В Северном обществе действовал утвержденный осенью 1823 г. устав («статуты»). Согласно ему, в тайном обществе имелись две степени членства: «убежденные» и «соединенные». Первые – старые члены, основатели, а также, с течением времени, наиболее проверенные новопринятые; они знали о цели и планах воспользоваться военной силой для ее достижения. Новопринятые образовывали низшую степень членства – «круг» «соединенных», которому также объявлялась дальняя политическая цель общества – достижение представительного правления. Они не имели права принимать новых членов, но могли намечать кандидатов. В это время кандидатов испытывали после ознакомления с написанным Е. П. Оболенским сочинением, в котором содержалось рассуждение «об обязанностях гражданина» к семье и отечеству. Его «давали читать… знакомым, без всяких предосторожностей; но замечали влияние нравственное, какое оно могло произвести на молодых людей… и по влиянию сему судили о большей или меньшей готовности их вступить в общество»[419].
Вместе с тем, в Северном обществе, как и в Южном, на практике существовала степень «полупринятых». Эта степень членства сложилась в ходе совершенствования действующей процедуры приема. Она отразилась в организационном устройстве наиболее активной части Северного общества, выделившейся в 1824 г. – «рылеевской отрасли», к которой принадлежал Грибоедов. В ходе приема в тайное общество, когда кандидат считался «полупринятым», конкретные сведения о существовании тайного общества ему открывали не сразу. «Положено было, чтоб тот, кто принимает нового члена, не открывал ему о существовании общества, но только открывал ему свой образ мыслей… Я требовал, чтобы все сие было делано в виде знакомства, основанного на одинаковом образе мыслей, а не в виде принадлежности к тайным обществам», – показывал Трубецкой. На практике, после выяснения единомыслия в политических вопросах, чаще всего следовало открытие существования сообщества единомышленников, о чем говорят показания А. И. Якубовича, А. А. Бестужева, Г. С. Батенькова[420].
«Полупринятым» открывали конкретные сведения о существовании тайного общества после определенного промежутка времени, причем кандидат мог отказаться от вступления, дав честное слово никому не говорить о сделанном ему предложении (случаи Э. А. Белосельского, Ф. А. Щербатова). Новопринятый член общался главным образом с принявшим его членом и его «управой». Таким образом, и в Северном обществе существовали три степени членства, последнюю из которых образовывали кандидаты-«полупринятые». «Эти „полупринятые“ составляли на практике третью, самую низшую категорию членов, не имевшую, судя по всему, собственного названия», – отмечает В. М. Бокова[421].
Данные о процедуре приема, распространенной в «рылеевской отрасли», содержатся в показаниях самого Рылеева: «…принимающий должен был узнать образ мыслей принимаемого. Если сей последний пламенно любил Россию, если он для блага ее готов был на всякое самоотвержение, если был хорошего поведения, притом скромен и умен, то принимающий мог его принять немедленно, но кроме себя, не имел права открывать других членов. После уже, судя по деятельности его и способностям, ему открывались и другие» [422]. А. А. Бестужев специально отвел организационным принципам «рылеевской отрасли» отдельное показание. «Правила приема были следующие: во-первых, исследовать жизнь того, на кого метят… Чтобы узнать образ мыслей – начинать противоречить – и когда тот разгорячится – то и видеть образ его мыслей. Рассудительных брать со стороны доказательств, а пылких – блестящими картинами будущего… Честолюбивым оставлять надежду, как они будут славны, а людям, требующим руководителей уже с именем, не обманывая, намекать, что тут есть люди…» [423]. После предложения вступить в тайное общество «обработка» согласившегося кандидата продолжалась. Стадийность «посвящения» была сложная. Полная цель тайного общества открывалась в зависимости от готовности новопринятого, не сразу. «Впрочем, о времени и решительных мерах никто не должен был знать, кроме Думы», – свидетельствовал А. Бестужев[424]. В «рылеевской отрасли», согласно показаниям Бестужева, вновь принимаемым открывались данные о политической цели (в общем виде) и характере общества, его членах. Решительные меры и срок начала действия не объявлялся. Общение ограничивалось первоначально только тем лицом, кто предложил вступить[425].
Подробные показания о характере приема в низшую степень членства на юге дал С. Муравьев-Апостол в связи с запросом о членстве офицеров Ахтырского гусарского полка Арсеньева, Франка и Семичева. Он сообщил о подразделении членов общества на три разряда – старых членов, принятых после 1821 г. и «новопринятых». Согласно показаниям С. Муравьева-Апостола, низшему «третьему» разряду открывали далеко не все о конкретных планах руководителей, не знали они ни о внутреннем устройстве общества, ни об его руководстве, ни о средствах действия.
Дело не только в сроке пребывания в тайном обществе «полупринятых». Речь должна идти о том, насколько доверяли новому члену руководители тайного общества, насколько его считали готовым воспринять политические цели тайного общества в полном объеме. Некоторые вновь вступившие становились сразу активными участниками, как М. М. Спиридов или сам М. П. Бестужев-Рюмин. Другим открывать все планы и замыслы считалось излишним, они должны были узнать впоследствии о конкретных планах, в особенности если речь шла о военном мятеже. Принципы строгой конспирации не позволяли открывать весь объем цели и средств тайного общества всем новопринятым членам, не проверенным еще в полной мере и только испытывавшимся в качестве единомышленников. До «полупринятых» было донесено общее представление о политической цели: достижении представительного правления. Представление о средствах не было полностью ясным и включало различные варианты политического действия: воспользоваться военной силой или вообще – действовать по мере возможности, заявить о своих требованиях при вступлении на престол нового монарха. Новопринятые не принимали активного участия в делах общества, присутствовали только на нескольких совещаниях, на которых нередко одновременно происходило постепенно ознакомление новых членов с другими участниками, с целями общества, велась агитация для окончательного привлечения их в организацию.
К «третьему разряду» членов, по утверждению Муравьева-Апостола, принадлежали не только офицеры Ахтырского полка (Франк, Семичев), но и офицеры-артиллеристы (Пыхачев, Нащокин и др.), а также офицеры другого гусарского полка – принца Оранского (Паскевич, Веселовский); об этом Муравьев-Апостол свидетельствовал в отдельных показаниях, отложившихся в следственных делах этих офицеров[426]. Примеры показывают, что членов «третьего разряда» фактически считали уже сочленами, вошедшими в состав тайной организации. Не случайно об их приеме и поступлении в общество принимавшие члены сообщали руководителям декабристской конспирации. Так, например, Пестель прекрасно знал о том, что в тайное общество были приняты Пыхачев, Фролов (отрицавший на следствии свое членство), а М. Муравьев-Апостол знал от Бестужева-Рюмина, что он принял в общество Пыхачева, Нащокина и других артиллерийских офицеров. Бестужев-Рюмин сообщал о том, что «полупринятым» членам сообщалось цель общества – «искоренить злоупотребления правительства и ограничить власть государя»[427].
Таким образом, методы вербовки разнились, но сводились к трем последовательным этапам: изучению образа мысли кандидата, его характера и умственных качеств, предварительного осведомления его о существовании тайного общества (очевидно, без обозначения «дальней» цели и главное – без определенных сведений о тайном обществе) и, наконец, из собственно процедуры приема (формальное предложение, отбирание устного «слова» или письменной расписки). При этом надо отметить специально, что кандидат мог отказаться от сделанного ему предложения.
«Полупринятые» в тайных обществах после 1821 г. – чрезвычайно важное явление для исследования персонального состава декабристской конспирации. Их считали сочленами, хотя и не открывались им в полной мере, на них предполагалось опираться при дальнейших планируемых военных выступлениях. Иными словами, политический характер и цели тайного общества не скрывались от членов низшей степени. Скорее всего, речь шла об ограничении в открытии конкретных планов военных выступлений, всех средств, считавшихся возможными для применения, планов покушения на жизнь императора, а также данных о структуре, принципах управления, руководстве конспирации. Главное отличие «полупринятых» от последующих степеней членства – неполное знание о внутреннем устройстве тайного общества, целях, намерениях и конкретных планах, а также сравнительно слабое участие в его деятельности[428].
Случай Грибоедова может быть полностью «вписан» в вариант «несовершенного» приема. Действительно, руководство «рылеевской отрасли» составило отчетливое представление об образе мыслей Грибоедова в течение нескольких месяцев общения в Петербурге, после приезда драматурга в столицу в 1824 г. Информация о контактах, прямо относившихся к приему Грибоедова, как определенно следует из показаний, адресует к одному Рылееву. Очевидно, предложение вступить в тайное общество последовало от самого руководителя «отрасли», наиболее энергичного конспиратора, привлекавшего новых членов из среды литераторов. «Пламенная любовь» к отечеству, либеральный образ мыслей Грибоедова, его ум и выдающиеся личные качества не вызывали сомнений. Это говорит в пользу того, что в данном случае дело не ограничилось предложением кандидату и поступлением его в разряд «полупринятых» – следует высказать предположение о том, что Грибоедов был принят в члены «немедленно». Но в данном случае, как показал Рылеев, Грибоедову открыли ограниченные сведения о тайном обществе. Общение по делам тайного общества, по-видимому, ограничилось Рылеевым и его ближайшим товарищем А. Бестужевым. Грибоедов, таким образом, вошел в «рылеевскую отрасль».