Был он высок, подтянут и отлично подпадал под выражение «зрелая красота». Просто мама несколько раз так говорила, а Олег запомнил. Дополнительно облику добавляли атмосферности длинные волосы до плеч и нос с заметной гасконской горбинкой.
«Наверное, вот так и выглядел д’Артаньян времен романа „Двадцать лет спустя“, — несвоевременно подумалось Ровнину. — Не тот, который „тысяча чертей“, а настоящий, из книги».
— Аркадий Николаевич, рад вас приветствовать в своем доме, — учтиво произнес вурдалак и чуть склонил голову. — Равно как и вашего спутника.
— Здравствуй, Арвид. — Ровнин обратил внимание на то, что Францев не встал со стула и не протянул собеседнику руку, после чего решил, что надо, наверное, и ему так же поступить.
Вот только как быть, если Ленц сам ему ее протянет? Пожать или проигнорировать? А если выбрать последнее, то не повредит ли такой поступок делу? Францев все же одно, а он совсем другое. Что дозволено Юпитеру…
Но все обошлось. То ли вурдалаки в принципе рукопожатия со смертными не практиковали, то ли просто так повелось с давних времен, но Арвид просто уселся на свободный стул, одарил присутствующих улыбкой и осведомился:
— Я так понимаю, молодой человек, вы новый подчиненный досточтимого господина Францева?
— Верно, — ответил за юношу его начальник. — Позволь представить — Олег Ровнин.
Юноше очень захотелось нецензурно выругаться, поскольку уже бог весть в какой раз за этот день он не мог понять, что именно ему делать в конкретный данный момент. Встать и поклониться? Сказать: «Да, я Ровнин»? Или что-то еще?
Лучше бы он снова в подвал к гулям полез, честное слово. Там хоть все более-менее понятно. Да еще эта постоянная полуулыбка Францева! Возникает ощущение, что тот его мысли читает.
— Рад знакомству, — выдавил из себя Олег и облегченно вздохнул, правда, про себя. Просто в этот момент очень симпатичная официантка сначала сняла с подноса и поставила перед начальником чашку кофе, а после перед ним высокий бокал с шипящей в нем то ли «кока-колой», то ли «пепси» и тарелку, на которой лежали четыре бутерброда. То есть теперь, слава богу, ему было чем заняться. Да, теперь он точно будет выглядеть как человек из голодного края, но это все же меньшее из зол.
— Взаимно, — с достоинством произнес вурдалак, а после перевел свой взгляд с впившегося зубами в бутерброд с красной икрой Олега на его старшего товарища. — Так чем обязан, Аркадий Николаевич?
— Про Митрохина уже слышал? — не стал разводить турусы на колесах Францев.
— Увы, — сдвинул брови вурдалак. — Узнаю, кто сию дичь сотворил, лично мерзавцу горло вырву. Или мерзавцам, мне без разницы.
— Чем допустишь серьезную ошибку. — Францев отпил кофе. — Прежде с ним или ними, или даже ней должен поговорить я. В противном случае крайним останешься ты. Вернее, продолжишь им являться.
— То есть сейчас вы в смерти Хранителя кладов вините меня? — То ли Ленц был хорошим актером, то ли в самом деле изрядно изумился тому, что услышал. — С чего?
— Не секрет, что у Митрохина характер был не сахар, — отстраненно, не сказать равнодушно, произнес Аркадий Николаевич. — Он многим отказывал в помощи, причем среди этой публики встречались не самые добропорядочные личности. Опять же резкость его суждений кое у кого вызывала неприятие, тем более что он высказывал их в лицо собеседнику.
— Что да — то да, — подтвердил Арвид.
— Но с учетом того, каким он являлся бирюком, это все дела прошедших дней, — продолжил начальник отдела. — А вот тебе он отказал совсем недавно, причем в своей излюбленной манере, да еще и при свидетелях, что более чем унизительно. Ну а как ты относишься к подобным вопросам, мне известно не понаслышке.
— Абсурд же, — потер лоб вурдалак. — И я это понимаю, и вы, и ваш спутник, несмотря на молодость и неопытность, думаю, тоже. Притягивание истины за уши. Удивлен. Право слово — удивлен. Раньше вы себе такого не позволяли.
— Какого «такого»? — уточнил Францев. — О чем ты? Арвид, я сижу напротив тебя, беседую почти по-дружески, мой сотрудник ест твой хлеб в твоем доме. Испытывай я хоть сколько-то обоснованную уверенность в том, что ты приложил руку к смерти Анатолия, то нашей ноги здесь не было бы. Но нет. Я тут, если ты не заметил.
— Выходит, я еще поблагодарить вас должен? — Иронию Ленц почти не скрывал, но Олег, прикончивший первый бутерброд и принявшийся за второй, с колбасой, все равно уловил в голосе вурдалака некоторое облегчение.
— Было бы не лишним, — согласился с собеседником начальник отдела. — Арвид, я всегда оперирую исключительно фактами. Работа у меня такая. И они говорят об одном — официально последним предложение о сотрудничестве Хранителю кладов делал именно ты. И он тебе отказал, чем ты, повторюсь, был очень расстроен. Это видели и запомнили многие, поскольку место для беседы ты выбрал не уединенное. На данный момент эти два и два сложил только я. По крайней мере мне хочется так думать. Но скоро это сделают и те, кому смерть Митрохина доставила массу неудобств. Да, они могут прийти к выводам, аналогичным тем, что сделал я, слишком все шатко и неочевидно. Но вот какая штука, Ленц, ведь эти искатели справедливости могут не самостоятельно до чего-то додуматься, получить информацию со стороны, верно? И запросто может случиться так, что она к ним придет в типичном состоянии «не из первых рук» — самую малость искаженная и с неверно расставленными акцентами. Вернее, не так. Расставленными в тех местах, где нужно. Но — не тебе, а тому, кто их расставлял. Как все будет происходить дальше, рассказывать?
— Все так, Аркадий Николаевич, — медленно процедил вурдалак. — Все верно. И я даже могу предположить, кто таким добрым окажется.
— Не факт, что все кончится падением твоей семьи, — мерно произнес Францев. — Но неприятностей тебе доставят великое множество. Например, вот этот прекрасный клуб сожгут. Айза сюда пяток саламандр запустит — и все, прощай капиталовложение.
— Она может. — У Ленца дернулась щека. — Что там? И сделает. Мои молодые дураки ведь в том году одну девку из ее свиты чуть не выпили досуха. Ну, вы в курсе. Да и старика она обхаживала, какую-то захоронку, лежащую в земле чуть ли не со времен татаро-монгольского нашествия, хотела поднять. Митрохин, естественно, ей отказал.
— Вот потому с теми, кто его убил, прежде должен поговорить я. — В голосе Францева, до того чуть расслабленном, зазвучала сталь. — И если они подтвердят твою невиновность, то именно я засвидетельствую, что это не так, любому, кто выкатит тебе претензии. Как думаешь, мне поверят?
— Даже если не поверят, то связываться точно не станут, — невесело усмехнулся Арвид.
— Так себе комплимент, но и ладно. — Аркадий Николаевич снова отпил кофе. — А ты, Ленц, поспеши. Времени у тебя всего ничего осталось, по моим прикидкам дня два-три, не больше. Пусть твои ребята не дурочкам малолетним тут шеи прокусывают, а Москву копытят. Я знаю, что ты сейчас подумал, но поверь — мы тоже делаем все, что возможно. Отдел свою работу сроду на чужие плечи не перекладывал. Просто я даю тебе шанс, вурдалак. Шанс сберечь и лицо, и накопленное добро.
— Не стану спрашивать почему, — помолчав, ответил Арвид. — Другой вопрос задам. Что я буду за все это должен?
— Что-то да будешь, — заверил его Францев. — Не сомневайся. Но и не беспокойся, лишнего не спрошу. Я меру знаю. Хотя, конечно, должок твоей семьи перед нами растет непомерно быстро.
Ленц отвел глаза в сторону, и Олег, дожевывающий через силу третий бутерброд, с сыром, понял — речь про все ту же Матильду.
А вообще он весь превратился в слух, поскольку боялся пропустить хоть слово. Да, он не все из услышанного понимал, но и не это было главное. Его поражало как то, что Францев умудряется быть таким разным, при этом всякий раз оставаясь собой, так и то, что сейчас он этого вурдалака, который, вполне вероятно, мог их обоих прямо тут на ноль помножить, по сути, выпотрошил, как рыбу.
— Поспеши, — повторил Аркадий Николаевич, понимаясь со стула. — Олег, слушай, куда в тебя столько лезет?
— Растущий организм требует много пищи, — ответил юноша. — Так бабушка говорит.
— Бабушка врать не станет, — согласился с ним начальник. — Да, Арвид?
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Я найденыш. Но знаю точно, что лучше, когда еда есть, чем когда ее нет. Так что, приятель, приятного аппетита.
— Спасибо! — поблагодарил хозяина клуба Ровнин, без особой грусти глянул на оставшийся бутерброд с ветчиной и залпом осушил бокал с газировкой. Есть ему совсем уж не хотелось, а пить — очень.
— Как только я что-то узнаю, то информация сразу попадет к вам, — пообещал Францеву Ленц. — Незамедлительно.
— Надеюсь. Телефон мой у тебя есть.
— Да, Аркадий Николаевич, чего вы себе мобильный аппарат не купите? — Вурдалак отцепил от пояса упомянутое устройство, выдвинул из верхней части тоненькую антенну с кругляшом, а на нижней откинул овальный динамик. — Очень удобная штука, особенно при вашей работе.
— Удобная, — согласился Францев, — но сильно дорогая. Нам не по карману.
— Так давайте я вам и вашим сотрудникам их подарю, — предложил Арвид. — Не как мзду или что-то похуже, нет. Просто как дань уважения. Или в счет долга, в конце концов. Мне так даже проще будет.
— Мы как-нибудь по старинке, — осек его начальник отдела. — Или улучшения финансирования подождем.
— Дело ваше, — поняв, что собеседник пошел на принцип, согласился хозяин клуба. — Но хоть от корзины фруктов-то не откажетесь? Вы же знаете мои привычки — уважаемый гость от меня без подарка никогда не уходит. И это мое право, как хозяина дома.
Францев глянул на него, вздохнул, развернулся и направился к выходу.
— Держи, — сунул в руки Олегу увесистую корзину, набитую яблоками, грушами, абрикосами и еще невесть чем, Арвид, секундой ранее принявший ее от все той же красивой официантки. — Ничего не хочу слышать. Мы сегодня познакомились, по законам моей родины ты не можешь отказать мне в первой просьбе. А я — тебе, потому за мной перед тобой лично, Олег, теперь есть маленький, но долг. Запомни это. Все, догоняй своего шефа!