Хуэй почувствовал на себе чей-то взгляд и взглянул на бандита рядом с ним, крючконосого мужчину со сломанными зубами. Хуэй поднял медный нож, который был у него с того рокового налета на лагерь Сорокопутов много лун назад. Головорез кивнул и снова обратил свое внимание на усадьбу.
Казалось, мир завис на долгое мгновение. Наконец свисток пронзил ночь. Бандиты, как один, поднялись из канавы. Хуэй выскочил из суглинка рядом с ними, все они держались в тени, как канавные крысы, ползущие по берегу.
Когда они приблизились к дому, впереди показалась гора в виде человека. Наклонившись к стене, он сложил свои огромные руки чашечкой. Подбежал еще один бандит. Все звали его Обезьянкой – плут с глазами цвета изюма и оливковой кожей, ростом едва ли больше ребенка. Подпрыгнув, он уперся одной ногой в руки здоровяка и был поднят на вершину стены. Он присел там, вырисовываясь силуэтом на фоне звезд, а затем спрыгнул на другую сторону.
Ворота со скрипом отворились. Сорокопуты устремились вперед, безмолвные, как могила. Во дворе одинокий раб, охранявший ворота, лежал лицом вниз в набухающей темной луже, безмолвно убитый Обезьяной.
Хуэй понял, что он был единственным, кто принял эту бедную душу. Остальные прошли мимо, не удостоив его взглядом, и разделились на две команды. Одна направилась к помещениям для рабов, другая - к двери дома. Хуэй бросился вперед, чтобы оказаться на острие атаки на семью.
Со стороны бандитов донеслись яростные вопли. Хуэй вздрогнул от этого звука, каким-то образом одновременно ликующего и кровожадного. Крики из рабских помещений прорвались сквозь ночь и слились с воем.
Хуэй нырнул в дверь впереди толпы. Рабы выбежали из кухни, размахивая мясными ножами, тесаками и всем остальным, что попалось под руку. Хуэй посмотрел мимо них и увидел фигуры, исчезающие за дверью, ведущей туда, где, должно быть, находился сад.
Поток бандитов обрушился на обороняющихся рабов. Хуэй пригнулся с краю сражения, в ушах у него звенело от звуков боевых кличей, криков и ударов клинков о кость.
Сад был погружен в тень. По тягучему аромату дыма Хуэй понял, что лампы только что погасили.
Оглядевшись, он заметил в полумраке проблеск серого – намек на белое платье. Одна из женщин пряталась за лавровым деревом, маслянистый аромат его листьев заглушал ее собственный запах.
Когда Хуэй бросился вперед, из темноты отделилась фигура и неуклюже направилась к нему. Это был торговец, грузный мужчина с трясущимися щеками и животом, который нависал над его килтом. Слезы ужаса текли по его щекам. Он вяло ударил Хуэя, отчаянно пытаясь защитить свою жену и дочь, но он слишком долго наслаждался плодами своей богатой жизни и был не в форме для драки.
Хуэй уклонился от удара и ударил открытой ладонью в грудь мужчины. Тот упал на спину и начал всхлипывать.
- Хватит, - настаивал Хуэй, оглядываясь через плечо. Гром битвы все еще доносился из зала. - Я здесь, чтобы помочь, если смогу. - Он не мог мириться с убийством невинных людей.
Торговец сморгнул слезы, но его рот был разинут, а пустые глаза показывали, что он изо всех сил пытается понять. Времени на объяснения не было.
- Послушай меня, - сказал Хуэй, схватив мужчину за плечи. - Этим бандитам нужны только твои богатства и еда, но, тем не менее, они убьют тебя в тот же миг, как только увидят. - Он огляделся вокруг и увидел раскидистую смоковницу, ее шишковатые ветви тянулись над побеленной стеной. - У вас еще есть шанс спастись, если вы будете быстры.
Торговец, пошатываясь, поднялся на ноги. Он не стал тратить время на расспросы, почему этот странный налетчик помогает ему. Когда мужчина поманил свою жену и дочь из укрытия, Хуэй подбежал к подножию смоковницы и и сложил руки, как , по его наблюдениям, это делал горный разбойник.
- Вот, - сказал он. - Вверх по дереву, по ветке и через стену.
Торговец подтолкнул вперед свою жену и дочь.
- Быстрее, - сказал Хуэй. - Есть шанс.
Как только Хуэй поднял двух женщин на ветки, и они присели на корточки на стене, он повернулся к главе семьи. Звуки борьбы в доме затихали. Они обыскивали здание в поисках добычи, но рано или поздно они должны были выйти в сад.
- Теперь ты, - сказал он.
Торговец покачал головой. - Я слишком большой.
- Ты все еще можешь...
- Нет, - сказал он твердым голосом. Он посмотрел на свою жену и дочь. - Поторопитесь, мои любимые. Ищите убежища на ферме Магеда. Я последую за вами.
Женщины спрыгнули со стены, и шорох шагов растворился в ночи. Когда торговец повернулся к Хуэю, его глаза снова наполнились слезами, на этот раз от печали.
- Забери мою жизнь.
- Нет.
- Сделай это! Я знаю репутацию Сорокапутов. Они будут пытать меня, чтобы узнать, куда сбежали мои жена и дочь. А я... Он задыхался. Я не сильный человек. Позвольте мне дать им время сбежать. Я люблю их всем сердцем. Я готов на все ради них. Он схватил Хуэя за руку. - Возьми мою жизнь!
Хуэй сглотнул. За все свои годы он ни разу не причинил вреда человеку и уж точно никогда никого не убивал. И вот так – хладнокровно? Но он видел отчаяние, горящее в глубине этих глаз, и любовь. Было бы еще более жестоко отказать ему.
- У тебя спрятано золото? Драгоценные камни?
Торговец кивнул. Его глаза метнулись в сторону его дома.
- Скажи мне, где. Это поможет выиграть время, пока Сорокопуты будут его искать.
- В углу моего кабинета есть каменная плита. Поднимите его, и вы обнаружите под ним неглубокий колодец. Ищите там. - Он напрягся, и Хуэй понял, что в дверях появился бандит. Торговец крепче сжал его руку. - Я умоляю вас...
Хуэй замахнулся своим ножом. Его скорость была милостью божьей. Торговец схватился за горло, когда сквозь его пальцы хлынула кровь. Он упал на колени, булькая, но его глаза оставались прикованными к Хуэю, пока пламя медленно угасало в них. Хуэю показалось, что он увидел прощение. Он молился, чтобы это было так.
Позади него раздался топот ног, и чья-то рука потрясла его за плечо.
- Отличная работа. Ты хорошо и хорошо разделал эту жирную пиявку.
Хуэй чувствовал себя так, словно умирал. Холодная тьма окутала его зрение, и когда он услышал свои собственные слова, они прозвучали так, как будто исходили от другого человека, которого он не узнавал.
- Перед тем как он умер, я выведал у него, где он спрятал свое золото. Идемте - этой ночью мы будем петь песни победы.
***
- Поднимите свои кубки повыше! Вот два новых брата! Добро пожаловать в наше племя, Племя Сорокопутов!
Голос Басти Жестокого прогремел над пьяными бандитами. Они одобрительно взревели, расплескивая пиво и поднимая свои чаши к ночному небу.
Лицо Хуэя раскраснелось от жара ревущего костра. Его глаза щипало от едкого дыма, нос морщился от жирной кислинки рыбного рагу, булькающего в котле. Прошел день, а он все еще чувствовал оцепенение. Он никогда не думал, что убить человека может быть так тяжело. Но он сделал то, что должен был сделать. Другого выбора не было. И, несмотря на все страдания, которые это ему принесло, Хуэй усвоил еще один урок, который пригодится ему в последующие дни. Он больше никогда не будет бояться убить кого-то.
Фарид стоял рядом с ним, медовый свет костра плясал в его черных глазах. Он не выказал никаких эмоций.
Как только Сорокопуты выползли из разграбленной усадьбы, а пламя от костра, разожженного на кухне, устремилось в ночь, среди бандитов распространилась молва о том, как Хуэй расправился с фермером и каким пыткам он подверг его, чтобы узнать местонахождение сокровищ. Они приветствовали его имя.
И когда они, наконец, вернулись в этот новый лагерь, спрятанный в скалистой расщелине в горах, лицо Басти светилось гордостью, когда он услышал об успехе Хуэя. Гордость не за Хуэя, а за себя - за то, что он был таким мудрым лидером, он увидел качества Хуэя в тот момент, когда тот вошел в лагерь.
Хуэй уставился на лицо повелителя Сорокапутов, идя жестокость в каждой черточке, в изгибе рта, в безжалостных глазах. Он представил, как в отместку за смерть Кики перерезает своим ножом горло вождю бандитов, как он убил торговца. Один удар - так просто. Он никогда не думал, что найдет в себе силы убить этого хищника. Теперь он знал обратное. Он был способен на все.
Но Хуэю нужен был Басти – таков был его расчет. Но однажды... Однажды...
Повелитель Сорокапутов поднял правую руку и согнул пальцы, подзывая двух новобранцев вперед.
Хуэй прошел сквозь вихрь искр и встал перед Басти. Фарид следовал на шаг позади. Вождь поднял правую руку ладонью вверх, показывая, что Хуэй и Фарид должны сделать то же самое. Как только они выполнили его команду, он дважды ударил своим кривым ножом. Лезвие рассекло их ладони.
Хуэй почувствовал, как боль пронзила его руку, но он удержал дрожащую руку на месте. Он не мог позволить себе проявить слабость. Кровь стекала по его ладони и капала на твердую землю.
Басти выдержал его взгляд с натянутой улыбкой на губах, наблюдая за реакцией Хуэя. Он кивнул и сунул чашу под руку Хуэю, а затем Фариду. Как только кровь стекла в нее, он покрутил ее и плеснул кровь в огонь, где она зашипела и брызнула.
- Кровные братья! - взревел он, высоко поднимая кубок.
- Кровные братья! - как один проревели в ответ бандиты.
Повернувшись к Хуэю и Фариду, он произнес мрачным голосом, как будто был священником в храме: - Вы одни из нас. На все времена. Вы соблюдаете наши законы. Ты подчиняешься только мне. А взамен я клянусь, что вы никогда не будете голодать или испытывать жажду. Богатства этого мира обрушатся на ваши головы. Вы связаны с нами кровными узами, неразрывными узами. С этого дня и впредь вы Сорокапуты, и ты не можете отвернуться от этого. Вы никогда не сможете уйти от своего племени.