– Я знаю, – мрачно сказала Стелла.
– Это еще не конец, Стелла. Он непременно захочет отомстить. И тогда ты рискуешь остаться с ним один на один…
Стелла посмотрела на него и вздохнула:
– Будто я этого не знаю!
– Я вижу тут только одно решение, – объявил как-то вечером незадолго до приезда Леони Жорж, – распределиться посменно и караулить. Стелла и я, по очереди. Больше никто с этим не справится. Я буду дежурить днем, а Стелла – ночью.
– А когда я буду спать? – усмехнулась Стелла, отрезая себе кусок камамбера.
– А ты попросишь у Жюли летний отпуск. Сейчас у нас середина июля, значит, до середины августа мы дотянем.
– А дальше что?
– А дальше посмотрим… Будем жить сегодняшним днем, у нас все равно нет выбора.
– Договорились, – сдалась Стелла. – Том, хочешь кусочек камамбера?
– Я тоже могу дежурить смену, – возмутился Том. – Я уже учился стрелять с Жоржем в лесу. И получалось неплохо, я меткий!
Стелла погладила его по гребешку волос и сказала: «Да, конечно, но если он тебя схватит? Ты мало весишь, с ним не справишься. Я не хочу подвергать тебя опасности. Так сыру отрезать или нет, я тебя спрашиваю?»
Он вынужден был согласиться. У матери на все есть ответ. Это ужасно раздражает вообще-то.
– Ну тогда я буду дозорным. Если он появится, я сразу вас бужу. Я закричу во все горло, вы проснетесь и сразу схватите карабин.
– А откуда ты собираешься осуществлять дозор? – спросила Стелла, застыв с ножом в руке.
– Из моей комнаты!
– А когда ты будешь спать?
– Сейчас нет уроков, каникулы же.
– Ну посмотрим, – сказала она и положила кусочек камамбера в тарелку Тома.
Это не означало «нет», и ему такой ответ вполне подошел.
Он вынужден был признать, что все происходящее было гораздо более увлекательным, чем болтать в Джимми Ганом. Он совершенно забросил общение с Джимми последнее время. Он даже не держал его в курсе последних событий.
– И потом, иногда еще приезжает папа, – вставил Том. – Тогда у нас будет передышка, потому что он выносливый, может сразу две смены отстоять в одиночку!
Стелла улыбнулась, и Том понял: он что угодно готов отдать, чтобы эта улыбка появлялась у нее почаще.
И вот осада началась.
Жорж, Том, Стелла и Адриан, когда приезжает. Ему удалось добиться небольшого отпуска у своего патрона, он объяснил, что нужно отлучиться по семейным обстоятельствам, и патрон сказал: «Ок, я все улажу, только не уезжай надолго». «А что мои документы?» – «Твои документы? Теперь Куртуа ими занимается, я сделал все, что мог, а ты обращайся за этим к нему».
Том, Стелла и Адриан как-то разместились вместе с Леони у Жоржа и Сюзон. «Чтобы действовать более эффективно, лучше объединиться», – объяснил Жорж, и Стелла признала, что он прав. Она каждый день проверяла новые номера «Свободной Республики», но, конечно, никакой статьи не появилось. Мари объясняла, что лето на дворе, в редакции мало народу, у людей на уме отдых, и поэтому сейчас не время действовать, это будет выстрел в пустоту.
«Легко же все валить на лето», – ворчала Стелла, отбрасывая очередную газету.
– Это я виновата, – повторяла Леони. – Мне нужно уйти.
– А куда ты пойдешь? – отвечала Стелла. – Давай уж мы сами разберемся, мам. А ты отдыхай, приходи в себя, как-нибудь выпутаемся. Мы знавали и худшие времена!
– Нет, – повторяла Леони. – Нет никакого смысла.
– Смысл есть, – возражала Стелла. – Никому не позволено безнаказанно устраивать террор.
Жорж и Сюзон вздыхали, Леони горбилась на стуле и теребила край вощеной клеенки.
Так проходили все вечера.
Одни и те же бесполезные споры, одни и те же тягостные паузы. Жорж молчал и терзался мыслью, что он при всех условиях попытается отобрать у нас ферму, это точно, Сюзон читала эти опасения в глазах брата, Стелла тяготилась бездействием и ожиданием. Все они плохо спали, все они устали, они невольно наталкивались друг на друга, извиняясь все реже и реже.
И так шли дни, похожие один на другой, и один другого тяжелее. Сказать уже было нечего. Оставалось только ждать.
К ним внезапно зашла Виолетта.
Они выпили кофе и уселись на каменной скамейке на солнышке. Собаки, часто дыша от жары, улеглись у их ног. Попугай Гектор отказывался выходить из клетки, даже когда появлялась красавица из прогноза погоды. «Hot! Hot!»[36] – кричал он.
Было действительно жарко, душно, какая-то просто духотища. Том постоянно вел наблюдение из окна комнаты. Жорж читал газету, держа карабин под рукой, Леони и Сюзон чистили зеленую фасоль на кухне.
– Ну так что? Какова ситуация? Как я вижу, ничего не происходит, – сказала Виолетта.
Стелла пожала плечами.
– Мари не может ничего ускорить, она не решает, какие брать сюжеты. Это все делает главный редактор или журналисты. А они все, похоже, дрейфят. А я одна, что, как ты думаешь, могу сделать?
– Я дала им документы, а они ничего не делают? Не поверю!
– Ну вот так… Дюре выжидает. Куртуа опять отправился куда-то шляться по делам. Может, они и не отступились от нашей идеи, я ничего об этом не знаю. У обоих «абонент недоступен». Я одна-одинешенька, говорю тебе.
– Ох, ну надо же! Все это вселяет надежду.
– У меня еще есть козырь. Передовица газеты… Если я суну ему ее под нос, он способен покончить с собой, ты как думаешь?
– Не исключено. Он не из тех людей, что выдержат публичный скандал.
Виолетта подняла наверх волосы, вздохнула:
– Ну и жара, на нервы действует, – и добавила: – В любом случае я выхожу из игры. Поставила дом родителей на продажу и валю отсюда.
– И куда ты поедешь?
– Возвращаюсь в Париж. Нечего ловить в этой дыре.
«Париж, – подумала Стелла. – Париж… Куда-то пропала Жозефина Кортес. Не подавала никаких признаков жизни».
Но это было не самое главное.
И к тому же она забыла отдать свою книгу Жюли!
А Жюли тоже пропала и не звонила.
Жюли была влюблена.
Она безотлагательно предоставила ей летний отпуск. Стелла могла и луну с неба у нее попросить, она бы дала еще и солнце в придачу.
– Мне все-таки странно, что приходится делить мою ванную комнату с Леони, – пробурчал Жорж, укладываясь на ночь в кровать под скрип пружин матраса.
Он спал вместе с Сюзон. Стелла, Адриан и Том занимали его комнату, а Леони – комнату Тома.
– В странное время мы живем, – ворчал он. – Ничего больше не лежит на своих местах. Я не могу разобраться. Вот что я должен делать, когда она ждет под дверью, чтобы почистить зубы? Извиняться нужно или нет?
– Веди себя так, как будто все нормально. Спокойно домываешься и пускаешь следующего. – говорила ему Сюзон. – И не забываешь при этом прибраться за собой, чтобы в ванной было чисто. А то твои волосы из носа везде валяются…
– Ох! Вечно ты меня раздражаешь с этими волосами из носа!
Он откинул одеяло и тяжело упал на кровать.
– Но ведь это же все равно не нормально. Такое противоречит привычному порядку вещей. И ты не заставишь меня выкинуть это из головы.
– Ну, скажи себе, что мы на войне. Ты меняешь свои привычки, так уж приходится…
– А мы и есть на войне, Сюзон, мы и есть на войне! Он нас так просто в покое не оставит, даже не мечтай!
– Но ведь ты же не отдашь ее этому дикарю, а?
– Нет, – пробурчал Жорж. – Конечно нет. Но мне кажется, история плохо кончится! Сколько мы вот так вот будем жить? Ты вот можешь сказать, ты же такая хитромудрая?
– Живем одним днем, вот и все. Это ты сам ведь сказал.
– Да… лучше уж я бы помолчал в тот вечер!
Он ворочался, в постели Сюзон ему было мало места. Она спала, занимая привычное положение, а он толкался и от этого ворчал еще больше.
– Давай уже спи! Скоро твоя очередь сторожить, ты теряешь драгоценное время сна.
– А ты думаешь, мне удастся так поспать? У меня не получается уснуть, я волнуюсь, переживаю, а кроме того, эта кровать рассчитана на тебя одну!
– Спи, говорю! Если не можешь спать ради себя, сделай это для меня. Мне необходим отдых, иначе я долго так не выдержу.
– Ох! Нечего во мне еще будить чувство вины! Еще этого не хватало! Типично женские штучки!
Он ворчал, ворчал и в конце концов засыпал.
– Значит, это правда? Ты живешь в Париже? – шепнула Стелла, прижимаясь к Адриану.
Он улыбался своей неотразимой улыбкой и отвечал:
– Ну конечно.
– А почему ты мне об этом так долго не говорил?
– Чтобы тебя уберечь, а вдруг он придет и будет тебя допрашивать?
– Но ты ведь знаешь, что я всегда все про тебя знаю…
Он сжимал объятия, целовал ее в макушку и вздыхал:
– Я знал, что в конце концов ты меня раскусишь! Ты же такая умница!
Том из окошка вглядывался во тьму. Он слышал, как родители тихо переговаривались на большой кровати Жоржа, и говорил себе, что никогда в жизни не был так счастлив. Все трое в одной комнате, ночь, все вместе противостоят опасности, и именно он охраняет их сон.
Он ни за что на свете не поменялся бы ни с кем местами.
Это было самое прекрасное лето его жизни.
Леони тоже не могла уснуть.
Лежала с открытыми глазами в маленькой кроватке Тома под простынями «Том и Джерри», злилась на себя, что перекурочила жизнь тех, кого так любила. «Я должна уйти, но куда мне идти? У меня больше нет дома. Замок, в котором прошло детство, стал детским лагерем для иностранцев. Мне туда так никогда и не пришлось вернуться. Наверное, они везде разместили санузлы, в коридорах поставили вешалки, построили новые перегородки, чтобы сделать спальни. Говорят, что они в этом году собираются менять электропроводку, потому что были короткие замыкания и даже возгорание. А что с парком? Интересно, лазают ли дети на мои деревья? Так бы хотелось еще раз взглянуть на эти деревья, прежде чем…»
Прежде чем что?
Она не знала. И это ее мучило.
И вот как-то вечером…
Было 10 августа.