— Добрый вечер! Проходите, пожалуйста.
То ли от наглости, то ли от неожиданности — но женщина несколько раз молча открыла и закрыла рот, но ни одного внятного слова так и не произнесла. Вместо нее в разговор басовито вступил священник:
— Ты почто квартирную хозяйку пугаешь, ирод?
— Квартирную хозяйку? — обрадовался Фальк. — Так вот кто виноват в том, что моя невеста чуть не вывихнула лодыжку на льду!
— Так дворник же опять запил, окаянный! — оправдывающимся тоном начала женщина. — И так каждую зиму! Все жалуются! А я чего сделаю?
Она внезапно замолчала, а потом подозрительно спросила:
— Так, а вы, собственно, кто? И что здесь делаете?
— Позвольте представиться: доктор Фальк, Василий Оттович, — он привстал и приветственно склонил голову. — А вы?..
— Екатерина Петровна Островская, — заявила квартирная хозяйка. — А это отец Нафанаил.
— Святой отец, — Фальк уважительно прижал руку к сердцу. — А касательно второго вашего вопроса, то был приглашен сюда на спиритический сеанс, будучи в полной уверенности, что ваше дозволение на него получено…
— Сеанс?! У меня?! — прорычала Островкая. Далее слова оставили ее и она огорошено повернулась к Нафанаилу.
— Прокляну! — пообещал священник.
— Дамы, право слово! — позвал Василий Оттович. — Перестаньте вести себя, как нашкодившие дети. Имейте смелость признаться!
Раздались робкие шаги и из гостиной появилась Ксения. Выглядела она точь-в-точь как гимназистка, вызванная отвечать перед грозным директором.
— Здравствуйте, Екатерина Петровна, — тихо произнесла она.
— Ты! — вскричала Островская. — Так и знала! Я ж тебе сказала, что не позволю бесовщиной заниматься в моем доме! Ни за какие деньги! Да я… Да я, знаешь что?!
— Прокляну, — веско вставил Нафанаил.
— Простите, Екатерина Петровна, но это правда невероятно важно для меня… — попыталась оправдаться Ксения.
— И слышать не хочу! Кыш! Вон из моего дома, пока я полицию не позвала! Сколько вас тут?
— Шестеро, — ответила Миронова. Из гостиной за ней выступили Наталья и мадам Жаме. Лидия показалась из-за серванта и сделала неловкий книксен.
— Вижу пятерых! — констатировала Островская. — Где шестая?
— Шестой, — поправил ее Фальк. — Действительно, где Федор?
Гости огляделись, но Григорьева рядом с ними не оказалось.
— Феденька? Где ты? Идем, нам нужно срочно уходить?
«Пока не прокляли», подумал Фальк, покосившись на отца Нафанаила. Вопреки ожиданиям, Федор не откликнулся и не объявился.
— Может, он на втором этаже? — предположила Лидия. — И просто не слышит нас?
— Зачем его туда понесло? — проворчала Островская. — Там же эта полоумная…
— Екатерина, окстись! — пробасил священник. Сделал он это вовремя. Еще немного, и квартирная хозяйка могла ляпнуть что-то такое, за что Наталья явно готова была отвесить ей пощечину.
— Екатерина Петровна, разрешите подняться и поискать нашего спутника? — вежливо осведомился Василий Оттович.
— Давайте, только быстро! Нет у меня времени с вами возится! — махнула рукой Островская.
— Кстати, действительно, а что привело вас сюда вечером, да еще и вместе со святым отцом? — поинтересовался Фальк.
— Освящать флигель будем! С тех пор, как… — Островская опасливо глянула на Наталью и вовремя осеклась. — В общем, уж год, как никто не хочет сюда вселяться. Боятся, мол дом нехорошим стал. Вот и позвала отца Нафанаила, чтоб флигель освятил. А там, глядишь, и слухи развеются.
— Понятно, здравое деловое решение, — одобрил Фальк и обернулся к женщинам. — Идемте?
Они открыли дверь с истлевшим венком и проследовали по узкой скрипучей лестнице наверх. Девушки шли за держащим свечу Фальком гуськом, словно птенцы за мамой-уткой. В коридоре второго этажа Григорьева не оказалось.
— Федор! — требовательно позвала Наталья.
— Феденька! — вторила ей Ксения.
Однако молодой человек не отзывался. Они распахнули несколько дверей, но в комнатах его тоже не оказалось. Осталась самая последняя, в конце коридора.
— Спальня, — прошептала Ксения.
— Что, та самая? — испуганно спросила Лидия. Подруга лишь кивнула. Они нерешительно остановились.
— Ой, дурехи! — фыркнула Наталья. — Идемте, Василий Оттович, посмотрим. Хотя этот прохвост, скорее всего, выскочил с испугу в окно!
Они подошли к спальне и открыли дверь. Заглянув внутрь, Наталья охнула и отступила, прижав ладони ко рту. Василий Оттович проявил большее самообладание, но тоже не нашелся с репликой.
Прохвост все-таки не выскочил с испугу в окно. Федор Григорьев лежал на кровати.
Из груди у него торчала рукоять кинжала.
— Феденька, Боже мой! — взвизгнула Ксения и попыталась рвануться к кровати, однако Василий Оттович удержал ее, мягко, но уверенно.
— Подождите, лучше сейчас ничего не трогать, — попросил доктор.
— Но почему?! А вдруг ему нужна помощь?! — запротестовала Миронова, утирая слезы.
— Поверьте, помощь ему уже не нужна, — сказал Фальк. — И так получилось, что у меня есть некоторый опыт общения с полицией. В случае насильственной смерти рекомендуется оставить все в неприкосновенности.
— Насильственной? — спросила Лидия. — Ведь это очень похоже на…
— Пугающе похоже на то, как умерла Саша, — тихо поддержала ее Наталья. — Может, это самоубийство?
— Как?! Как вы можете так спокойно это утверждать?! — вскричала Ксения. — Бедный Феденька…
— Вот, значит, как? — неприязненно уставилась на нее Наталья. — У меня, конечно, были подозрения, но теперь я абсолютно в этом уверена! Он и тебя окрутил!
— Кто? Кого? — переводила удивленный взгляд с подруги на подругу Лидия.
— Думаю, Наталья пытается сказать, что у Ксении были близкие отношения с Федором, — пояснил Василий Оттович. — Присмотри за подругами, пожалуйста. Мне нужно осмотреть тело.
— Да! — тем временем воскликнула заплаканная Ксения. — Да, мы были вместе! И хотели пожениться, когда придет срок и можно будет это сделать без завистливых взглядов людей, вроде тебя!
— Вроде меня?! — вспылила Наталья. — Ксюша, он был обручен с Сашей! Твоей подругой, между прочим!
— Да! — запальчиво вскрикнула Миронова. — Но она сама решила разорвать помолвку! Ты не представляешь, как она себя с ним вела! Она его воспринимала как… Как… Собачонку! Давала несколько рублей в день на пропитание! Отдаляла от себя!
— А знаешь, почему?! — крикнула в ответ Наталья.
— Так, чего раскричались?! Что тут у вас происходит?! — добавился ко всеобщей женской какофонии могучий голос Екатерины Петровны. Квартирная хозяйка безапелляционно раздвинула ссорящихся подруг и встала в дверях спальни. При виде тела на кровати ее глаза расширились.
— Господи Иисусе! — выдохнула Островская и с громоподобным грохотом упала в обморок.
— Только этого еще не хватало! — проворчал Фальк.
— Кто тут поминает всуе? Прокляну! — пробасил отец Нафанаил, поднявшийся на второй этаж. — Вы что с Екатериной Петровной сотворили?
— Ничего! Она сама — бум! — и все! — художественно изобразила обстоятельства падения Лидия.
— А с этим отроком чего? — оторопело уставился священник на труп Григорьева.
— Колотая рана, очевидно, — озвучил и без того ясный диагноз Фальк. — Наталья, можно вас на секунду?
Симонова в очередной раз показала, что сделана совсем из иного теста, нежели ее подруга. Несмотря на испуганный вид, она решительно переступила порог и подошла к доктору. Василий Оттович указал на прикроватный столик с обгорелой свечей:
— Кажется, это записка. Узнаете почерк? Нет, нет! — он остановил руку девушки, потянувшуюся к обрывку бумаги. — Не трогайте руками, просто посмотрите, пожалуйста.
Симонова нагнулась над столиком, присмотрелась к находке — и отшатнулась:
— Это… Это… Ее почерк!
— Чей?! — Лидия, как всегда, когда ей что-то было любопытно, приподнялась на цыпочках, вытянула шею и попыталась разглядеть, о чем идет речь.
— Саши, — выдохнула Наталья.
— На обрывке бумаги женским почерком, пострадавшим, похоже, от воды, написано: «Будь ты проклят!», — сухим канцелярским тоном судебного медика сообщил Фальк.
— Ду-у-у-у-ух-и-и-и-и-и! — просипела из коридора всеми забытая мадам Жаме.
Установился какой-то невообразимый бардак. Все начали говорить одновременно и на повышенных тонах. Ксения заламывала руки. Лидия пыталась ее успокоить. Наталья пятилась к выходу. Мадам Жаме опять поминала духов. Отец Нафанаил басовито требовал, чтобы ему объяснили, что вообще здесь происходит. Кто-то должен был взять на себя роль голоса здравого смысла и остановить всеобщую истерику. Этим «кем-то», конечно же, оказался Василий Оттович.
— Тихо! — рявкнул он, перекрыв всеобщий гомон. Как ни странно, это подействовало. Все мгновенно замолчали и застыли на своих местах. Фальк удовлетворенно кивнул: — В соседней комнате я видел диван и несколько кресел. Давайте переместимся туда и успокоимся. Батюшка, мне потребуется ваша помощь. Боюсь, я не смогу в одиночку доставить туда Екатерину Петровну. Нужно привести ее в чувство.
Общими усилиями им удалось это сделать. Фальк сбегал на кухню, нашел на кухне запылившуюся бутылку с уксусом, вернулся на второй этаж и сунул ее под нос Островской. Та втянула резкий завтра, зафырчала и очнулась.
— Так, одной проблемой меньше, — утомленно констатировал Фальк. — Вернемся к более насущным вопросам. Отец Нафанаил, попрошу вас выйти на улицу и найти городового. На Загородном проспекте или на набережной точно будет хотя бы один. Пусть сообщит в полицейскую часть, а сам прибудет сюда для охраны места преступления. Все понятно?
— Да, — пробасил священник.
— Отлично. И, пожалуйста, постарайтесь никого не придать анафеме по дороге! — попросил напоследок Василий Оттович.
— Место преступления? — удивленно спросила Лидия. — Какого преступления? Разве это не самоубийство?
— Это ду-у-у-у-ух-и-и-и-и! — завела старую шарманку мадам Жаме.