вата. Подобные меры обходились корпорации в крупную сумму, и знавший об этом Конрад не спешил объявить тревогу первого уровня. Он поставил в известность начальство, и получил совет не торопиться с выводами. Клиника работала в обычном режиме, сигналов о происшествиях не поступало, охрана с центрального поста бодро отрапортовала о порядке на вверенном объекте… Старший смены затребовал коды связи с каждым дежурным, но проверить все посты не успел: заработавшие камеры обнаружили нарушителя.
Он был похож на сбежавшего пациента, но не из их клиники, а скорее из психиатрической. Парень лет двадцати, бритоголовый и босой, в свободной белой рубахе и широких штанах. Он прохаживался среди машин со скучающим видом, словно не знал, чем заняться. Иногда с любопытством заглядывал в красные зрачки камер, и тогда Конрад мог до мелочей рассмотреть его лицо, красивое, словно срисованное с обложки дамского журнала, и безмятежное, как у ребенка. Смуглая кожа. Светлые глаза. Темные колючки едва отросших волос. Уши неправильной формы, то ли врожденное уродство, то ли экстравагантная пластика, в левом — тоненькое колечко-серьга, вроде тех, что носят некоторые кланники, но без отличительных знаков. Из-под ворота рубахи на шею наползал яркий рисунок татуировки, но Конраду не удавалось его разглядеть.
Вдруг внимание офицера привлекла мигающая за плечом парня лампочка на стене.
— Ах ты ж ублюдок! — ругнулся мужчина и прокричал в рацию: — У нас утечка! Проверить данные газового контроля! И что там с очисткой?
Еще до того, как поступила информация, он знал ответ — увидел сам, отвлекшись от босоногого психа и рассмотрев ангар с мониторов других камер: замершие лопасти вентиляторов и разрезанную (знать бы, чем), вывернутую в обратную сторону трубу.
— Техников туда, срочно! Вывести транспорт! Вытолкать, двигателей не заводить! И этого… этого поймать! Но никакой стрельбы. Ясно?
Конрад остался на пульте, отсюда координируя действия солдат. Транспортных ангаров на территории «Гелфити» было несколько, но псих выбрал самый большой, где размещались как боевые машины, так и специально оборудованный транспорт клиники. И если утечку не ликвидировать в ближайший час, если не проветрить помещение, и концентрация газа достигнет критической отметки… Можно попрощаться со званием и наградами и начинать готовить речь для военного суда. Не говоря уже о гражданском приговоре, долг по которому перед корпорацией не выплатили бы и его правнуки. Впервые офицер Стаф порадовался, что так и не завел семью.
Командиры отрядов предусмотрительно велели солдатам сдать пистолеты — в ангар те входили вооруженные лишь палашами и короткими резиновыми дубинками. Если у психопата нет с собой бомбы (или зажигалки), взять его можно голыми руками. Конрад ненадолго отвлекся, наблюдая, как бойцы, распахнув ворота, выталкивают из гаража первую машину, а когда опять развернулся к показывавшему нарушителя монитору, парень уже держал в руках длинные изогнутые мечи.
И где только прятал?
— В кольцо его, ребята, — скомандовал Стаф. — Не уйдет.
С оружием или без, чужак тут один. И пока остальные продолжали заниматься спасением транспорта, десяток солдат обступил бритоголового. Парня это ничуть не испугало. Конрад приблизил изображение и на полную выкрутил звук.
— Я хотел бы избежать этого, — размеренно выговорил псих, глядя прямо в камеру. — Я не могу никого убить, никому не могу навредить…
Умалишенный — теперь сомнений не было.
— …Но раз вы не видите другого выхода, можете пообщаться с моим другом. Он не придерживается подобных правил.
Конрад отпрянул от экрана: светлые глаза юноши невероятным образом стали вдруг черными, словно расширившийся зрачок целиком скрыл радужку. В красивом лице что-то неуловимо изменилось, что-то совсем незначительное, но теперь старший смены видел перед собой совсем другого человека. Или не человека…
— Синий код. Свяжите меня с военным начальством комплекса и с кем-нибудь из правления. Они должны знать, что тут творится…
В сумасшедшем вихре уже нельзя было рассмотреть, где свои, а где чужак-одиночка, а лязг металла заглушили крики.
Пока охрана «Гелфити» непонятно с кем воевала в отдаленной части комплекса, Витар отогревался после криокамеры. Эн-Ферро сказал, что ему нужно хотя бы десять-пятнадцать минут покоя, чтобы прийти в себя и снизить вероятность негативных последствий заморозки, и Сэл намеревался дать сыну это время любой ценой. К счастью, пока ничего не требовалось.
Он просто сидел рядом со столом, на котором лежал завернутый в несколько халатов и плащ Лайса малыш и держал в ладонях дрожащую ручку, иногда прижимая ее к лицу, чтобы согреть дыханием.
— Ты меня заберешь? — тихо спросил Витар.
— Конечно. Сейчас отдохнешь немного…
— А зачем? — не дослушал мальчик. — Я… Я знаю все, про то, что никакой ты мне не…
— Не нужно, — Буревестник не дал ему закончить. — Никогда не говори этого, если только не хочешь меня обидеть. Хорошо?
Ребенок всхлипнул, кивнул и закрыл глаза.
Сэл надеялся, что он уснет и не станет ни о чем больше спрашивать. Этого разговора теперь не избежать, но хотелось отсрочить его хотя бы до того момента, когда они вернутся домой, когда будут сидеть у теплого очага в уютной комнате, а не мерзнуть в огромном зале в компании ледяных статуй, бесчувственного ару Го и незнакомой женщины, сейчас не сводившей с них заплаканных глаз. Идущему только теперь удалось рассмотреть ее. Худощавая блондинка лет тридцати пяти. Скромная одежда. Приятная, несмотря на припухшие веки, внешность. Судя по возрасту, у нее вполне могли быть свои дети…
— Ты больше не будешь меня обманывать?
Нет, Витар не хотел ждать. Прошел шок, схлынули со слезами облегчение и радость встречи. Остались сомнения и миллионы вопросов. Но Сэл действительно не хотел сейчас на них отвечать.
— Я тебя никогда не обманывал, малыш, — сказал он мягко. — Может быть, не рассказывал всего, но это не одно и то же.
— Ты врал… Врал, что моя мама… что она…
Иоллар, что-то обговаривавший неподалеку с Эн-Ферро, обернулся в их сторону и будто не нарочно увел Лайса поближе к выходу.
— Нет, не врал.
Сэл снял с шеи медальон, который забрал в участке, и вложил его в руку сына. Витар открыл крышку и посмотрел на портрет, словно впервые.
— Ее звали Витана.
Мальчик обиженно надул губы и укоризненно посмотрел на отца, с первых слов уличив в обмане.
— Дослушай, — попросил Буревестник. — Девушку на портрете звали Витана. Она была настоящей принцессой. Жила во дворце, собиралась замуж за эльфийского принца. А потом влюбилась в одного парня и сбежала с ним из Лар'эллана. Они поселились в маленьком охотничьем поселке и жили там счастливо, растили детей… Пока не началась война. А на войне я встретил свою принцессу, и это — правда. Если Витана была принцессой, значит, и ее дочь — тоже. Верно? Просто у меня не было другого портрета, а они похожи, хоть сходство и не идеальное…
— Рейнали, да?
— Рейнали. Зовущая Дождь. Но у нее было много имен. Одно из них я сам дал ей. Это долгая история. Много всего случилось, и нам пришлось расстаться. Но когда у меня появился ты, я понял, что не хотел бы для своего сына другой матери. А ты так быстро взрослел и так рано начал задавать вопросы, что я решил…
— Придумать для меня сказку, — мальчик захлопнул крышку и отстранился.
— Не только для тебя, — Сэл не дал ему отнять руку. — Для себя тоже. Я рассказывал тебе, что случилось бы, если бы я повел себя тогда не так, как должен был, а так, как мне хотелось. Если бы не отпустил ее, а увез с собой, подальше от дворцов и эльфийских принцев.
— Ты сказал, что она умерла, — напомнил Витар с упреком.
— А что я мог придумать, чтобы ты не ждал встречи с ней? И в какой-то степени она умерла для меня: в тот год, когда мы с тобой вернулись в Марони, Лар'эллан официально объявил о помолвке принцессы Рейнали с лордом одного из высоких домов… Но очень долгая история. Давай отложим? Обещаю, что дома расскажу тебе все, и ты сам поймешь.
— Хорошо… папа.
Оставалось только выбраться с этой небом проклятой Тиопы.
— Идеи есть? — подошел к ним Сумрак.
— Никаких. С учетом объявленной тревоги странно, что нас до сих пор не нашли, но прорываться вниз все равно придется с боем.
— У нас заложники. — Лар посмотрел на съежившуюся от страха женщину и с мрачной усмешкой покачал головой: — Не льстите себе. Я имел в виду бедолаг в капсулах — для «Гелфити» они дороже, уж поверьте. И лучшим выходом для них стала бы мощная бомба, которая разнесла бы вашу демонову клинику. Но у меня ее все равно нет, поэтому можно поторговаться. Что скажешь, Сэл? Раз уж нас объявили террористами, стребуем с этих гадов миллион что-тут-у-них-в-ходу и вертолет?
Буревестник не успел ответить, его опередила медичка.
— На крыше есть вертолеты, — сказала она вдруг.
Вряд ли она желала помочь — просто хотела, чтобы они ушли.
— На крыше? — не поверил Сумрак. — На этой крыше?
Женщина быстро-быстро закивала.
— Тут есть грузовой лифт. Иногда вертолеты доставляют… доставляют… и их спускают прямо сюда…
— Идете с нами, — приказал ей Иоллар. — Лайс, готов? Сэл, возьмешь Витара, или мне помочь? Все, парни, уходим. И скорее, пока я окончательно не возненавидел людей.
Буревестник поднял на руки сына. Эн-Ферро надел свою шляпу. Готовы.
От зала криоконсервации лифт отделял шлюз. Сумрак осмотрел и его и шахту подъемника, и не обнаружил угрозы. Видимо, неизвестные террористы в гараже отвлекли охрану не на шутку.
Но о том, что расслабляться рано, поняли, когда в кабине вдруг погас свет и лифт завис где-то между этажами.
— Они все-таки вырубили электричество, — сообщил об очевидном Лайс.
— Если успеют законсервировать здание, уже не выберемся, — предупредил знакомый с системой безопасности Сэллер. — Разве что Лар.
— Все уйдем, — уверенно сказал из темноты Сумрак. — В шахте должны быть ходы для техобслуживания. Или по тросам поднимемся. Я сейчас гляну.