– Нет. Не думаю. От тебя мне нужно другое. Ты в воскресенье уедешь. И будешь ждать телеграммы. Потом сделаешь то, о чем я просила. И на этом мы расстанемся на время. Потом я тебя найду.
– Зачем? – удивился Феликс.
– Затем, что я тебя люблю. – Вика потянулась к нему, обвила, словно виноградная лоза, гибкая, легкая, постройневшая и помолодевшая. Но Феликс отстранился:
– Постой… Я не понимаю такой любви. Ты сбегаешь из дома, живешь, как хочешь, собираешься совершить преступление. Я тебя прошу этого не делать, тебе наплевать. Это не любовь. Любовь, когда мы вдвоем, и наша дочь, и никто больше нам не нужен…
– Какой ты скучный и примитивный, – зевнула Вика. – Но ты мне нужен. Я это поняла из-за Носкова. Подумать только! Он на тебя похож! С тобой мне скучно, а без тебя чего-то не хватает. Я сама придумаю, как соединить тебя и праздник. Фантазии у меня хватает.
– Нет уж, милая. То, что ты попросила, я сделаю, но давай ты дальше обойдешься без меня. Ты собираешься уехать ха границу, значит, я могу считать себя свободным?
– Ты что, хочешь жениться? – спросила она резко.
– А почему бы нет?
– Не смей!
– Ты как собака на сене. Ни себе, ни людям. Конечно, я сразу же после этого женюсь. – Феликс откровенно смеялся.
– А как же моя дочь?
– А тебя это когда-нибудь волновало?
– Ты мой! Я тебя никому не отдам! Лучше убью!
Вика кинулась на него, пытаясь задушить. Сначала в шутку, но потом он почувствовал, что руки у жены крепкие. Она боролась всерьез, и Феликс чувствовал настоящий, нешуточный азарт и злость. Тогда же он подумал: а кто же тот мужчина, которого Вика не считает трусом?
И вот Ричард Носков собственной персоной стоял у крыльца и с усмешкой смотрел на Феликса:
– Ничего, что я вошел? Злой собаки нет? Или есть? Ты – злая собака?
– Пока добрая. – Феликс подбросил в руке увесистый гаечный ключ. Дик ему не понравился.
– Значит, ты и есть муж? – спросил Дик.
– Но я из-за этого не кусаюсь.
Они с интересом смотрели друг на друга.
– Выпьем? – спросил Феликс. – Или ты за рулем?
– Значит, ты алкоголик? И она от тебя сбежала.
– Не стоит питаться иллюзиями. Я не алкоголик. И даже не курю.
– Как тебя зовут?
– Феликс.
– Ну а я Ричард Эдуардович Носков. Ну, давай, Феликс, выпьем.
К спиртному Феликс и в самом деле относился спокойно. Мог пить, а мог не пить. Дома всегда держал бутылку водки, но она могла простоять в холодильнике месяц. А могла и не простоять. На даче у Галицкого имелось спиртное в большом количестве. Хозяин сказал: запасы бывшей жены, Зинаиды Николаевны. Феликс выбрал этикетку покрасивее, и принес два граненых стакана.
– Послушай, парень, – сказал Дик, – ты бы убрался обратно, в свою нору. Я, конечно, понимаю: первые поцелуи, воспоминания о прогулках при луне, белая фата, марш Мендельсона. Но это была другая женщина.
– Я уже это понял. Зачем ты приехал?
Дик не сразу ответил. Оглядевшись вокруг, усмехнулся:
– Значит, Галицкий пасет тебя? Неглупый мужик, а? Что он знает? Откуда? Тебе уже дали инструкции?
– Не слишком ли много вопросов? Галицкий умный, и я не дурак. Нас теперь я так понимаю, трое в одной лодке, не считая бутылки водки, – Феликс кивнул на открытый штоф. – И женщина сама разберется, к какому берегу этой лодке прибиться. У тебя есть шанс спрыгнуть, пока течение не понесло.
– Это метафора?
– Гипербола. Не делай этого. Это перебор.
– Ты Галицкому рассказал? – насторожился Дик.
– Ничего он не знает. Он полночи рассказывал мне о том, какая Нэтти плохая. Воспитывает. Жаль, гипнотизировать не умеет. Мы с Германом вроде как приятели. Водку вот его кушаю. С тобой, между прочим. Она говорит, что я вроде бы его спасаю.
– Лучше будет, если ты уедешь, – настойчиво сказал Дик. – Все, что ты для нее можешь сделать – это остаться в сладком, но далеком прошлом. Я не угрожаю, но предупреждаю. Исчезни.
– А ты не подумаешь, что я тебя испугался? – усмехнулся Феликс.
Носков посмотрел на него оценивающе. И отрицательно покачал головой:
– Ты не испугался. Мы с тобой в одной весовой категории. И оба в проигрыше. Я, пожалуй, пойду. Спасибо за угощение, – Носков поднялся и уверенной походкой направился к калитке.
– Не делай этого! – крикнул ему вслед Феликс…
…И теперь он смотрел на фотографии, и не понимал, почему Вика мертва? А Волнистый спросил:
– Во сколько часов вы уехали в воскресенье из столицы?
– В полдень. Починил кое-как машину и поехал. Галицкому оставил записку: «Спасибо за все, заранее извиняюсь, ключ под ковриком».
– И где ж вы были? Сюда же не сутки добираться!
– Машина у меня старая. Я вряд ли смогу найти свидетелей, которые видели, как я залез под капот и проторчал там несколько часов. По джинсам меня вряд ли опознают. А голова была в моторе, под капотом. Но если вы думаете, что это я убил Вику…
– Почему же вы так удивились, когда увидели на фотографиях, что убита ваша жена?
– Признаюсь: я совершил подлость. И за это наказан. Вика меня уговорила. Я не должен был ее слушать. Но она умела уговаривать.
– И что она вас попросила сделать? – насторожился майор Волнистый. Вот он, ключ к разгадке!
– Я должен был приехать по телеграмме и опознать как свою жену, убитую Наталью Белову. Для этого мне ее Вика и показала.
Мораль у ней все же есть
Феликс тяжело поднялся. Оглядел маленькую комнату, письменный стол, кровать, шкаф, в котором еще висела на плечиках одежда жены. Восемь лет жизни. Чего ей не хватало? Вернулась, была бы жива. Уехала, в поисках лучшей жизни, и обрела, наконец, покой. Последние шаги Нэтти на пути к успеху оказались ошибочными. Феликс глухо сказал:
– Ехать надо. Я хочу ее забрать. Деньги у меня есть. Ах, да. Я должен их вернуть…
– Кремировать будете? – спросил Сергей Павлович.
Феликс не ответил. Молча стал собирать вещи.
– Кто ее убил? – спросил майор.
– Не знаю. Понятия не имею, кто мог убить Вику. И за что?
– А Носков ревновал ее к вам?
– Ко мне? Возможно. Но я же сказал, что уезжаю. Навсегда. Что нам с Викой не по пути. Я не хотел принимать участие в ее махинациях. Вика хотела выиграть время. Она хотела, чтобы Виктория Власова умерла, а Наталья Белова стала Королевой красоты. До конкурса оставался месяц. Потом уехать за границу, и остаться там. Рано или поздно родители настоящую Наталью хватились бы. Но Вика была бы уже вне досягаемости. Не знаю, что она планировала дальше. Жить за границей под именем Беловой, с ее документами? Родители Наташи – люди простые. Вряд ли они стали бы привлекать Интерпол. Наталья требовала назад свой паспорт, и выбора у Вики не осталось.
– Почему же вы не предупредили Галицкого о том, что его невесту собираются убить?
– Он догадывался. Ведь в этом была замешана Зинаида Николаевна. Но, почему-то думал, что это буду я. Деньги-то мне передали. Я ж сказал, что совершил подлость. Но я был уверен, что жена в последний момент остановится. Остановили ее.
– Кто? Галицкий? – сам себя спросил Сергей Павлович. – Он стоял рядом с ней, когда раздался выстрел. Исключается. Дик? Он любил Нэтти! А Белова была ему безразлична. Я так понял, что Носков собирался за границу вместе с Нэтти. Носкову в ее смерти нет никакой выгоды. Есть третья сила. Но кто? Сережа, что мы упустили? – он повернулся к лейтенанту Попугайчику.
Тот молчал.
– Я так и знал, что дело с двойным дном! – в сердцах сказал Сергей Павлович.
– Надо с Галицкой еще раз поговорить, – высказался, наконец, лейтенант Попугайчик.
Сергей Павлович посмотрел на Феликса Власова:
– В Москву вместе поедем. Алиби у вас нет, как ни крути. Скажите, вы стрелять умеете?
– Проверить хотите? – усмехнулся Феликс.
– И, все-таки?
– Умею. Все равно, если пойдете по учителям, то военрук вспомнит, что Феликс Власов хорошо успевал как раз по Начальной Военной Подготовке и ежегодно принимал участие в соревнованиях по стрельбе. Занимал призовые места. О чем говорят многочисленные грамоты.
– Это вы убили Нэтти?
– Да идите вы… – Феликс вдруг психанул и широким жестом смахнул со стола фотографии: – Вон она, ваша Нэтти! Рассыпалась вся! Подбирайте, пока не затоптали! Как же мне все надоело! Всякому терпению есть предел! И моему тоже!
Из соседней комнатки выглянула испуганная теща. Волнистый сказал лейтенанту:
– Машину я поведу. В таком состоянии ему за руль нельзя. В дороге продолжим беседу.
Но разговора по душам больше не получилось. После того, как Феликс выговорился, он замкнулся в себе. На вопросы не отвечал, было видно, что ему теперь все безразлично. Потом откинулся на спинку сидения и демонстративно закрыл глаза. Когда, проехав половину пути, майор с лейтенантом решили перекусить, Феликс от еды отказался. Они оставили его в машине, сами вышли на свежий воздух. Сергей Павлович задумчиво сказал:
– Машина-то на ходу. А говорит, не один час на шоссе стоял!
– Починился. Когда он из Москвы-то приехал? – неожиданно заступился за Феликса лейтенант Попугайчик.
– Ничего. Пару деньков в камере посидит, одумается. Тогда и поговорим.
– Зачем же его в камеру? Он не убивал, – насупился лейтенант. Волнистый посмотрел на него удивленно:
– Да ты, Серёжа, никак, преступление раскрыл?
– Не раскрыл еще. Но я знаю, кто мог убить.
– Кто же? – майор усмехнулся. Желторотый птенец решил в матерого сыщика поиграть. Почувствовав в голосе начальства затаенную насмешку, юный лейтенант застеснялся:
– Я сначала проверю, Сергей Палыч. Следственный эксперимент.
– Ладно, лейтенант Попугайчик, экспериментируйте. А Власов пока посидит. Как ни крути, а другого подозреваемого у нас нет.
– А откуда у него пистолет? – спросил лейтенант, глядя через стекло на Феликса, который с равнодушным видом дожидался их в машине.
– Пистолет, говоришь, – насупился Волнистый. – Ох уж этот пистолет! Как он попал к убийце, я никак не могу понять! Через Новлянского? Тот давно бы признался. Это, Сережа, загвоздка! Вот опознал бы его Матроскин!