакомыми по рекламе интонациями возвестил Баженов. — Не дай себе поспать!
Олег скинул куртку, досадливо поморщился, почуяв запах пота, который никак не скроешь, а после раскрутил замотанные вокруг кобуры наплечные ремни. Тут-то ему в глаза и бросилось небольшое коричневое пятно на одном из них.
— Кровь Митьки, — глуховато пояснил Александр, увидев, на что смотрит новичок. — Его пистолет. Нет, я его почистил, смазал, все как положено. Работает машинка, не сомневайся. А это… Потом замоешь. Сейчас просто времени нет.
— И не подумаю, — качнул головой Ровнин. — Зачем?
— Слав, иди машину заводи, — велел напарнику Морозов. — Ленуська, как Савва приедет, передай ему, что вечером все в силе.
Он глянул на новичка и добавил:
— Савва, как мы, оперативник. Потом с ним познакомишься.
— Слушаюсь, мой генерал, — приложила ладонь к виску Ревина. — Что ты брови хмуришь? Мне можно к непокрытой голове. Я девочка, ваших тонкостей знать не обязана.
Саша двинулся к выходу, Ровнин, натягивая куртку, последовал за ним.
— Олежка! — окликнула его Елена. — Ты пока особо вперед не лезь, ясно? Плохо про тебя никто не подумает и трусом считать не станет. Просто держись ребят, смотри и запоминай, что и как они делают. Если ты не заметил, у нас тут не просто обычные быки со стволами, все сложнее.
— Заметил, — подтвердил Ровнин. — Спасибо!
— Я не только о тебе, но и о себе беспокоюсь, — хмыкнула девушка. — Если тебя убьют, Баженов, сволочь такая, все нервы вытянет. Формально-то я спор проиграю. А мне давать ему совсем не хочется. Он мне как мужчина ни разу не нравится, понимаешь? И не вздумай сейчас спросить: «А я?». Не теряй сразу золотое место в моем сердце!
Олег и не спросил бы, не имелось у него в голове подобного, хотя ответ, что скрывать, узнать хотелось бы. Понравилась ему Лена, в первую очередь тем, что была совершенно не похожа на тех девушек, которые его окружали раньше. Она была словно из какого-то другого мира.