Сочинения Беды имели большое значение для англо-саксонских миссионеров в Тюрингии, Баварии, Фрисландии, в землях франков св. Бонифация (Уинфрида) и св. Лулла. «Апостол Германии» св. Бонифаций в 746–747 гг. в письме Эгберту в Йорк просил послать ему какие-нибудь работы Беды, о котором он слышал как о человеке, «которого Божественная благодать обогатила духовным пониманием», который «блистал наподобие церковной свечи... знанием Писания». Позже он благодарил Эгберта за присланные копии и снова высказывал желание иметь произведения «работы прозорливейшего исследователя Писания» Беды[640], которые могли бы помочь ему в проповедях: гомилии и комментарии на «Притчи Соломоновы»[641].
Св. Лулл, миссионер в германских землях, также неоднократно обращался к аббату Ярроу Кутберту и архиепископу Йорка Этельберту с просьбой отправить ему сочинения англо-саксонского учителя («Жития св. Кутберта», комментарии к «Первой Книге Царств», «Книгам Ездры и Неемии», Евангелию от Марка)[642]. Посылая книги, Кутберт сетовал на то, что переписчики не успевали выполнить всю работу, и что Луллу он мог отправить лишь часть из этих произведений: «Ты просил труды блаженного отца Беды... и я сделал, что мог, вместе с моими юными учениками... Если бы я был в силах, я бы с радостью совершил и больше, но в последнюю зиму остров нашего народа так жестоко терзал холод и снег с долгими ветрами и дождями, что у писца замерзала рука и не могла выполнить копии многих книг»[643].
Книги Беды оказали англо-саксонских миссионерам помощь в проповедовании вероучения, поскольку в свое время они были написаны с учетом «неподготовленности... народа англов»[644]. Практическая польза сочинений Беды и постоянное обращение к ним миссионеров сыграли свою роль в утверждении образа Беды как «светильника церкви, зажженного Св. Духом» на благо всем верующим.
Ученики св. Бонифация и св. Лулла из Фризии, Тюрингии, Баварии, в свою очередь, отправлялись в Йорк, в школу Эгберта и привозили оттуда копии произведений Беды Достопочтенного, которые пополняли монастырские библиотеки[645]. До наших дней дошел ряд списков сочинений англо-саксонского автора, выполненных на континенте в VIII веке. К ним относятся два манускрипта с комментариями Беды к Евангелию от Луки (Корби), копия истолкований «Книги Товита» (Фрайзинг), списки трактатов «О поэтическом искусстве» и «О фигурах» (Санкт-Галлен), «Об орфографии» (Монте-Кассино), «О природе вещей» (Вюрцбург и Кельн), «О фигурах» (Флери)[646]. В IX веке названия книг Беды были включены в каталоги монастырских библиотек Рейхенау, Фульды, Вердена, Вюрцбурга, Лорша[647]. Спустя сто лет после смерти Беды его труды уже были читаемыми сочинениями. Всего же, согласно изысканиям современных исследователей, копии работ Беды имели сто десять средневековых библиотек[648].
Сохранилось несколько рукописей «Церковной истории народа англов», созданных в Британии в VIII в. В правление Альфреда Великого это произведение по воле короля переводилось на древнеанглийский язык. В это же время «Церковная история» послужила одним из важных источников для составления «Англо-саксонской хроники», а ее часть была переведена на древнеирландский язык[649]. Хотя основными читателями книг Беды были клирики, эти тексты были востребованы представителями разных социокультурных групп. Известно, что король Альфред считал это сочинение необходимым чтением для мирян[650]. Кажется, что обращение к «Церковной истории народа англов» и к Беде, как автору исторического сочинения, в период, когда в Британии сложилось единое королевство, было первым прочтением этого текста, при котором основное внимание уделялось светским сюжетам (впрочем, в непосредственной связи с их высшим смыслом). «Церковная история» представала как рассказ о героическом прошлом англо-саксов, увиденных как единый «народ англов». Так, к образам Беды Достопочтенного была добавлена еще одна черта, ставшая основной для интерпретаторов его работ в Новое время — Беда рассматривался как «отец истории» англо-саксов, (впоследствии — «отец истории» англичан), достоверно свидетельствовавший о событиях ушедших веков.
Известность Беды Достопочтенного в Средние века складывалась из славы автора, который оставил «драгоценнные тома» по самым разнообразным вопросам — от строения алфавита до устройства космоса, и репутации праведника. Представления о том, что в трудах Беды отразилось глубокое знание прошлого и настоящего, Божественной и человеческой истории, способствовали созданию образа Беды-мудреца, разрешающего вопросы, непосильные для простых людей[651]. Проникновение в глубинный смысл Св. Писания, которое могло позволить Беде комментировать Библию и пояснять труды отцов Церкви, должно было свидетельствовать о посвященности Беды в тайны Божественного Откровения. По словам Ноткера Заики, после св. Григория Беда внес наибольший вклад в раскрытие смыслов Библии[652].
В среде духовенства англо-саксонский монах воспринимался как церковный учитель, чье слово заслуживало большого доверия. Такое отношение можно объяснить несколькими причинами. В самих текстах Беды была заложена идея лаконичного и точного переложения сложных рассуждений христианских учителей, их воззрений на человеческую природу, историю и космологию. Мысли Августина, Амвросия, Иеронима были высказаны на том языке, слишком сложном для христиан, только начинающих свое приобщение к трудам отцов Церкви. По мнению самого Беды, доступно объясняя основные положения их произведений, он помогал верующему получить необходимый для него «хлеб духовный». Способы представления знания в трудах Беды были наиболее приемлемыми для его широкого восприятия в средневековой культуре. За его спиной стояли самые авторитетные раннехристианские писатели, которые подкрепляли его собственные суждения весом своих слов. Характерной особенностью работ англо-саксонского автора было то, что в них примирялись противоречия между положениями разных концепций. Это позволяло находить в сочинениях Беды достаточные объяснения для сложных, порой несогласующихся между собой тезисов из рассуждений богословов, философов, историков. Начиная со Средних веков, вплоть до нашего времени читателями произведений Беды отмечалась присущая ему особая «любовь к точности». Англо-саксонский автор снискал репутацию одного из самых «правдивых историков» Средневековья. Наконец, работы Беды воспринимались как труды одного из ранних, древних авторов, который стоял ближе к «истокам», мог быть «свидетелем традиций» римской церкви.
Все это способствовало тому, что к сочинениям Беды Достопочтенного неоднократно обращались в поисках веского суждения; к помощи его текстов прибегали в трудных случаях, когда было необходимо найти правильный ответ на тот или иной вопрос относительно церковных установлений или событий прошлого. Показательно следующее высказывание епископа Меца Амалария (IX в.): «мы можем продемонстрировать это положение на основании слов учителя Беды. Пусть он утверждает это, ссылаясь, на кого ему будет угодно. Для нас же его свидетельства достаточно»[653].
Близкую оценку авторитета Беды давал Абеляр. В «Истории моих бедствий» есть эпизод, когда безусловное предпочтение суждения, высказанного Бедой, навлекло на Абеляра новые несчастия. Чтение комментариев Беды к «Деяниям апостолов» заставило Абеляра усомниться в том, что основателем монастыря Сен-Дени был Дионисий Ареопагит. Однако именно такого убеждения придерживались члены общины этого монастыря, которые обвинили Абеляра в желании оклеветать «славную историю» Сен-Дени. На это, по словам Абеляра, «я ответил, что мне кажется более веским авторитет Беды, труды которого признаются во всей латинской церкви»[654].
Такое отношение к произведениям Беды сказалось на распространении особого рода вымысла — приписывании авторству Беды множества других сочинений, происхождение которых было неясно, или которые таким образом «возвышались» до уровня работ англо-саксонского ученого[655].
Особую проблему составляет изучение истории культа и канонизации англо-саксонского монаха[656]. Большая сложность рассмотрения этого сюжета связана с тем, что в результате нашествия викингов, а позже и нормандского завоевания церковная жизнь в Северной Англии дважды прерывалась. Практически не сохранилось источников, позволяющих проанализировать, как складывался культ Беды в британской церкви в VIII–XI в.
О праведности Беды не раз упоминал аббат Кутберт; так в послании Кутвину он писал: «поскольку он всегда неустанно трудился во славу Господа, следует без сомнения верить, что его душа была вознесена ангелами к долгожданной небесной радости»[657]. Кутберт, по-видимому, настоял на почитании его останков в Ярроу. В письме Луллу аббат благодарил его за посланное «покрывало из шелка для реликвий Беды, нашего учителя благословенной памяти, чтобы служить его увековечению и почитанию»[658]. Вскоре после кончины Беды были обретены его мощи. О единственном чуде Беды — исцелении, совершенном благодаря прикосновению больного к его мощам, — писал Алкуин в стихах о «Святой Йоркской Церкви»