И она замолкала, подыскивая слова.
– А Леони? Ты поедешь с ней повидаться? – не унималась Зоэ.
– Да. Думаю, да. Я сначала ей позвоню… Потому что все-таки мне к такому надо подготовиться. И ей тоже надо подготовиться.
– Это уж точно, – поддакивала Зоэ. – Ну надо же! Сестра – столько лет спустя!
Тут обычно все замолкали, лица делались грустными. Они думали об Ирис, но не решались вслух произнести ее имя.
Тишина раздражала Гортензию, которая, как правило, не церемонилась.
– А эта новая сестрица похожа на Ирис?
– Нет, не особенно, – бормотала Жозефина.
– А как она выглядит? – спрашивала Зоэ, желая перевести разговор.
– Ну вот знаешь такую актрису Тильду Суинтон? – отвечала Жозефина.
– Да! Она очень даже ничего!
– Так Стелла на нее похожа как две капли воды.
– А чем она занимается по жизни?
– Она работает на предприятии по приему металлолома.
– Ничего себе профессия для женщины! – удивлялась Гортензия. – Наверно, похожа на мужика.
– Я сперва подумала, что она – мужчина. Помните, я рассказывала о человеке, который приходил на мои лекции и уходил за несколько минут до конца. Так вот, это была Стелла.
– Это была женщина!
– Да. Она так странно одевается, действительно издали можно подумать, что это мужчина, но если посмотреть вблизи, она оказывается очень красивой. Очень высокая, очень худенькая, носит бесформенный оранжевый комбинезон, тяжелые башмаки и при этом выглядит удивительно женственной, одновременно сильной и хрупкой. Странная такая смесь.
– А лет ей сколько?
– Тридцать четыре или тридцать пять, я уже не помню.
– И она красивая, ты говоришь? – настаивала Гортензия, словно вдруг уловив что-то интересное.
– Да. Очень красивая. Обаятельная…
– А мы с ней увидимся? – интересовалась Зоэ.
– Ну, если хотите…
– Я – очень хочу, – кивала Зоэ.
– А мне наплевать, – фыркала Гортензия. – Семейные ценности – не моя фишка.
– Ну спасибо! – обижалась Зоэ.
– Но я же не имею в виду вас двоих, я говорю в целом. Двоих мне вполне достаточно. А вот все эти дальние родственники, да ну их вообще!
– Семья – это тоже неплохо. – спорила Зоэ. – Мне кажется, у нас маловато семейство-то.
– Приемщица металлолома… А ведь интересный образ в плане стиля… – думала вслух Гортензия.
– А еще у нее есть сын. Его зовут Том. Ему десять лет.
– Ой, и новенький кузен к тому же! – радовалась Зоэ. – Это же гениально! У нас есть новый кузен, Гортензия!
Гортензия смотрела на нее волком.
– Будто тебе это очень нужно! И вообще, хватит уже есть! Не забудь, что ты служишь мне моделью. Ты не должна выходить за пределы тридцать восьмого размера.
– Но я есть хочу!
– Хватит, говорю! Ты станешь толстая, как бочка, и я не смогу на тебе делать примерки!
И Гортензия выходила из-за стола, бормоча, что никто ей не помогает и как жить в таких условиях.
– Все, я пошла работать, – бросала она на бегу.
– Да ты непрерывно работаешь! Поберегла бы себя! – жалела ее Зоэ.
– Вот так уж получается!
Один и тот же разговор каждый раз. Каждый божий день.
Уже давно пора матери решиться, просто снять трубку и позвонить этой Леони. Но Жозефина, как всегда, медлила. Не хотела действовать поспешно, так она всегда объясняла.
– Ну до чего мать у нас медлительная, это ужас какой-то! – ругалась Гортензия, когда оказывалась наедине с Зоэ.
– Она не медлительная, она просто любит все как следует обдумать, поразмышлять. Это же все-таки важно… Ты что, не задумываешься, когда работаешь?
– Почему, – возражала Гортензия. – Только и делаю, что задумываюсь.
– Тогда нечего над мамой насмехаться!
– Я не насмехаюсь, а констатирую факт. Она просто не слишком-то спешит навстречу новостям, вот и все.
– Ну, тогда я могу констатировать, что ты тоже не слишком-то много получаешь новостей от Гэри!
– Откуда ты знаешь? Ты шпионишь за мной? Ты проверяешь мою почту в компьютере? Заглядываешь в мой телефон?
– Да нет, я дошла до этого дедуктивным методом. Ты просто о нем очень редко говоришь.
– Ясно… Полная ерунда твоя дедукция. Лучше бы ты своими делами занималась, вот что я тебе скажу! Гэри в Шотландии, он обновляет свой замок, и точка, а я в Париже, я делаю свою карьеру. И это вовсе не трагедия, что мы сейчас не можем быть рядом. Это жизнь. Ты должна уже хоть что-то про нее понимать, Зоэ.
Зоэ замолчала и надулась.
Но на самом деле у нее, правда, было не слишком-то много новостей от Гэри.
Он в Шотландии в своем замке и вроде бы счастлив.
Я живу неплохо, осваиваю замок, играю на фортепиано. Ко мне из Нью-Йорка приехали друзья, мы репетируем, импровизируем. Дудамель[37]собирается дать мастер-класс в Эдинбурге, мы собираемся туда поехать. Мы очень обрадовались такой возможности. Знаешь его? Нет, я уверен, что ты не знаешь, кто такой Дудамель. Это гениальный дирижер. Ну а вообще как поживаете, Гортензия Кортес?
Когда он называл ее «Гортензия Кортес», это означало, что он соскучился. Что все у них хорошо. И это главное.
Там эта девушка со странным именем Калипсо приехала. И с каким-то Рико еще. Они вместе играют музыку. Гуляют по замку, по окрестностям. Ездят поужинать в Эдинбург. Едят там фаршированный бараний рубец.
Он, видимо, доволен и счастлив.
Она приедет повидаться с ним, как только сможет.
В любом случае он сейчас ее об этом даже не просит.
И все получается как нельзя лучше.
У нее не было бы для него времени. Они ссорились бы, и это отнимало бы необходимую для работы энергию. Нужно, чтобы она для себя уяснила: она сейчас занята.
Интересно, Коко Шанель предпочла бы мужчину маленькому черному платью?
Нет.
Гортензия подолгу разговаривала с Младшеньким. Они обсуждали производство ткани. Умные ткани, которые благодаря встроенным тысячам нано-звеньев активизируются при соприкосновении с потом, поглощают жир, реагируют на температуру тела, на сердечный ритм, отправляют данные на мобильный телефон или на электронную почту. Вскоре появится еще более новаторская ткань, способная очищать воздух, она уже находится в стадии разработки. Эта ткань – результат совместной работы химика и девушки-модельера, такой же, как она. Другая девушка… Соперница! Нужно действовать быстрее, чтобы опередить их. Ей нужно подавать на патент. Это революционное открытие. У Гортензии голова шла кругом.
Так что ее вполне устраивало, что Гэри гуляет с друзьями по полям и паркам в Шотландии…
– Я не хотела тебя обидеть, Зоэ, – сказала она с ноткой раскаяния в голосе. – Но не надо за мной следить, ладно?
– Я тоже не хотела тебя обидеть… Даже не знаю, почему я так сказала…
– Ну и все. На том и порешим. Я пойду работать. Если тебе захочется что-то сказать мне, пошли имейл или смску.
Последнее время они только так и общались.
Гортензия ни за что на свете не хотела, чтобы ее беспокоили. «Я должна сосредоточиться, просьба меня не беспокоить!» Она находит идею, работает над ней, крутит во всех направлениях, бросается вперед, осуществляет ее, а потом бросает, объявляя, что, если ты творческая личность, ты не должен бояться ошибок!
На полу валяются журналы, фотографии, книги, рисунки, обертки от шоколадных батончиков, старые рекламные проспекты, чайные пакетики, обертки «Нескафе», ленты, кружева. Посреди комнаты царит блюдо с керамикой из Валлориса: Гортензию привлекают цвета росписи. Старые свитера с узорами, купленные на развале в Ванве, валялись рядом с рулонами ткани, вещами, купленными у старьевщика, на развалах, распродажах, в винтажных магазинах. На стенах для вдохновения висели репродукции Матисса, Мане, Сезанна – любимых художников Гортензии.
Она напитывалась деталями. Проводила долгие моменты в размышлении, затем открывала компьютер и рисовала, рисовала.
Распечатывала и правила копию. Доставала фломастеры, цветные карандаши, подправляла, смягчала, стирала. Злилась и выбрасывала все в мусорное ведро.
– Можно подумать, ты вновь сдаешь экзамен на бакалавра, – сказала Зоэ, открывая дверь в ее комнату.
– А ну-ка подойди, я померяю одну штуку.
– Мне прямо больше нечем заняться! Это уже перебор, прости!
– Но ты ведь хочешь, чтобы я добилась успеха?
Зоэ неохотно кивнула.
– Тогда подойди и молчи.
Зоэ подошла, втянула живот и замерла. Гортензия начала пришпиливать булавками ткань, Зоэ затаила дыхание, опасаясь, что та ее случайно уколет.
– Тебе надо поменьше есть! С тобой стало сложно работать…
– Да я уже и не ем ничего! Я сбросила три кило с тех пор, как ты приехала!
– Ну и что, этого недостаточно. Поголодай!
Гортензия включила музыку на полную мощность, наморщила брови, высунула язык, отступила, чтобы поглядеть, как легла ткань.
– Но у тебя же есть твой манекен из «Стокманна»! Ты что, не можешь примерять на нем?
– Ничто не может заменить живую модель. На тебе ткань живет и дышит, на манекене она мертва.
– А обязательно ставить музыку так громко?
– Да.
– И что ты сделаешь, когда модель будет такой, как надо?
– Я отправлю ее на пошив в ателье.
– А у тебя есть ателье?
– Да, – рявкнула Гортензия, которую раздражали вопросы сестры. – Его оплачивает Елена, если тебе так интересно.
Гортензия поправила ткань. Она ликовала. Подходит время, когда можно будет позвонить Пикару и сказать: «Все получилось, вы можете приехать и посмотреть!»
Ее первое произведение. Короткое платье, декольтированное на спине и на груди, с юбкой, скроенной по косой. Очень трудновыполнимая модель. Гортензия хотела сразу сделать что-то поразительное.
Она вынула булавку из подушечки, поправила на Зоэ юбку. Вот в этом-то вся разница. Прямая юбка на таком платье – это было бы обычно, то есть заурядно. А косая юбка приближала платье к совершенству.