Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:
– Как много сделали!!
Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.
– Осталось совсем немного, – сказал отец Нади Перфильевой. – Они доделают макет завтра. Но уже без меня.
Мы не возражали. Каждый думал: «Скорей бы он вышел из класса».
И архитектор ушел. Настал долгожданный момент, когда, рассевшись по партам, мы ловили каждое слово учительницы.
– Ждите меня здесь, – сказала она. – Только не шумите. Я скоро вернусь.
Марина Ивановна вышла из класса, и до тех пор, пока она не вернулась, нами не было произнесено ни одного слова.
– Вот! – появившись в классе, Марина Ивановна показала нам ключ. – Кто пойдет вместе со мной?
Все разочарованно загудели:
– У-у-у-у-у!
– Что? – удивилась Марина Ивановна. – Хотите пойти все?
– Все-е-е-е!
– А если нас кто-то увидит? Как мы все объясним?
– Школа – пустая! – заверил ее Митин.
– Ну, хорошо. Идемте, только тихо, – сказала Марина Ивановна и прижала указательный палец к губам.
Все поднялись со своих мест и безмолвно, как призраки, проследовали за ней в кабинет музыки. Последним вошел я и плотно прикрыл дверь.
В темноте раздался голос Марины Ивановны:
– Включите кто-нибудь свет. Не нужно доводить ситуацию до абсурда…
Я щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и все взгляды устремились на портрет Петра Ильича, который висел над школьной доской.
– Снимать Чайковского? – спросил Шелегеда, поскольку он был самым высоким в классе и на физкультуре стоял первым.
– Зачем же, – проронила Марина Ивановна и указала на учительский стол: – Придвинем его к доске. Кто-нибудь встанет и проверит, что за портретом.
Мы передвинули стол, Васька Шелегеда влез на него и пошарил рукой за портретом.
– Ну, что? – не выдержала Марина Ивановна.
Она, конечно, волновалась, но мы переживали не меньше: стояли вокруг стола и все до одного смотрели наверх.
– Васька-черт! Говори, что там? – у меня сдали нервы.
Не вынимая руки из-за портрета, Шелегеда сказал:
– Денег там нет…
Мы начали обескураженно переглядываться. У всех было одинаковое выражение лиц: как будто нам что-то пообещали, а потом бессовестно обманули.
– Как нет? – недоверчиво переспросила Марина Ивановна. – Ты хорошо проверил?
– Да что там проверять. – Он вытащил руку из-за портрета и показал листок величиной в половину тетрадной страницы. – Только вот это.
– Дай сюда! – Марина Ивановна забрала бумажку и, бросив на нее один только взгляд, сообщила: – Опять пляшущие человечки…
Тогда мне показалось, что она вот-вот разревется. Но Марина Ивановна повела нас в кабинет черчения.
Когда мы туда пришли, она взяла мел и перерисовала пляшущих человечков с бумаги на доску.
– Сейчас мы с вами расшифруем послание.
На этот раз оно было маленьким, всего пять слов. Вскоре весь его текст был записан мелом на школьной доске:
«– инал/ истории/ зрим/ идите/ курсом/ альберта».
В нем отсутствовала первая буква, потому, что в предыдущем послании не было такого пляшущего человечка. Поочередным подбором оставшихся букв алфавита мы нашли подходящую. И это была буква «ф». Таким образом, в законченном виде послание гласило:
«Финал истории зрим. Идите курсом Альберта».
Должен признаться, большей бессмыслицы в своей жизни я не встречал. Другие ребята отреагировали на нее каждый по-своему.
– А в нашем классе Альберта нет! – обидчиво заявила Тася Калинкина.
– Его нет во всей нашей школе! – по-командирски отрубила Люся Самохина.
– Может быть, кто-нибудь из родителей?.. – без особой надежды в голосе спросила Марина Ивановна.
Я покачал головой и вдруг понял, что знаю только одного Альберта, и он был Эйнштейном.
В тот же момент из-за парты вскочил Женька Митин. Он крикнул:
– Физика! – И стал центром вселенной.
Его обступили ребята:
– При чем здесь физика?
Я пошутил:
– Тебя что, яблоком по башке долбануло?
Кто-то меня поддержал:
– Тогда бы он закричал: «Эврика!»
Женька Митин обиделся, но все же сказал:
– Читайте только первые буквы.
– Фи-зи-ка… – Прочитала Былинкина. – Точно! Физика!
– Но что это значит? – спросила Марина Ивановна.
И снова Витька Шерхонин все объяснил:
– «Финал истории зрим», то есть скоро мы найдем наши деньги. «Идите курсом Альберта», значит – прямиком в кабинет физики.
Марина Ивановна с грустью посмотрела на незаконченный макет.
– Боюсь, что если сейчас я не отпущу всех по домам, завтра никто из вас не придет доделывать нашу работу…
Мы заорали:
– Это не честно!
– Вы пользуетесь своим положением!
Марина Ивановна послушно кивнула:
– Пользуюсь. Завтра в девять утра собираемся здесь. И я обещаю: после того как макет будет закончен, мы все пойдем в кабинет физики.
Замолчав, старик похлопал себя по карману куртки, достал телефон и приложил его к уху:
– Слушаю! Молоко, сметану и творог? Хорошо, все куплю. Когда приеду домой? Минут через сорок, не раньше. Так что сама забери Вадьку из садика… Жена… – сказал он мне, когда убрал мобильник.
Я напомнила:
– Назавтра вы пошли в кабинет физики…
Но не раньше, чем закончили нашу работу. Марина Ивановна тоже пришла к девяти и с самого утра нам помогала.
Мы перенесли готовый макет к новогодней елке, где оставался только один свободный стол для участников конкурса.
Теперь Марину Ивановну не нужно было уговаривать идти за ключом. Она сама распорядилась:
– Пойдемте быстрей!
Вскоре мы все стояли у дверей кабинета физики. И здесь нас опять застукала уборщица тетя Клава.
– Опять вы? Что вам нужно в физкабинете?
Малышка Тася Калинкина проявила невероятную сообразительность:
– Я шапку в парте оставила!
– А они здесь при чем? – тетя Клава окинула взглядом всю нашу компанию.
Марина Ивановна извинилась:
– Простите, мы на минуточку.
– На минуточку… – проворчала уборщица. – Натопчут, намусорят, семечек набросают, а мне – убирай! – Она громыхнула ведром. – Давеча наш сторож пуганул одного хулигана. Тоже, видать, залез на минуточку.
– Давеча это когда? – заинтересовалась учительница.
– Поздно вечером. Ума не приложу: какого рожна ему было надо?
– Сюда это куда? – опять спросила Марина Ивановна.
– В кабинет физики! – Тетя Клава бросила на нее подозрительный взгляд: – Не ваши ли молодцы?
– Мои к тому времени уже разошлись, – сдержанно ответила классная.
– Вы, тетя Клава, идите лучше, работайте! – выкрикнул Женька.
– Митин! – Возмутилась Марина Ивановна. – Ты как разговариваешь с пожилым человеком?!
– А что я такого сказал?
– Ты не имеешь права так говорить.
– Посадила себе на шею, теперь расхлебывай! – не преминула заметить уборщица.
Это замечание добило Марину Ивановну, и она окончательно сорвалась на Митина:
– Вон отсюда! Чтобы в этом году я больше тебя не видела!
– Сейчас, между прочим, каникулы…
– Вон!
Нам было жаль Митина, однако все промолчали, потому что никому не хотелось попасть под раздачу.
Женька ушел. Марина Ивановна открыла дверь и зашла в кабинет физики.
За ней прорвалась тетя Клава.
– Так и знала! – с ходу закричала она. – Мало, что горшок с традесканцией повалили, еще и доску изрисовали каракулями.
Ринувшись к доске, тетя Клава схватила тряпку.
– Не надо! – закричала Марина Ивановна. – Не стирайте!
Но было уже поздно. Несколько пляшущих человечков из тех, что были нарисованы на школьной доске, были безвозвратно утеряны…
Не сдержавшись, я спросила:
– Значит, вор оставил новое сообщение, написав его на школьной доске?
Старик кивнул и, чуть помолчав, произнес:
– Я бы не называл этого человека вором.
– Но ведь он украл ваши деньги.
– Не нужно спешить с выводами. Сначала дослушайте.
Марина Ивановна чуть ли не силой отобрала тряпку у тети Клавы.
– Да, что же это такое! – обиделась уборщица. – Мало что пачкают, так еще и работать мешают! – Она направилась к двери: – Ну, все! Сейчас позвоню директору!
Когда уборщица вышла, Васька Шелегеда заметил:
– Не позвонит. Просто пугает.
Марина Ивановна взяла с учительского стола какой-то листок и стала перерисовывать на него пляшущих человечков. И когда перерисовала, протянула листок Люсе Самохиной:
– Ты за него отвечаешь! – Потом махнула рукой: – Все возвращайтесь в класс.
– А вы куда? – спросила Самохина.
– Занесу ключ в учительскую.
К тому времени, когда Марина Ивановна вернулась, мы уже закончили расшифровку.
Взглянув на доску, она прочитала:
– Посылка на месте… Искать нужно оле. – Учительница пожала плечами: – При чем здесь Оля? – Она перевела взгляд на ребят. – Кстати, сколько у нас Оль?
Чтобы перенаправить ее в должное русло, вмешался Витька Шерхонин:
– Их – две: Филина и Сокольская. Только они совсем ни при чем. Вы просто забыли, что тетя Клава стерла несколько человечков. Сколько – не знаю, но все они располагались после слова «искать».