Этот прогноз Маркса советской интеллигенции было трудно понять. Почему надо восстанавливать «индивидуальную собственность на основе достижений капитализма»? Почему не строить сразу общенародную собственность на основе общинной культуры? Зачем нам нужны «свободные ассоциации производителей»? Примечательно, что в комментарии к высказанной идее Маркса в книге советской политэкономии цитата прерывается, и далее своими словами говорится: «На смену капиталистической собственности идет общественная собственность» [174]. Советскому обществоведению пришлось радикально подправить Маркса, сказав вместо слов «индивидуальная собственность» «общественная собственность». (См. гл. «Пятна плесени невежества…» и суждения Э. В. Ильенкова.) Это деформация, которая исключила из мировоззрения элитарных марксистов аспект цивилизации, погрузила важную часть советских интеллектуалов в невежество.
В общем, нам предлагали кардинальное изменение всей нашей социально-экономической системы, потому что на Западе в последние 15 лет были эксперименты с «альтернативной экономикой». Суть ее в том, что рабочие объединяются в кооперативы и арендуют или покупают предприятия (иногда их сначала выкупают у предпринимателей муниципалитеты, так что аналогия почти полная). Исследователи сравнили работу таких «ассоциаций свободных предпринимателей» и нормальных фирм, использующих нормальный наемный труд. Вывод однозначен: кооперативы намного менее эффективны, и выживают лишь те из них, которые нанимают менеджеров и организуют дело с гораздо более высокой интенсивностью труда и более низкой зарплатой.
Если мы, не проведя анализа нашей конкретной действительности, приписываем все беды единственной причине, то это — мифология. Но нам, похоже, легче создать новый миф, чем проводить анализ. Мифологична и трактовка С. С. Алексеевым роли нашего государства в экономике: «Наемный труд связан с присвоением результатов его другим субъектом… У нас-то кто присваивает? Ответ один: гигантский монополист, каковым является государство».
При этом подчеркивалось, что речь идет о «присвоении результатов другими людьми, в производстве благ не участвующими». То есть система управления в производстве никаких полезных функций не выполняет, ее работники — паразиты, эксплуатирующие наемный труд рабочих. Эти слова разрушали предприятия промышленности — и капитализма, и социализма.
С. С. Алексеев заканчивал свою статью, призывая вспомнить «справедливые слова» Анджея Вайды: «…чем люди живут беднее, тем они более алчны». Жесткий классовый подход был опять характерен для части нашей прессы — но теперь она была проникнута ненавистью к беднякам. Что ж, к этому не привыкать. Странно только, что это печаталось под девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Ципко Александр Сергеевич[69]
Профессор А. С. Ципко, оказалось, ненавидел советский строй и колхозную систему. На здоровье! Такова была его вера (точнее, верования, ибо в них было много внутренних противоречий). Это — общее содержание его речей. Вера, на беду, была сопряжена с силой, и он стал воплощать свою веру в политическое действие, оправдывая «железную руку», в которую веровал этот «прораб». Если бы он свои верования излагал только своей секте, то и пусть. Но он выходил к людям их убеждать как профессор — обращаясь к разуму и строя умозаключения. Как же он их строил?
В большой академической книге «Постижение духа» (тираж 75 тыс. экземпляров) он пишет, например: «Мы буквально наводнили страну тракторами и комбайнами, а относительное отставание ее аграрного сектора от традиционного фермерского хозяйства стран Западной Европы не только не уменьшилось, а увеличилось. И немудрено. В некоторых областях сегодня на круг меньше собирают зерна, чем до революции» [107, с. 74].
Содержание понятно, а нормы рациональности грубо нарушены. Первый тезис («наводнили страну тракторами») обязывает применить расчет (норму калькуляции). «Наводнили» — это сколько? Во сколько раз больше, чем в Западной Европе, где рачительные фермеры, видимо, не наводнили? Никакой меры А. С. Ципко не вводит, а если бы ввел, то вся его конструкция рухнула бы. Она просто абсурдно противоречит реальности. Столь же абсурдно утверждение, будто в «некоторых областях» урожаи меньше, чем до революции. Что это за области? Какие там урожаи? Данные по всем областям доступны, что же скрывать.
Во втором тезисе («из-за колхозов увеличилось отставание от западных фермеров») нарушена норма «гласного фиксирования правил определенного смыслового содержания». Если ты сравниваешь динамику двух разных систем, то сообщи читателю правила такого сравнения. Прежде всего надо дать сведения об этой динамике, временной ряд показателей — но тогда тезис А. С. Ципко распадался. Отставание от Западной Европы именно прекратилось в советское время, когда наконец-то наше сельское хозяйство смогло вырваться из круга аграрного перенаселения и перейти от трехполья к многопольному севообороту.
Здесь же нарушена норма — применять установленные правила объяснения. Допустим, действительно «увеличилось отставание». Даже если бы это было фактом, то сам по себе он не объясняет своих причин. А. С. Ципко верит, что все дело в собственности на землю — тут колхозы, там фермы. Вера — дело свободы совести. Хочешь ее подтвердить разумом — изволь выполнять правила. Назови главные возможные причины явления («увеличилось отставание») и дай обоснование той причины, которая названа тобой в качестве гипотезы. Может, дело не в фермерах, а в больших государственных субсидиях, которые стали давать фермерам в Западной Европе?
В данном случае грубо нарушено и другое элементарное требование: если сравниваются две разные системы, то прежде всего надо показать (или хотя бы сказать, взяв на себя ответственность), что эти системы отвечают критериям подобия. Ведь очевидно, что в Западной Европе почему-то со времен Средневековья сложилось «традиционное фермерское хозяйство», а в России, наоборот, сохранилось общинное крестьянское, а потом колхозное. И как ни бился Столыпин, превратить крестьян в фермеров не смог. В чем-то, значит, несоизмеримы две системы — так назови причины несоизмеримости, согласуй с ними возможности сравнения.
Наконец, нарушены нормы рациональности четвертого типа — сведение целей к другим целям. Ясно, что цель рассуждения А. С. Ципко — убедить читателя сделать еще шажок к тому, чтобы согласиться с ликвидацией колхозно-совхозной системы сельского хозяйства. Будут, мол, у нас фермеры, как в Западной Европе. Но что стоит за этой частной целью? И из этого маленького пассажа с «наводнением страны тракторами» читатель не может понять, каковы фундаментальные постулаты автора, каковы его высшие цели и нормативные представления о благой жизни, из которых выводится его текст.
Вот другой пример. Профессор А. С. Ципко — образованный человек. Он пишет: «Разве не абсурд пытаться свести все проблемы организации производства к воспитанию сознательности, к инъецированию экстаза, энтузиазма, строить всю экономику на нравственных порывах души?..
Долгие годы производство в нашей стране держалось на самых противоестественных формах организации труда и поддержания дисциплины — на практике “разгона”, ругани, окрика, на страхе» [107, с. 80].
Он даже не замечает, что второе его ругательство отрицает первое. Но можно ли придумать для сталинской системы организации производства более глупое обвинение, чем назвать ее попыткой «строить всю экономику на нравственных порывах души»? Что за образ советского планового хозяйства создал в своем уме профессор! Он изобретает странные сущности — и сам начинает в них верить.
Но главное, что многие авторы стали представлять своим главным принципом — подрыв легитимности советского жизнеустройства и осуществление «перестройки» равенства людей. Даже идеолог КПСС первого ранга сказал о «порожденной нашей системой антиценности — примитивнейшей идее уравнительства». Тогда же А. С. Ципко писал: «Всегда, во все времена и у всех народов уравниловка поощряла лень, убивала мастерство, желание трудиться. Но мы отстаивали ее как завоевание социализма… Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости… Стало, например, ясно, что этот приносящий так много хлопот сильный, активный генотип личности, способный работать как зверь, составляет одно из главных богатств народа» [107, с. 80–83].
Этот сдвиг к социал-дарвинизму, мальтузианству и биологизму в России создает жесткий конфликт. Ведь община и уравниловка заложены в подсознание, в корень цивилизации. Это «право на жизнь» всегда (даже сейчас) рассматривалось как естественное право. Потому-то русские сохранились в империи Чингисхана, а потом органично стали Россией. В нашем обществе требуется разумный диалог.
Замечательно, что наши антисоветские марксисты под воздействием магической силы слов настолько уверовали в рынок и капитализм, что с удивительной легкостью перешли в лагерь крайне правых буржуазных идеологов, проскочив даже социал-демократию. А. С. Ципко пишет: «Все прогнозы о грядущей социал-демократизации Восточной Европы не оправдали себя. Все эти страны идут от коммунизма к неоконсерватизму, неолиберализму, минуя социал-демократию. Тут есть своя логика. Когда приходится начинать сначала, а иногда и с нуля, то, конечно же, лучше идти от более старых, проверенных веками ценностей и принципов» [183].
Что значит, например, что Польша в 1989 г. «начала сначала, а то и с нуля»? И почему неолиберализм, возникший в конце 1960-х годов XX века, «проверен веками»? Уж если желаешь чего-нибудь старинного, то надо было бы брать за образец первобытно-общинный строй, он проверен двумястами веков. Или уж на худой конец рабство — тоже веков десять его проверяли. Читаешь и думаешь — да учился ли А. С. Ципко в средней школе? Ведь уже из ее программы известно, что капиталистическая частная собственность и частное предпринимательство — очень недавние и специфические явления.