Хуэй кивнул. Его отец был мудр. Он надеялся, что однажды оправдает его ожидания. Преисполненный любви к своему отцу, он сказал: - И это тот мир, частью которого я хочу быть. Меня ждет более великая судьба, я всегда это чувствовал. Я заставлю тебя гордиться мной, отец, и все богатства, которые я получу, я привезу сюда, в Лахун, чтобы осыпать тебя.
- Тогда, возможно, ты уже ступил на путь, ведущий к этой судьбе. У меня есть хорошие новости. Советники фараона действительно прислушались ко мне. Лорд Бакари был послан в Лахун, чтобы увидеть этот волшебный камень и услышать твою историю. И если она оправдает его ожидания, он возьмет ее с собой на остров Элефантина, где она будет предложена жрецам во славу фараона. Твое имя будет путешествовать вместе с ним, Хуэй, и ты будешь вознагражден. - Хави сложил руки на груди. - Лорд Бакари прибудет в течение четырех дней.
Хуэй почувствовал, что его мысли путаются, как будто его ударили дубинкой по голове. Затем его охватило радостное возбуждение. Боги ответили на его молитвы. Тень, отброшенная сном, сгорела в ярком свете этой новости. И все же беспокойство все еще покалывало.
- Мама недовольна? - Он не мог смотреть Хави в глаза, когда тот упомянул Исетнофрет.
- Твоя мать боится, что Кен будет забыт в этом волнении, что он не получит заслуженной награды. Это неправда. Я справедлив, и я позабочусь о том, чтобы он получил справедливое признание. Но не за твой счет.
- Я бы не стал создавать никаких проблем. Если мама считает, что Кен должен стоять рядом со мной перед владыкой, я не буду жаловаться.
- Не беспокойся о своей матери. Ее характер подобен раскаленной печи. За эти годы я тысячу раз ощущал его жар, но он всегда остывает. В конце концов, она сделает так, как я скажу.
Хави пересек комнату и сжал плечо Хуэя. Хуэй был тронут гордостью, которую он увидел на лице своего отца.
- Для тебя, для Лахуна... для меня это будет великий день, - сказал Хави. - Мы должны немедленно приступить к приготовлениям.
***
Хуэй забрел в залитый солнцем сад и нашел Ипвет, сидящую под увитой виноградом тенистой беседке из фиговых деревьев. Воздух был насыщен лимонным ароматом кориандра.
Его сестра задрала нос, когда увидела его.
- Ты болен? Ты выглядишь так, как будто вся кровь из тебя вытекла.
- Я плохо спал.
- И от тебя пахнет уксусом.
Хуэй махнул рукой, отмахиваясь от ее слов. Сейчас у него не было времени на поддразнивания Ипвет.
- Что ты делаешь? - сказал он, оглядываясь на раскачивающиеся финиковые пальмы.
- Отец устраивает мою свадьбу, - сказала она без энтузиазма. - Он уже целый сезон обсуждает это с губернатором Шедета.
Хуэю было трудно представить Ипвет замужем. Она всегда казалась ему мальчишкой, бегающим наперегонки с другими парнями, играющим в их игры, побеждающим их в драках. Он не знал, влюбилась ли она в кого-нибудь из других молодых людей в Верхнем городе, которые с вожделением смотрели, как она проходит мимо – Ипвет никогда бы не сказал ему такого, - но он подозревал, что не было никого, кто был бы ей небезразличен.
- Это пойдет тебе на пользу. И нам. Убрать тебя из-под наших ног.
Ипвет показала ему язык. Но она все равно сморщила нос, как будто вдохнула неприятный запах. Хуэй был озадачен. Он бы подумал, что она была бы рада выйти замуж.
- По крайней мере, я буду иметь какую-то ценность, - сказала она с ноткой отвращения.
- Какая ценность в этом браке?’
Ипвет подняла глаза, тени от листьев играли на ее лице.
- Отец и губернатор Шедета обеспокоены варварами на востоке.
- Гиксосы? - Хуэй вздрогнул, вспомнив, как Исетнофрет упоминала кровожадную породу во время ритуала у пирамиды.
Она кивнула. Он понимал, почему Хави так обеспокоен. Он подозревал, что даже Сорокопуты будут благоговеть перед ними.Они были мастерами коня и лука, и опасения по поводу их воинственной натуры росли. Все чаще отряды их воинов покидали Синай и направлялись в плодородную долину Нила, воспользовавшись хаосом, вызванным постоянной борьбой с Красным Претендентом на севере. Уже было пролито слишком много крови, но их жажда земли и власти, казалось, никогда не ослабевала.
- Хави и губернатор Шебета опасаются, что чужеземцы не удовлетворятся захваченной землей. Отец говорит, что рано или поздно они придут за остальным Египтом. - Ипвет понизила голос, оглядывая сад. - Отец говорит, что царь слаб и не будет защищать нас должным образом. Он позволяет Египту отдалиться от великолепия минувших лет. Нам придется защищаться, настаивает он. И благодаря моей свадьбе мы объединим наши силы и окажем некоторое сопротивление, если эти кровожадные существа нападут.
Точно так же, как Хави женился на Исетнофрет, подумал Хуэй.
Он опустился на каменные плиты перед скамейкой и сел, скрестив ноги, глядя на нее снизу вверх. Ипвет, должно быть, увидела по его лицу, как он пытается найти слова, чтобы обсудить мучившие его заботы, потому что она мягко спросила: - Что с тобой, брат?
- Жизнь казалась намного проще, когда мы были детьми, - сказал Хуэй.
- Это потому, что мы были похожи на слепых крыс, рыскающих в поисках кукурузных зерен. Проклятие жизни в том, что мы учимся видеть.
Хуэй озадаченно посмотрел на нее. Почему он никогда не замечал, что она такая же мудрая, как отец? Неужели он единственный в семье, кто был прост, как младенец?
- Меня тяготят вещи, которые я видел, - начал он. - Они лежат на мне тяжелым грузом.
- Тогда говори, брат, и это бремя спадет с тебя. - Она успокаивающе положила руку ему на предплечье. - Ты знаешь, что я люблю тебя. Я помогу.
Хотя ее слова должны были утешить, Хуэй почувствовал беспокойство. Он не мог сказать ничего такого, что могло бы причинить ей боль - уж точно не то, что он видел между Исетнофрет и Кеном. Это должно было остаться его собственным секретом и позором. Но все остальное... Ипвет могла бы помочь ему без особого вреда.
- Кен стал причиной смерти Кики, - сказал он.
Он рассказал историю об их набеге на лагерь Сорокапутов, об обнаружении и преследовании бандитов, а также о том, как Кен споткнулся и чуть не был пойман. Слова иссякли, и слезы навернулись на глаза, когда он вспомнил лицо Кики, и любовь к друзьям и то, как, не задумываясь о собственной безопасности, он повернул назад, чтобы помочь Кену. И наконец он открыл правду - Кен пожертвовал их другом детства, чтобы спасти свою собственную шею.
На лицо Ипвет упала тень.
- Пожалуйста, не говори отцу, - взмолился Хуэй. - Я бы не хотел, чтобы Кен был наказан. Он слаб, вот и все.А боги знают, что у всех нас есть свои слабости.
Ипвет прикусила губу в раздумье, а затем кивнула в знак согласия.
- Действительно, слабость. Тогда будет справедливо, если Кен не будет вознагражден за свою трусость. - Она обхватила его руками, как делала, когда он падал мальчиком. - Тебе не следовало хранить эту тайну, ’ пробормотала она. - Такие вещи разъедают тебя до тех пор, пока не принесут болезнь, так говорят врачи. Ты заслуживаешь всего, что тебе причитается, брат. Не позволяй Кену – или матери – украсть это у тебя.
Хуэй высвободился из ее объятий. Ипвет изучала его глаза.
- Есть что-то еще?
- У меня есть вопросы. О матери.
- Ты не будешь одинок.
- Когда я был мальчиком, я слышал рассказы о том, что она колдунья. Я думал, что это было то плетение фантазий, которое так хорошо получается у детей. Но теперь я задаюсь вопросом, кто на самом деле моя собственная мать.
Ипвет поджала губы. Казалось, она поняла, о чем говорил Хуэй. Возможно, он мог бы получить некоторые ответы, которые могли бы подавить смятение внутри него.
- У мамы много секретов, - начала его сестра. - За эти годы я узнала некоторых из них, увидела тени других. На свету она улыбается всем. Но вдали от пламени она плетет свои заговоры. Чего она хочет? Я не знаю. - Она сделала паузу, тщательно подбирая слова. - Я повторяю то, что говорила раньше. Было бы разумно не доверять ей слишком сильно, и мне больно говорить это о нашей собственной матери. Что дает мне некоторое спокойствие, так это то, что, что бы она ни делала, это всегда будет на благо нашей семьи.
Слова Ипвет придали ему смелости открыть свое сердце.
- Прошлой ночью я вылез из постели и наблюдал, как она проводит ритуал во дворе за пирамидой. Скрытая от посторонних глаз. Она была не одна. Там было еще человек двадцать – по-моему, мужчины, хотя я не мог разглядеть их лиц. Я уверен, что она произносила заклинание, хотя с какой целью, я не знаю.
- Ты говоришь, заклинание?
Он кивнул. - Кто были те другие? Знает ли их отец? Отец знает что-нибудь об этом?
- Исетнофрет регулярно делает свои подношения Повелителю Пустыни.
- Это был способ, которым она так тайно творила свою магию’.
Мысли Хуэя вернулись к обнаженному телу его матери и ее совокуплению с Квеном, и он закрыл лицо руками, пытаясь прогнать видение из головы.
- Она, казалось, думала, что никто не может прикоснуться к ней, - пробормотал он, - как будто ее сила была слишком велика.
Ипвет сказала: - Пока держи это при себе. Я ничего не знаю об этом, хотя, как и ты, я слышала много историй, и часто бывает трудно выковыривать золотые крупинки из грязи. Но я посмотрю, что я могу сделать, чтобы узнать больше.
- Какое заклинание она плела?
Ипвет покачала головой.
- Кто были те другие?
Она снова покачала головой, раздраженная тем, что он задавал вопросы, на которые, как он знал, она не могла ответить.
- Мы должны сказать отцу?
- Нет! - В ее голосе прозвучала твердая уверенность. - У отца есть свои проблемы. Не только ты сбежал, чтобы рисковать своей шеей в поисках приключений... - Она сверкнула глазами, и Хуэй почувствовал себя наказанным. - Бремя управления Лахуном в это время растущего хаоса тяжело для него. Некоторые правители стремятся занять этот пост только для того, чтобы наполнить золотом свою казну. Но отец чувствует ответственность за наш народ. Ты знаешь, как это бывает.