.
Специальная разработка вопросов организации, направленности, специфических особенностей расследования, выдвижения обвинения и других важнейших аспектов изучения процесса по делу о государственных преступлениях и отдельных процессов такого же характера, прошедших одновременно с главным («петербургским») следствием в 1825–1826 гг., насчитывает лишь несколько работ, вышедших в основном в последние годы. В последнее время обратили на себя внимание новаторские методологические и конкретно-исторические подступы к данной теме, попытки специального исследования документов следствия и выработки методики изучения следственной документации (отметим содержательные работы О. В. Эдельман об организации работы следствия, выполненные с применением количественных методов)[7].
Недавно опубликованное исследование В. М. Боковой посвящено типологии и эволюции организационных принципов и внутренней структуры тайных обществ. В нем немалое место уделено различным аспектам изучения организационного устройства конспиративных объединений, практики вербовки на различных этапах их существования, персональному составу тайных обществ. Это исследование представляет собой удачный опыт развития концептуально нового взгляда на историю конспиративных объединений декабристского ряда. Оно показало необходимость и актуальность непосредственной разработки и полной реконструкции персонального состава тайных обществ, а также насущность выдвижения в качестве исследовательской задачи исторической критики материалов следственного процесса как важнейшего источника для подобной реконструкции[8].
Оживление исследований в данной области означает, что эта проблематика, бывшая ранее окраинной для декабристоведения, постепенно выходит на передний план. Причина наметившейся тенденции кроется в нескольких основных моментах. Прежде всего, судебно-следственные процессы как самостоятельная исследовательская проблема приобретают все большую актуальность в контексте изучения правовых основ преследования по обвинению в государственных преступлениях, эволюции механизма политических процессов в России. Во-вторых, сохраняет дискуссионность и научную значимость вопрос о конкретных особенностях процесса по делу декабристов. В-третьих, следственные материалы служат главным источником сведений о деятельности тайных обществ и отдельных их участников, которым располагает историк и которым он вынужден пользоваться, в силу чего особое значение приобретают вопросы их изучения и интерпретации. В-четвертых, реконструкция персонального состава в его наиболее полном виде, как уже отмечалось, способствует обогащению представлений об этом историческом явлении, более объективному его изучению.
Итак, персональный состав декабристских тайных обществ и, в частности, те категории декабристов, что избежали судебного преследования, не являлись до настоящего времени предметом специального изучения в рамках монографического исследования. Конкретные аспекты расследования по делу о тайных обществах, подвергнутые изучению в связи с данной проблемой, только затрагивались в обобщающих работах, литературе о следственном процессе и суде над членами тайных обществ и в биографических исследованиях[9].
Таким образом, впервые в историографии предпринимается попытка провести специальное исследование, посвященное тем участникам тайных обществ, которые избежали суда и были прощены, освобождены или вовсе не привлекались к следствию. Особый интерес для автора представили те участники декабристских союзов, кто остался неизвестным следствию и власти, чья принадлежность к конспиративным объединениям декабристов вскрывается по другим источникам, главным образом – более поздним.
В настоящем исследовании «единицей учета» (или критерием определения участника декабристского движения) является достоверное свидетельство о причастности к тайному обществу, принадлежащее осведомленному лицу – участнику тайного общества, заговора и восстаний декабристов, либо человеку, фиксирующему такого рода свидетельство.
Для конкретизации проблематики исследования потребовалось обращение к вопросу об установленной следствием виновности, во взаимосвязи с вынесенным решением о наказании или освобождении от ответственности. Анализ ключевой для оценки репрессивной практики двухчастной системы «установленная виновность – назначенное наказание/освобождение от наказания» потребовал предметного исследования собранного в ходе процесса обвинительного материала по каждой рассматриваемой группе участников тайных обществ, обнаруженных следствием (освобожденных без наказания, не привлекавшихся к следствию). В случае лиц, не обнаруженных при расследовании, требовалось уяснить причины, почему это оказалось возможным, подвергнуть критическому анализу те указания документов, которые позволяют нам говорить об участии в тайных обществах того или иного лица.
При этом мы отказались от специального рассмотрения наиболее изученной категории членов тайных обществ – тех, кто был предан Верховному уголовному суду по результатам главного (Петербургского) процесса. Группа участников декабристских союзов, преданных суду, как уже отмечалось, пользуется преимущественным вниманием исторической традиции; большая часть сюжетов, связанных с осужденными декабристами, основательно изучена. Что же касается особенностей ведения следствия в отношении преданных суду, то этот аспект проблемы также пользовался значительно большим вниманием историков, нежели расследование степени причастности к тайным обществам освобожденных от наказания по итогам следствия. Наконец, нельзя не отметить, что сюжет о Верховном уголовном суде составляет предмет отдельного, специального исследования и находится вне рамок настоящей работы.
По этой же причине в предлагаемой работе в центр исследования поставлены другие группы участников декабристской конспирации: избежавших наказания, вообще не привлекавшихся к следствию, оставшихся неизвестными власти, а также случаи предположительного участия в декабристских тайных обществах, – все те, кто до настоящего времени оставался в тени исследовательского внимания.
Категория подследственных, понесших административное (несудебное) наказание – те, кто был наказан без суда по решению императора, – составляет предмет будущего исследования.
Проблема и цель настоящего исследования изложены выше. Задачи, которые необходимо решить в процессе работы при изучении каждой из обозначенных категорий участников тайных обществ, сводятся к следующему.
Во-первых, следует подробно рассмотреть особенности расследования в отношении каждой из указанных групп.
Во-вторых, необходимо осветить механизм принятия решений об освобождении от ответственности или оправдании.
В-третьих, следует выяснить степень адекватности вынесенных решений по отношению к установленной вине, уяснить факторы, влиявшие на эти решения.
В-четвертых, представляется важным показать степень воздействия «посторонних мотивов», не связанных с ходом расследования непосредственно, на решения о снятии вины и освобождении.
В-пятых, особую задачу составляет изучение тактики защиты обвиняемых на следственном процессе, основных приемов поведения в условиях процесса, которые, по-видимому, могли способствовать сокрытию тех или иных обстоятельств, вести к «ослаблению» вины подследственных и, соответственно, к снятию наказания.
Наконец, в-шестых, выявление непривлекавшихся к следствию декабристов, оставшихся неизвестными власти, а также предполагаемых участников движения, критика указаний источников, содержащих сведения о принадлежности к декабристской конспирации, – являются еще одной задачей исследования.
Перечисленные задачи представляют особое значение для полной научной реконструкции персонального состава участников «декабристского движения».
Источниками для данной работы послужили несколько видов документации материала. Основной комплекс источников для изучения следствия, как, впрочем, и для изучения персонального состава тайных обществ – материалы судебно-следственного процесса по делу о «злоумышленных» тайных обществах 1825–1826 гг., прежде всего письменные показания подследственных, материалы очных ставок, записи допросов, журналы и докладные записки Следственного комитета, выписки из следственных дел, справки о подследственных, итоговые «записки» с обобщением установленной виновности и т. д. Эти материалы в значительной степени доступны исследователю, они введены в научный оборот в рамках документальной серии «Восстание декабристов» на протяжении 1925–2001 гг.
Вместе с тем значительная часть документов фонда следствия и суда (Ф. 48. ГАРФ) не издана; часть этого материала недостаточно введена в оборот и мало использовалась историками декабристов, многие документы вообще не привлекали их внимания. Некоторые из этих архивных материалов были нами обследованы.
Итоговый документ расследования – «Донесение Следственной комиссии», составленное Д. Н. Блудовым, – содержит важные для настоящей работы оценки и сведения, то же можно сказать о других документах, обобщающих результаты расследования. К материалам следствия примыкает написанный на основе результатов деятельности органов расследования т. н. «Алфавит членам бывших злоумышленных обществ», составленный делопроизводителем главного Следственного комитета А. Д. Боровковым, который сконцентрировал полученные сведения о подавляющем большинстве лиц, попавших в орбиту расследования 1825–1826 гг.
Большое значение в контексте заявленной проблемы приобретают различные официальные документы, связанные с судебно-следственным процессом: правительственные сообщения, описания заговора, высочайшие манифесты и указы, рескрипты, а также материалы служебной переписки.
Использованы, кроме того, другие виды синхронных эпохе источников. Это записки на высочайшее имя, поданные разными лицами, в том числе бывшими участниками тайных обществ, в связи с процессом по делу о тайных обществах, доносы на членов тайных обществ, документы III Отделения, связанные с доносами, а также материалы подписки о непринадлежности к тайным обществам, проведенной по инициативе Николая I весной-летом 1826 г.