П. И.) были членами тайных декабристских обществ или участниками восстаний на севере и юге, но даже простое упоминание того или иного имени в связи с движением декабристов, пусть эта связь не подтверждалась, влекло за собой составление Боровковым справки для царя»[775]. По этой причине принято считать, что в VIII томе серии «Восстание декабристов», включающем вместе с «Алфавитом» и особое документальное приложение (материалы суда над участниками выступления Черниговского пехотного полка), были опубликованы «официальные материалы практически обо всех участниках декабристского движения»[776].
Итак, оборотной стороной такого благоприятного для исследователя обстоятельства, как наличие «полного» списка подследственных, обобщающего собранную следствием информацию, стало сложившееся в литературе мнение об «Алфавите» как исчерпывающем своде («выжимке») полученных следствием данных «практически обо всех» лицах, попавших в его орбиту. В результате этого историки постепенно оказались в своеобразном плену у «Алфавита», считая, что помещенными в нем лицами (570 человек) круг декабристов исчерпывается. Все это негативным образом повлияло на научные представления о персональном составе декабристских обществ. 579 человек – цифра, приведенная Модзалевским и Сиверсом как общее количество лиц, занесенных в «Алфавит» и документальное приложение к нему[777], нередко фигурирует в специальной литературе как общее количество участников «декабристского движения»[778]. Фактически сложилось такое положение, что если лицо присутствует в документальном своде Боровкова, то оно автоматически считается принадлежащим к декабристам или причастным к ним, если же его в составе «Алфавита» нет, значит оно не может претендовать на этот статус.
Действительно ли исследователь вправе рассматривать «Алфавит» как наиболее полный список всех членов тайных обществ и военных выступлений декабристов? Ответ может быть только один: этот документ не является исчерпывающим сводом всех декабристских имен в силу своего официального характера и обстоятельств происхождения: ведь он базируется исключительно на совокупности данных, полученных следствием. В условиях расследования подлинная степень причастности к тайному обществу могла быть по разным причинам утаена, а некоторые лица не обнаруживались вовсе. Ответ на вопрос: «Все ли узнало следствие о персональном составе декабристских обществ?», уже только при теоретическом осмыслении этой проблемы очевиден: ясно, что занесенными в «Алфавит» Боровкова именами круг лиц, которых принято называть декабристами, не ограничивается. Специальное изучение источников подтверждает это общее наблюдение конкретными доказательствами.
Принципиальным в этом отношении следует считать наблюдение составителя биографического справочника 1988 г. С. В. Мироненко: «…широкий круг декабристов и вообще привлеченных к следствию лиц», внесенный Боровковым в «Алфавит» и отраженный в приложениях к нему, «не исчерпывает реальный состав членов тайных обществ и участников восстаний на севере и юге»[779]. Действительно, «Алфавит» Боровкова охватывает только выявленных следствием участников тайных обществ и военных выступлений декабристов, множество причастных к делу лиц, прошедших через следствие в Петербурге и в южных армиях. Из чего видно, что к числу «неизвестных декабристов», оставшихся за рамками «Алфавита», надо отнести тех, кто не был обнаружен в ходе процесса и по этой причине уцелел от репрессий (они известны главным образом по мемуарным источникам). В группу декабристов, не обнаруженных на главном следственном процессе, входят также: 1) те, кто привлекался к ответственности позднее (дело офицеров Черниговского полка, дело Е. Н. Троцкого – С.И. Трусова), так как данными о них петербургский Следственный комитет не располагал. При этом следует учесть, что Боровков, хотя и собирал сведения о привлеченных к другим следствиям (в частности, при штабе 1-й и 2-й армий), но отразились они в «Алфавите» далеко не полностью[780]; 2) те, кто обнаружил свое участие в декабристских обществах в ходе проведенной по распоряжению императора в 1826 г. подписки о «непринадлежности» к тайным обществам; 3) те, кто был назван на петербургском следствии или других связанных с ним расследованиях, но по каким-то причинам не привлек внимания составителя «Алфавита», при всей тщательности его работы, и тем самым оказался вне документального свода; 4) лица, о членстве которых в обществах сообщали доносы, имевшиеся в распоряжении следствия и, по-видимому, не учтенные Боровковым[781].
Согласно подсчетам Л. П. Петровского, источники свидетельствуют о том, что к декабристским тайным организациям принадлежали не менее 260 человек, включая как полноправных членов, так и «полупринятых». Кроме того, имеется еще 60 человек, на которых были сделаны показания о принадлежности к обществам, не получившие в ходе следствия достаточного подтверждения[782]. Согласно проведенным нами подсчетам (см. примеч. 5), только в «Алфавите» Боровкова имеются сведения о 417 лицах, так или иначе причастных к декабристским обществам и военным выступлениям. К этой цифре надо добавить группу декабристов, не зафиксированную в документальном своде. Выявление и анализ документальных свидетельств об этой группе участников тайных обществ, заговора и военных выступлений, оставшихся неизвестными как органам следствия и власти в 1826 г., так и, в значительной мере, исследователям, составляет предмет нашего исследования.
До публикации «Алфавита» Боровкова в 1925 г.[783] данные о личном составе тайных обществ декабристов и участниках декабрьских событий 1825 г. извлекались в первую очередь из официальных документов следствия и суда 1825–1826 гг. Они ограничивались главным образом осужденными по приговору Верховного уголовного суда, включенными в «Роспись государственным преступникам…», а также осужденными военным судом по делу восстания Черниговского полка. Вместе с тем, постепенно накапливались свидетельства о принадлежности к декабристским обществам ряда лиц, получивших административные наказания или освобожденных без последствий, о чем свидетельствовали мемуарная литература и другие опубликованные источники (М. Ф. Орлов, Ф. Н. Глинка и другие участники «Союза благоденствия», а также А. С. Гангеблов, А. А. Суворов и некоторые участники более поздних обществ).
Среди тех, кто фигурировал как участник тайных обществ в воспоминаниях декабристского ряда, числились и вообще не привлекавшиеся к следствию: из «Записок» И. И. Горбачевского стали известны имена членов «Славянского общества» офицеров Полтавского пехотного полка Е. Н. Троцкого и С.И. Трусова, из воспоминаний С. Г. Волконского и С. П. Трубецкого – имена членов тайных обществ Бутовского, М. Д. Горчакова, Ф. П. Литке, A. M. Мейера, Н. Н. Муравьева (Муравьева-Карского), В. А. Обручева, а из опубликованного доноса М. К. Грибовского можно было почерпнуть фамилии участников Союза благоденствия Прижевского и Реада. Из публикаций документов и воспоминаний на страницах исторических журналов стало известно о причастности к тайным обществам и событиям 14 декабря С. С. Ланского, С. Д. Нечаева, Д. И. Альбицкого, А. В. Чевкина и некоторых других. Однако в силу того, что многие из этих лиц сделали после 1825 г. значительную карьеру, а участие в декабристских обществах было лишь одним из фактов их биографии, эти указания существовали как бы на периферии представлений о декабристских обществах и интерпретировались в основном как «замешанность» (слабая причастность) в заговоре. Общий взгляд, рассматривавший в качестве декабристов лишь осужденных по делу, при этом принципиально не менялся.
Когда исследователи получили возможность обратиться к «Алфавиту» Боровкова, представления о составе участников движения существенно расширились. Впервые возникла кардинально другая картина, включавшая в себя разные степени участия и «прикосновенности» к деятельности тайных обществ значительно более широкого круга лиц. Огромная часть этого круга ранее не фигурировала в качестве участников декабристских организаций. Но, с другой стороны, целого ряда имен, значившихся в опубликованных к тому времени документах и мемуарах, в «Алфавите» не оказалось. Понятно, что этот ряд составили те, кто не был назван на петербургском следствии или, будучи привлеченным к другим расследованиям, прошел мимо внимания составителя «Алфавита». Обосновывая необходимость составленного ими документального приложения к «Алфавиту», Б. Л. Модзалевский и А. А. Сиверc отмечали: «…редакторы настоящего издания дополнили данные „Алфавита“ сведениями о нескольких участниках декабрьского движения, в этом „Алфавите“ пропущенных или обрисованных недостаточно точно»[784]. Подготовленное ими документальное приложение содержало текст справок из архива III Отделения, касающихся участников выступления Черниговского полка, не затронутых главным петербургским следствием (Е. И. Апостол-Кегич, А. Д. Белелюбский, В. Я. Кондырев, К. К. Маевский, А. П. Мещерский, А. Е. Мозалевский, В. О. Сизиневский, наказанный без суда полковой священник Д. Ф. Кейзер)[785].
В составе VIII тома издания «Восстание декабристов» Модзалевским и Сиверсом был опубликован биографический «Указатель», в котором дополнялись и уточнялись сведения Боровкова. В нем можно найти несколько лиц, отсутствующих в «Алфавите»; данные о причастности к тайным обществам и восстаниям декабристов лиц, не отразившихся в документах главного следствия, содержались в опубликованных к тому времени источниках