9. Степень обоснованности и доказательности обвиняющих показаний о членстве, которые были фактически отвергнуты в ходе расследования, также различна. В некоторых случаях можно считать недоказанную уличающую информацию вполне достоверной. Иначе говоря, исследователю следует признать, что дело обстояло с точностью наоборот: оправданное лицо принадлежало к числу членов тайного общества, но по тем или иным причинам было признано невиновным (Н. П. Воейков, Ф. Е. Врангель, А. А. Плещеев 2-й). В других случаях степень достоверности уличающих показаний в принадлежности к тайному обществу оправданных лиц несколько снижается в силу отрицания со стороны подследственных, в той или иной степени осведомленных в вопросе о приеме этого лица (Л. Сенявин, Д. А Молчанов, И. А. Арсеньев). Тем не менее, это отрицание не обладает полной доказательной силой, несмотря на то что следствие сочло его достаточным для вынесения оправдательного решения. Исследователь вправе подвергнуть сомнению такие показания, поскольку, как правило, признание принадлежности влекло за собой привлечение нового лица, расширение круга обвиняемых, расширение объема уличающей информации.
10. Рассмотренные в настоящем разделе случаи недоказанного обвинения на следственном процессе декабристов позволяют сделать важные наблюдения, относящиеся к проблеме персонального состава декабристской конспирации. Достаточно очевидно, что подавляющая часть лиц, составивших данную группу, причастна к деятельности тайного общества. Они были избраны руководителями и активными участниками декабристской конспирации в качестве кандидатов на вступление, рассматривались как ближайший резерв организации. Многие из них подготавливались к приему в тайное общество, причем вместе с лицами, признанными на следствии полноправными членами[770]. В каждом разобранном случае есть прочно фиксируемые источниками связующие нити между тем или иным известным участником декабристской конспирации и оправданным на следствии «подозреваемым». И все, почти без исключения, указывают на ту или иную степень осведомленности о существовании и целях тайного общества, что в значительной мере может служить достаточным свидетельством организационной причастности к декабристскому союзу.
11. Принадлежность к «пограничной группе», в силу недоказанного участия в тайных обществах, оказала серьезное определяющее влияние на непризнание участия в движении декабристов представителей этой группы в научной традиции. В исторической литературе их считать декабристами не принято, нередко отрицается любая связь с деятельностью тайных обществ. Единственным основанием для такого вывода служит, как правило, оправдательный вердикт Следственного комитета. Только в отдельных, единичных работах, принадлежащих, как правило, историкам, специально занимавшимся тайными обществами и событиями 1825 г., утверждается причастность, либо прямое участие в декабристских союзах (опыт доказательства участия в тайном обществе Грибоедова содержит исследование М. В. Нечкиной об А. С. Грибоедове, имеются также заключения о принятии в тайное общество некоторых из оправданных на следствии: Л. Я. Павловой – об И. П. Липранди, Л. А. Медведской – о В. К. Ширмане и Ф. К. Левентале, О. И. Киянской – о П. Я. Ренненкампфе)[771]. Несмотря на авторитетное мнение М. В. Нечкиной, обоснованное в рамках двух монографических трудов и разделяемое другими исследователями (П. Е. Щеголев, С. А. Фомичев), представление о А. С. Грибоедове-участнике декабристской конспирации не получило распространения в научной традиции, вызвав оживленную дискуссию. По-прежнему превалирует противоположное мнение, представленное в трудах Н. К. Пиксанова и других историков литературы[772]. Некритический подход к обобщающим формулам следствия, отраженным в его итоговых документах, воспроизведение окончательного вердикта следствия в качестве результата исследовательского анализа очень опасны для подлинно научного осмысления и реконструкции действительных взаимоотношений между членами конспиративных союзов[773].
12. В целом следует признать, что устоявшееся в научной традиции представление о невиновности всех оправданных на следствии лиц, как «очищенных» объективным расследованием, не выдерживает проверки документальными свидетельствами и не находит подтверждения при обращении к критическому анализу первоисточников. Это представление упрощает сложную картину расследования, не учитывает той реальной степени причастности к деятельности декабристских обществ целой группы привлеченных к следственному процессу лиц, которая выявляется с помощью анализа следственных показаний, их сопоставления между собой, критической проверки другими источниками. Изучение основных линий поведения привлеченных к следствию также не оставляет сомнений в том, что среди тактических приемов защиты одно из важных мест занимало полное отрицание любой степени причастности к декабристской конспирации, которое в сочетании с демонстрацией откровенности («чистосердечия») позволяло надеяться на оправдательное решение следствия и полное избавление от ответственности и наказания.
13. Вывод о формальной принадлежности ряда оправданных в ходе процесса лиц, сделанный на основе критического анализа и сопоставления следственных показаний, находит подтверждение при обращении к другим источникам: указания на членство в тайных обществах оправданных лиц находятся и в показаниях, не учтенных следствием, и в позднейших (мемуарных) источниках (Н. П. Воейков, А. С. Грибоедов, Ф. Е. Врангель, А. М. Голицын и др.). Это обстоятельство служит еще одним существенно важным аргументом в пользу правильности итогов проделанного анализа документов следствия.
14. Одновременно данный сюжет представляет немалый интерес и для исследования особенностей следственного процесса 1825–1826 гг. Неподтвержденное обвинение и те «пограничные случаи» участия в тайных обществах, которые были рассмотрены в настоящей главе, показывают, что на следственном процессе имели место попытки скрыть действительную степень участия в декабристском движении. В отношении группы предполагаемых участников движения, оправданных на следственном процессе и признанных «невинными», материалы следствия нельзя не признать противоречивыми, а во многих случаях – недорасследованными, дающими основание для вывода, противоположного тем итогам расследования, которые повлекли за собой оправдание подозреваемого. Степень участия и конкретные действия в рамках политической конспирации предполагаемых декабристов, привлеченных к следствию и затем им оправданных, требуют дальнейшего исследования. Это еще одна группа декабристов, уцелевших от правительственных репрессий, укрывшихся от внимания следствия. В отличие от предполагаемых декабристов, не отраженных в «Алфавите» Боровкова, в следственных материалах, и известных историку из указаний других источников, представители этой группы привлекались к следственным разысканиям, но оказались оправданными и «очищенными» официальным следствием.
Глава 3«Неизвестные декабристы»Участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг., не привлекавшиеся к следствию
Итоги декабристоведческих разысканий: особенности изучения группы непривлекавшихся к следствию и оставшихся неизвестными участников движения
Реконструкция состава тайных обществ не может ограничиться выявленными на следственном процессе членами конспиративных организаций и участниками заговора и военных выступлений 1825–1826 гг. Помимо тех, кто подвергся репрессиям, был прощен или сумел оправдаться в ходе процесса и избежал наказания, у исследователя имеются основания говорить о группе участников движения, имена которых на следствии не были названы. Кроме того, особенности «большого процесса», о которых уже говорилось в предыдущих разделах, позволяют предположить существование определенной (сравнительно незначительной в численном отношении) группы лиц, зафиксированных в показаниях и других документах следствия, но не ставших предметом расследования и по этой причине выпавших из поля зрения следователей (и, соответственно, авторов итоговых документов процесса). Входившие в эту группу лица также остались неизвестными следователям и правительству в рамках данного процесса. Таким образом, для того чтобы выделить и изучить категорию декабристов, необнаруженных следствием, необходимо обратиться к всестороннему анализу документов следствия, а также к изучению документальных свидетельств, не относящихся к главному «декабристскому» процессу.
Но, прежде всего, необходимо остановиться на принципиальном для методики исследования вопросе о полноте известного справочного свода – «Алфавита» Боровкова, составленного по материалам расследования в 1827 г. По мнению первых публикаторов «Алфавита…» Б. Л. Модзалевского и А. А. Сиверса, Боровков «отнесся к своей задаче вполне добросовестно… он был даже чересчур усерден и добросовестен: так, он занес в „Алфавит“, рядом с лицами вполне определенными, реальными и ясными, несколько имен личностей, или не выясненных следствием, или вовсе не существовавших, мифических… Боровков при составлении „Алфавита“ поставил свою задачу очень широко, желая дать возможность справляться не только о действительно замешанных в деле лицах, но и о таких, кои к нему оказались непричастными…»[774].
В самом деле, помимо точно установленных следствием членов тайных обществ и участников военных выступлений, Боровков включил в «Алфавит» лиц, причастность которых к тайным обществам не была выявлена на процессе, только подозреваемых в этом (подозрения в их отношении не подтвердились), случайно попавших в орбиту следствия или названных на допросах ошибочно, даже вовсе не существовавших «персонажей». Все это создает впечатление исключительной (даже чрезмерной) полноты документального свода, максимального охвата сведений, оказавшихся в распоряжении следствия. Вероятно, на основании этого в научной литературе и, особенно, в конкретной исследовательской практике сформировалось стойкое представление о том, что свод Боровкова носит исчерпывающий характер. С. В. Мироненко, подготовивший в 1988 г. новое издание «Алфавита», отмечал: «Не все они (лица, помещенные в „Алфавит“. –