Но голоса были неумолимы. Страх сковал мое сердце, словно ледяной обруч, а я заметалась, не помня себя от ужаса, как вдруг упала и увидела сапоги, спешащие ко мне. Они бежали, а я ничего не видела, кроме блика дорогой кожи и сверкания застежек.
– Тише, тише, – слышала я голос, как вдруг меня подняли. Я зажмурилась и … все прекратилось.
Такое чувство слабости наступает тогда, когда боль резко покидает тело, оставив его измученным и растерзанным. Ее отголосок еще звенит внутри, а ты не можешь поверить, ушла ли боль, или все еще продолжается.
Я стала потихоньку приходить в себя в тот момент, когда дверь между вагонами лихо ударилась о стену.
Наступила абсолютная тишина. Я не слышала ни грохот колес, ни шепота, ни завывающего пения, ни вибрирующего звука, от которого становилось дурно.
Резкий рывок втащил меня в соседний вагон. Пышное платье мазнуло стену и чуть не зацепилось за светильник.
Роскошные двери открылись, а я узнала то самое купе, которое занимал герцог.
– Пустите, – прошептала я, когда он сел в кресло, усадив меня себе на колени.
Я не слышала даже своего голоса. Но видела глаза дракона. Он смотрел на меня, а потом потянул за что-то. Я почувствовала это затылком. Удивленная, немного обескураженная, я бросила взгляд на его руку в черной перчатке, видя, что в руке у него длинная натянутая цепочка.
Один медальон на двоих. За счет своей длины цепочка вместила и меня, но приходилось быть к дракону так близко, словно мы вот-вот поцелуемся.
Красивые губы не разомкнулись, чтобы что-то сказать. Но рука отпустила натянутую цепь, и она провисла. Другая рука дракона привлекла меня к себе. И только сейчас я почувствовала, как по моей спине скользнул холодный драгоценный камень.
Спрашивать что-то было бессмысленно. Мир словно онемел, а я смотрела на тонкую цепочку, чувствуя, как меня придерживают чужие руки.
На красивых губах появилась улыбка, а я рука повернула мою голову в сторону огромного открытого окна.
В этот момент я ахнула от изумления.
Все за окном казалось невероятным, волшебным. И снег, и небо, и горы… На небе растекались огромные сверкающие дымчатые полосы, от чего казалось светло, почти как днем. Фиолетовая полоса плавно переходила в голубую, а та в зеленую… И все это мерцало, вызывая чувство какого-то непередаваемого трепета.
Странный свет лился в окна. Зеленоватый, мягкий, зловещий. Он казался чем-то нереальным.
Я изумленно посмотрела на дракона, в чьих глазах на секунду отразился зеленый отблеск сияния.
“Значит, вот что бывает раз в семнадцать лет…”, – пронеслось в голове, когда я видела, словно сверкающие нити и падают вниз. Словно кто-то постелил на небе волшебную ткань, и теперь она распускалась и таяла.
Этот свет завораживал и пугал.
Внезапно я почувствовала, как дракон поднял мою руку ладонью вверх. Его палец написал букву. Потом вторую. Следом третью…
– Не бойся, – прочитала я одними губами.
Я перевернула его руку ладонью вверх и тоже стала писать по букве. “Зачем ты пришел за мной?”.
Герцог смотрел на мою руку, которую я подняла для ответа. Его палец застыл над моей рукой, а уголки его губ дрогнули в улыбке.
“Я… не… мог оставить… тебя без магии…”, – прочитала я, поднимая брови. В полной тишине, я думала, как покороче описать все обуревающие меня чувства.
– М… н… е, – проговаривала я шепотом каждую букву, рисуя ее на его ладони. – По-ка-за-лось… что… ты… просто…
О, боги! До чего же длинная фраза получается!
Мою руку перевернули, так и не дождавшись окончания фразы.
– Вот, мы почти с тобой друзья… – прочитала я. – Ты… знаешь мою тайну, я знаю твою…
Его губы едва заметно дрогнули в улыбке. А я шумно вздохнула.
Мы молча ругались, как вдруг зелень стала спадать. Словно комок черной ночи окутывает мир снова, как тому и следовало быть.
В окнах снова стало темно, а я замерла. Мне хотелось снять ожерелье, но рука дракона задержала мою руку, заставив отпустить цепочку.
– Рано, – написал он, выводя на моей руке буквы.
Он привлек меня к себе и положи мою голову себе на грудь, перебирая мои волосы.
– Зачем ты пришел за мной? – написала я вопрос.
Глава 40
Мою ладонь развернули, а палец завис над ней. Я сглотнула, ожидая ответа.
– Почувствовал, что ты в опасности, – прочитала я, удивленно глядя на дракона.
– Как? – написала я, чувствуя, что медальон немного съехал и скользнул по моей груди.
– Не знаю, – почувствовала я буквы.
Время было уже четыре утра. Опасность миновала. Я сняла с себя медальон. Мир тут же обрел звуки. Стук колес, завывание вьюги, мягкая музыка в купе. От этих звуков я немного растерялась.
– Уже уходите? – послышался голос дракона.
– Да, – ответила я. – Я вам очень благодарна за помощь…. Правда… Вы спасли мне жизнь, хоть и не были опасными.... простите… обязаны этого делать…
Чувство неловкости связало язык.
– Меня не должны здесь видеть, – прошептала я. – По-крайней мере до развода. Я не хочу пойти по миру из-за … компрометирующих фактов.
– Так вы решили развестись? – послышался удивленный голос дракона. – Присядьте. Здесь вы в полной безопасности…
– Да, – ответила я, вздохнув.
– И, я полагаю, вы рассчитываете забрать свое приданное, часть имущества и получить содержание? – спросил дракон. – Да, жаль Ровланда. Он останется почти ни с чем. Ведь три золотые шахты, на которых базируется благосостояние вашей семьи, насколько я помню, принадлежали вашему отцу.
Я об этом не знала. К тому же дела обычно вели мужчины, не посвящая в их суть женщин. Я даже документы не видела. Скорее всего, настоящая Хильдегард знала об этом. Но для меня это стало новостью.
– Вы станете завидной невестой, – заметил дракон, глядя на меня. – А он – незавидным женихом.
В этот момент в дверь настойчиво постучали. Я испугалась, понимая, как рождаются сплетни в высшем обществе. Одна дама прошла мимо кареты одного джентльмена. И ее юбка зацепилась за колесо. Служанка прибежала к ней на помощь и отцепила юбку. Зато к вечеру все уже знали, что в карете была порвана юбка, когда влюбленные голубки предавались необузданной страсти.
– Можете меня спрятать? – спросила я, умоляюще глядя на дракона.
Тот встал, направляясь к спальне, завел меня и закрыл дверь со смехом.
– Кто? – голос его стал раздраженным.
– Начальник поезда, – послышался голос в ответ.
Я услышала, как открывается дверь.
– Что вам нужно? – сухо и холодно спросил дракон.
– Убедиться, что у вас все в порядке, – произнес он, слегка робея. – Мы еще раз приносим извинения за неудобства, доставленные в дороге.
– Убедились? – спросил насмешливый голос хозяина.
– Да, – кивнул начальник поезда. – Благодарю.
Дверь закрылась, а я выдохнула.
– Выходите, – послышался смех дракона. Его явно забавляли мои прятки.
Я гордо вышла в комнату, поглядывая на дверь. Теперь, зная, что на кону, мне не хотелось это терять из-за собственной глупости.
– Мне пора вернуться к себе, – произнесла я, глядя на лицо дракона. – Я вам очень благодарна. Я рада, что мы теперь друзья…
– О, а как я рад, – с улыбкой заметил дракон, беря мои руки и поднося их к губам. Казалось, если сейчас он их поцелует, я мгновенно умру. Сердце гулко забилось, когда он только-только собрался их поцеловать.
– Я еще никогда не дружил с женщинами, – заметил он, улыбаясь и глядя мне в глаза. Потом он поцеловал сначала одну руку, вызывая у меня толпу мурашек, а затем вторую…
– Я еще раз благодарю вас, – произнесла я, бросаясь к двери. Я попыталась скрасить прощание улыбкой. Но получилось как-то не очень.
И тут же вышла за дверь.
Не успела я дойти до своего купе, как остановилась в вагоне – ресторане, пытаясь перевести дух. Радовало, что меня никто не видел. Заказав себе еду, я села на мягкое сидение и стала думать. Получается, что источником благосостояния семьи Эстерланд является приданное Хильдегард. То есть, теперь мое. А что если медальон пропал не случайно? Что если я являюсь помехой к чужому богатому счастью?
Неужели после того, как я спасла Ровланду жизнь, вытащила его из лап смерти, отбила от холода фамильного склепа, он отважится убить меня?
Или дело в чем-то другом? Может, случайность?
Я часто забывала, куда машинально складывала вещи. Сунула и забыла. Однажды я ключи полчаса искала, а они у меня в руке были! Или кошелек, который сунула в обувную полку. Я его нашла спустя неделю, когда все карточки были заблокированы и перевыпущены.
Паутина догадок сплеталась вокруг меня, а в окна ударил красивый малиновый рассвет. Снег стал розовым, от чего зима в окне приобрела какую-то сладкую мягкость. Казалось, это не сугробы, а залежи сладкой ваты или облака устилают все аж до горизонта.
Я пила горячий кофе, пытаясь прогнать внутренний озноб.
– Будь начеку. Не делай преждевременных выводов, – успокоила я себя.
Душевное равновесие, внезапно пошатнувшееся, возвращалось ко мне с каждым терпким глотком.
– Мадам, как вы? – подошел начальник поезда. – Я стучался к вам в купе, чтобы проверить…
– Ах, я уснула, – заметила я, улыбаясь. – Видимо, надела медальон и случайно уснула… Поэтому не услышала…
– Ах, я вас понимаю! Вы пропустили удивительное зрелище! – с досадой заметил начальник поезда, тут же откланявшись. – Мне пора, мадам. Приятного аппетита.
Я кивнула с улыбкой, краем глаза замечая, как в вагоне ресторане сидит черная фигура Камиллы. Она равнодушно смотрела в окно, а перед ней стоял роскошно накрытый завтрак. Но она даже не притронулась к нему.
“Она хотела умереть… Она пришла в этот поезд, чтобы умереть, как ее дочь!”, – осенило меня, а сердце сжалось от чужой боли. – “Наверное, она чувствует себя виноватой за то, что случилось… Хотя, ее вины в этом нет. Это просто жестокая и нелепая случайность…”.
Неподалеку за столом устроились две мои соседки, обсуждающие что-то и хихикающие. Они были так увлечены разговором, изредка роняя фразы: “Ах, джентльмен с ребенком – это всегда прекрасно! Я очень люблю детей!”.