Стали говорить о желательности вступления в НАТО и его расширения до границ Ирана и Китая как общего у Запада с Россией цивилизационного противника. Глава МИДа А. Козырев представлял Россию как цивилизационного союзника Запада в «совместной защите ценностей» при «продвижении на восток». По его словам, Западу «следует помнить об азиатских границах стран, образующих зону Совета североатлантического сотрудничества. И здесь основное бремя ложится на плечи России». В 1994 г. политолог С. Караганов в статье «У дверей НАТО мы должны оказаться первыми» («Известия», 24 февр.) доказывал, что России надо бороться с Польшей, Чехией и Венгрией за право вступить в НАТО первой.
Все это очень трудно разумно объяснить. Ведь уже при Рейгане верхушка США приняла в отношении к СССР иррациональную и архаическую политику, а затем вплоть до нынешнего момента развивала это представление уже о постсоветской России. Так НАТО совершали бомбардировки Югославии в 1999 г. без мандата ООН, а в 2003 г. произошло вторжение США в Ирак, также без мандата ООН. А в последние годы страны Запада предприняли военную интервенцию в Ливию, а затем обеспечили военную поддержку одной из сторон гражданской войны в Сирии с требованиями отстранения законного президента. И при этом США ясно и во многих формах заявляли, что Россия и есть источник зла. Как в этих очевидных условиях элита наших обществоведов продолжала проектировать конвергенцию с Западом?!
При этом элита России прекрасно знала, что половина населения очень быстро утратила иллюзии «вернуться в наш общий европейский дом». Элита обществоведов как будто не заметила, в какой болезненной форме произошло в среде интеллигенции крушение западнической иллюзии — но все-таки возник раскол. В декабре 2006 г. Аналитический центр Ю. Левады провел большой опрос на тему «Россия и Запад». На вопрос «Является ли Россия частью западной цивилизации?» положительно ответили 15 %. Большинство, 70 % опрошенных, выбрали ответ «Россия принадлежит особой («евразийской» или «православно-славянской») цивилизации, и поэтому западный путь развития ей не подходит». Затруднились ответить 15 % [210].
Удивительно, что буквально в это же время вышла книга размышлений группы видных ученых, академиков — политиков, философов и экономистов [216]. В обзоре этой книги сказано: «Тенденции развития общества ведут к тому, что в будущем обществе возникает качественно новый синтез ценностей капитализма и социализма. Об этом пишут в рецензируемой книге почти все авторы… Отсюда можно сделать вывод о том, что в настоящее время возникают условия для создания новой идеологии, в которой будет осуществлен синтез прагматических — осуществимых (а не утопических) идеалов либеральной (буржуазной) и социалистической (пролетарской) и других современных, охватывающих большие слои населения идеологий» [217].
Для таких утверждений надо было крепко закрыть глаза на реальность. Попытка «построить капитализм в России», а затем войти в систему «западного капитализма» выглядит странной утопией из XIX века — типичное невежество. Мы должны строить жизнеустройство, адекватное нашей природе, ресурсам, культуре и отношениям с международной средой.
Цель реалистического мышления — создать правильные представления о действительности, цель аутистического мышления — создать приятные представления и вытеснить неприятные, преградить доступ всякой информации, связанной с неудовольствием (крайний случай — грезы наяву). Двум типам мышления соответствуют два типа удовлетворения потребностей. Реалистическое — через действие и разумный выбор лучшего варианта, с учетом всех доступных познанию «за» и «против». Тот, кто находится во власти аутистического мышления, избегает действия и не желает слышать трезвых рассуждений. Он готов даже голодать, пережевывая свои приятные фантазии. Это — особый мощный тип невежества.
Аутистическое мышление — не случайное нагромождение фантазий. Оно тенденциозно, в нем всегда доминирует тот или иной образ — а все, что ему противоречит, подавляется. И если каким-то способом удается отключить или подавить реалистическое мышление, то аутистическое мышление доделывает за него работу, тормозя здравый смысл и получая абсолютный перевес.
Главное в аутистическом мышлении то, что оно, обостряя до предела какое-либо стремление, нисколько не считается с действительностью. Вот простой, уже не раз приведенный в других публикациях пример того, как в массовое сознание накачивался аутизм. Летом 1991 г. несколько научных групп провели расчет последствий «либерализации цен». Расчет проводился по нескольким вариантам, но общий вывод дал надежное предсказание, оно полностью сбылось в январе 1992 г. Результаты расчетов были сведены в докладе Госкомцен, специалисты были с ним ознакомлены «для служебного пользования».
Одновременно с ознакомлением специалистов с этим докладом в массовую печать дали заключения «ведущих экономистов», которые успокаивали людей. Так, популярный «Огонек» дал такой прогноз рыночной экономики Л. Пияшевой: «Если все цены на все мясо сделать свободными, то оно будет стоить, я полагаю, 4–5 руб. за кг, но появится на всех прилавках и во всех районах. Масло будет стоить также рублей 5, яйца — не выше полутора. Молоко будет парным, без химии, во всех молочных, в течение дня и по полтиннику».
Казалось бы, ни один здравомыслящий человек не должен был поверить этому «прогнозу». Но сознание людей было уже настолько подготовлено к тому, чтобы верить в самые нелепые приятные фантастические образы, что читатели «Огонька» действительно верили Л. Пияшевой. И даже сама жестокая реальность либерализации цен, при которой мясо быстро поднялось в цене до 20 тысяч (!) рублей, эту веру не поколебала. Л. Пияшева уже после 1992 г. стала доктором экономических наук и признанным «экспертом» в области российской экономики.
Аутизм нашей интеллигенции достиг в перестройке небывалого уровня. Ведь действительно она всерьез поверила в фантазию «возвращения в цивилизацию», в «наш общий европейский дом». Казалось, что невозможно ожидать такого эффекта от совершенно нелепых обещаний. Ведь на Западе никто и никогда ни словом не обмолвился, не дал оснований считать, будто русских или чувашей в этот «дом» приглашают. Говорят, что многие украинцы и до сих пор верят, и мы удивляемся такому оптимизму.
Как мыслилось и до сих пор еще кое-кем мыслится наше «возвращение в цивилизацию»? Какой-то образ будущего, пусть туманный, ведь должен же был витать в воображении наших интеллектуалов, когда они призывали людей ломать наше народное хозяйство? Как они представляли себе то «место», куда они должны были усесться?
Они грезили наяву, их сознание было сдвинуто в розовый туман аутизма. А в таком состоянии у людей возникает сладкое чувство безответственности. А. С. Панарин трактует этот большой сдвиг в сознании в терминах психоанализа — как «бунт юноши Эдипа», бунт против принципа отцовства, предполагающего ответственность за жизнь семьи и рода [84].
Есть ценное рассуждение видного историка В. Г. Хороса «об интеллектуальном и во многом моральном банкротстве нынешней генерации российских реформаторов». Сказав об этом банкротстве, он продолжает: «Сказанное — не столько критика, сколько горестная констатация. И в какой-то мере — самокритика. Я принадлежу к поколению “шестидесятников”, которые немало способствовали процессу изменений после 1985 г., и разделяю ответственность за то, что результаты этих изменений далеко разошлись с первоначальными замыслами. Неудача как моих сверстников, так и следующих за ними по возрасту деятелей не доставляет мне никакой радости».
Однако какую кару они приняли на свою голову? Ведь на лицах наших реформаторов сияют довольные улыбки. Да и вообще, кто из них считает содеянное «неудачей»? Они все сделали в точном соответствии с теми замыслами, которые варились на кухнях «шестидесятников», ни в чем результаты с этими замыслами не разошлись.
Чтобы сегодня хоть чуть-чуть поправить дело, кроме «горестных констатаций», Хорос мог бы многое сказать поучительного о философских основаниях проекта «шестидесятников». Их психологический портрет историк описывает правдиво: «Это отсутствие политической ответственности и того, что можно назвать психологией государственного человека, сочетается у постсоциалистических реформаторов с поразительным, доходящим порой до наивности (или цинизма) нарциссизмом. Они охотно дают интервью, позируют фотографам. Они рекламируют свои идеи как последнее слово экономической науки и презрительно третируют любого, кто заикнется о каком-то государственном регулировании, как реставратора командно-административной системы. Они упиваются своей властью, которой на деле не существует. Это — типичное поведение бывших аутсайдеров, наконец-то прорвавшихся наверх» [85].
От мальтузианства — к неолиберализму
Невежество в представлении о людях и явлениях — это сложная система. Эти представления имеют много связей с другими образами и явлениями, значит, каждое суждение и мысль создают для себя контекст — как поддержку и защиту. Разматывать такой клубок непросто, и часто вести споры с человеком бесполезно, даже если его ошибка очевидна и доказана.
Если так, стоит ли размышлять о логике человека, который уверен, что его представление верно? Понятно, что часто люди манипулируют своими суждениями, притворяются искренними искателями истины. В обществе есть эти действительные поиски и есть маскарад. Но здесь мы не будем изобличать нечестных людей и срывать с них маски. Мы постараемся представить явные процессы погружения в невежество или когда деятельность персоны уже погрузилась в невежество, и оно стало системой. Иногда процессы создания представлений, которые давно уже стали очевидными ошибками, сами становятся предметами «археологии знания». Эти исследования трудны, но очень полезны.
Мы рассматриваем проблемы нашего общества, но часто стоит узнать генезис систем невежества в западной культуре, поскольку культура России очень многое почерпнула от Запада, особенно в Новом времени.