Олега, что скрывать, все происходящее немного тревожило. Он отлично понимал, что именно задумал Славян сотоварищи, но нельзя сказать, что ему это все нравилось. Нет, он прекрасно понимал, что эти парни, по сути, впрягаются за него из чистого интереса, и был им очень за это благодарен, но его беспокоило другое — как бы скандала какого не вышло и его фамилия в сводках не засветилась. Понятно, что Саратов далеко, туда московские новости никак не попадут, но — мало ли?
— Бардак тут у тебя, — холодно сообщил Кузьме Баженов. — Развел, понимаешь, хрен чего! Чтобы этого вот уже завтра тут не стояло!
И его палец указал на Халила.
— Эй, зачем так говоришь? — засуетился торговец. — Я место деньги плачу. Вот им плачу, другим плачу, директор плачу! Я право свое имею! Я его знаю!
— Кому ты платишь? — Баженов достал удостоверение и сунул его под нос Халилу. — Им? Мне? Ты, носорог мандариновый, сейчас власть нашу, российскую, которую мы представляем, в дерьмо втоптать решил?
— Я нет, — мигом перестроился торговец, выставив перед собой ладони с короткими, толстыми и жутко волосатыми пальцами. — Я про дуругое!
Владельцы точек слева, справа и напротив, поняв, что дело идет к большому скандалу, мигом забились в свои закутки, опасаясь, как бы и их не задело взрывом, причем таблички, точно такие же, как у Халила, у них будто сами собой со столов пропали.
— Ваучеры ты покупаешь? — очень тихо и очень недобро выталкивал тем временем Баженов из себя слово за словом. — Страны моей кусок хочешь под себя подгрести? Не желаю жить в горах, хочу в Москва? Как падишах!
— Нет, нет! — еле выдавил из себя торговец, с ужасом смотря на лицо Славяна, находящееся от него в паре сантиметров. — Просто торгую! Как все!
— Я вижу! — цедил оперативник. — Отделились? Так и сидите у себя, какого вы тут забыли?
— Хорошие кроссовки, — тем временем сказал Кузьма, толкнув в бок Олега. — Вот, смотри. Тебе как раз пойдут. Померил бы. Вон у брательника твоего такие же почти.
— Пойдут! — заверещал Халил, получивший возможность перевести разговор в другую, не столь пугающую его плоскость. — Очень качественный кроссовки. Италия! Мерить надо!
— Тебе они прямо так нужны? — сурово глянул на Олега Баженов, при этом ему подмигнув.
— Так старые развалились совсем, — развел руками Ровнин, поняв, что требуется делать. — Но если надо, могу и…
— Надо — не надо — зачем? — загомонил Халил. — Молодой ведь! Надо! Девочка гулять надо. С такими любая твой будет!
От испуга часть слов в свои фразы он вставлять забывал, отчего те теряли логичность, но смысл всем был понятен.
— Тогда и джинсы нужны, — бросил один из милиционеров. — Чего одни кроссовки? И футболок пару-тройку.
— И вон тот куртец, — показал Баженов на светло-вытертую джинсовку, которая с самого начала приковала внимание Олега. Он такую очень давно хотел, еще с Саратова, но по деньгам никак подобную красоту не тянул, а у родителей занимать не хотел из самолюбивых соображений. — Да не потей, а то вонь пошла. Никто не говорит, что даром заберем. Заплатим.
— Уф! — удивился Халил и длинной палкой с крюком ловко снял вешалку с курткой с высоты, на которой она находилась.
— Но с хорошей скидкой. Давай, шевелись, пока товарищ капитан подобрел! — добавил Кузьма, то ли от незнания, то ли умышленно повысив Баженова в звании. — А то ведь эту ночь ты можешь не у шлюх провести, а в Лефортово. Там, Халилка, не ты, а тебя. Понял, о чем я?
Через десять минут Олега было не узнать. Из зеркала, которое тоже нашлось у запасливого торговца, на Ровнина глядел отлично одетый молодой человек, который, как бы это нескромно ни звучало, ему очень нравился. Он даже в старое переодеваться не стал, запихав вещи в сумку.
— На. — Баженов достал из кармана деньги, отсчитал некоторое количество купюр и сунул их Халилу. — Нормально?
— Э-э-э-э-э… — выдавил из себя тот.
— Что «э»? — сурово глянул на него Слава. — Мало?
— Не надо, — отказался тот, очень ловко, причем даже не глядя, пальцами перебрав банкноты. — Зачем? Все хорошо! Скидка! Я обещал!
Ему явно хотелось, чтобы эти покупатели как можно скорее покинули его точку, тем более он успел приметить тот факт, что юноша, которому он вещи подбирал, тоже является обладателем красной книжечки с гербом на обложке.
— И смотри у меня! — рыкнул Баженов. — Все, пошли дальше. Поглядим, что у вас тут еще творится!
Сразу за вещевым рынком, как Слава и говорил, начинался продуктовый, где пахло специями, соленьями, мясом и еще не пойми чем.
— Спасибо, парни! — обратился к милиционерам Баженов. — Выручили!
— Да ладно, — отмахнулся Кузьма. — Не чужие ж люди? Если мент менту не поможет, то кто тогда?
— Все против нас, одни мы за, — поддакнул один из его коллег. — Так и живем.
— Ребята, я не знаю, что сказать, — чуть смущенно признался Ровнин, понимая, что молчать в этой ситуации просто некрасиво. — Может, я вас хоть пивком угощу? Иначе вообще неправильно выйдет.
— Золотые слова, — одобрительно хлопнул его по плечу Баженов. — Будет из тебя толк!
— Молодой, но движется в верном направлении, — поддержал его Кузьма. — Единственное — нам еще два часа пахать. Зимой еще ничего, а сейчас жара, духота…
— Так мы вон бутылочного возьмем, — предложил Славян. — А ну, стойте тут!
Он молнией метнулся в сторону и через пару минут приволок приятно позвякивающий целлофановый пакет.
— За уважуху, — протянул он его приятелю, — а не в благодарность.
— Есть разница, — согласился тот, принимая подарок. — Да и обмыть обновку надо, а то носиться не будет.
— И это, — поморщился Баженов, — Кузь, ты с этим духом беседу проведи. Как бы своими «тому плачу, сему плачу» он тебя под монастырь не подвел. Мало ли кто запомнит, куда стуканет… Гайки-то потихоньку затягивать начинают, случись чего — греха не оберешься.
— Поучи папку любить мамку. — Недобро прищурившись, Кузьма глянул туда, где остался Халил. — Я не глухой, все услышал и запомнил. Вечерком забор ему подрихтуем.
На том они и расстались. Милиционеры отправились обратно на вещевой рынок, Олег же со Славяном побрели вдоль рядов, где какой только снеди не имелось.
— Сразу, чтобы не было недопонимания. — Баженов протянул Олегу несколько банкнот. — Барыге я отдал триста, за пиво отдал полста. Это сдача.
— Да я ни о чем таком и не думал. — Ровнин с недовольством ощутил, что его щеки снова начали пунцоветь. Бесило это невероятно, а самое скверное то, что он не знал, как с данной напастью бороться. — Ты чего?
— В деньгах и отношениях с бабами всегда люблю четкость и ясность, — пояснил оперативник. — Иначе проблем не оберешься, не сразу, так потом.
— Давай их на еду и потратим, — предложил Олег. — Мне кажется, так будет правильно.
— Это единственный из возможных вариантов, — усмехнулся Баженов. — У меня денег только на пачку пельменей и пачку сигарет хватит. Ясно, что если эти две пачки есть, то не так уж плохо все, но только что за пельмени без водочки? О, соленья!
Славян реально перепробовал всю квашеную капусту на рынке, вызывая гнев у торговок, разрешения которых он даже не спрашивал, и игнорируя то, что его называли «рыжим чертом» и «заразой такой», после отчаянно торговался за шматок сала в мясных рядах и картошку в овощных, шуганул каких-то двух ребят, разгуливающих между прилавками, держа в руках магнитофон-двухкассетник, явно предназначенный для продажи, а под конец так достал продавца спиртным в палатке, стоящей рядом с рынком, своими манипуляциями с «буравчиком» и «кольцом», что тот продал ему две бутылки финской водки по цене одной. Последнее невероятно поразило Ровнина, он такого в жизни не видел.
— Это Москва, Олежка, — втолковывал ему Баженов по дороге к своему дому. — Тут главное что?
— Что?
— Не зевать и не ждать, что кто-то что-то для тебя просто так, за красивые глаза, сделает. Сто друзей, сто рублей и готовность пробить стену лбом, — а по-другому не получится. Ну и за своих стоять горой, без этого тоже никак. Потому что в одного никак не выжить, тут либо ты жрешь, либо тебя.
Квартира у Славяна оказалась не сильно большая, но при этом светлая и даже в чем-то уютная. Нет, порядок в ней даже не ночевал, что не странно при таком-то хозяине, но и хаосом творящееся здесь назвать было тоже нельзя.
Вещи не развешены в шкафу, а повешены на спинку стула, но аккуратно. Посуда не валяется в раковине, она перемыта, но при этом не убрана в шкафчик, а поставлена на стол. И так — во всем. Не бардак, но и не порядок, скорее, что-то среднее.
— Моя несбывшаяся мечта, — пояснил Баженов, заметив, как Олег изучает здоровенный, чуть ли не в полстены, плакат «Монстры рока в СССР». — Когда узнал, что аж сама «Металлика» приезжает, чуть бошку о стену не разбил. Но — не судьба. Одна радость — закадыка плакат мне тогда прикупил, этот самый. Теперь он со мной везде катается.
— А чего не получилось-то? — заинтересовался Ровнин. — Если хотел?
— Так служба, — пояснил Славян, стягивая с себя футболку и открывая шкаф. — Кто ж меня отпустит?
— Ну, наверное, можно было как-то договориться? — предположил юноша.
— Как-то, — не без иронии передразнил его коллега. — Если только как-то.
Он достал из шкафа фуражку с зеленым верхом, пристроил ее на голову, приставил ладонь ребром к носу, поправил козырек и отчеканил:
— Сержант Баженов, ДМБ девяносто два, сорок третий Краснознаменный Пришибский пограничный отряд.
— Пришибский? — рассмеялся Олег. — Ты так шутишь?
— Какие шутки, приятель? — Славян снял фуражку и как-то очень ловко ее крутанул, так, что она оказалась у него на сгибе локтя. — Граница на замке, ключ у прапорщика. Правда, уже не нашего, а такого же, как тот грач, которого мы на рынке нагрели. Закавказский пограничный округ, место дислокации — город Пришиб. Только нет больше ни округа, ни отряда, вывели его в девяносто третьем в Нальчик, потому что страны, той, которой мы служили, тоже не стало.