Я чуть не столкнулась с оперной дивой, которая открыла дверь, чтобы понять, кто тут носится по коридору. На ней была чалма с брошью и пером и халат в обрамлении перьев. Запах духов ядовито сладких вывалился вместе с ней.
– Простите, – фыркнула я, думая только об одном.
Дива что-то просипела мне в ответ, а я уже открывала дверь в следующий вагон. Этот вагон показался мне знакомым. Я на скорости пролетела мимо купе Ровены.
И устремилась дальше. Там был еще вагон…Надежда таяла, а я все еще ломилась дальше.
“С чего это ты так рьяно его спасаешь? Вон, одного уже спасла! Каждый день тебе спасибо говорит! Любовнице в ушко сопит! Каждую секунду тебя вспоминает, небось! Как там жена моя родненькая? Как себя чувствует в одиночестве? Не скучает ли, пока я тут любовью занят? Не тоскует ли?”, – задавала я себе вопрос, от которого мне было стыдно.
Открыв дверь, я вдруг столкнулась с драконом. От неожиданности, я ойкнула и подпрыгнула. Я поймала себя на мысли, что готова обнять его, но тут же отстранилась.
– А вы куда? – спросил Десфорт, покашливая.
– Я? – спросила я, стараясь казаться совершенно незаинтересованной. – Я…
– Меня искали? – спросил он, улыбнувшись.
– Да! – гордо и чуть прохладно – надменно ответила я. – Исключительно, чтобы проверить, все ли с вами в порядке!
Я чувствовала, как внутри что-то мнется, радуется, тревожится. Словно маленький зверек не может усидеть в клетке. Главное, чтобы дракон этого не заметил.
– И сейчас, убедившись, что я в порядке, – произнес Десфорт, чуть сдавленным голосом. – Вы совершенно спокойны…
– О, разумеется! – ответила я, видя бледность его лица. Он был просто белее снега. Лопнувшая и треснувшая по добротным швам одежда производила странное впечатление. Растрепанные волосы ложились ему на плечи. Он очень тяжело дышал.
Я решила проводить его в купе, а заодно и узнать, все в порядке у Камиллы и Мардж.
Мы прошли немного по составу, а я с тревогой оглядывалась на Десфорта. Мне хотелось проявить заботу, но в то же время я понимала, что это будет весьма … весьма…
– … неправильно! – послышался звонкий голос Камиллы, когда Десфорт открыл дверь в свое купе. Они разговаривали через стенку, но из-за повышенных тонов было слышно даже нам. – Мистер Бенджамин! Я, конечно, понимаю, что не имею право лезть в ваше воспитание ребенка, но есть вещи, о которых малышке знать еще рано! Это может плохо сказаться на ней! Она же еще ребенок!
– Что ей рано знать? – спросил недовольный голос Бенджамина.
– Например про измены, про любовниц… – заметила Камилла. – Если вы водите к себе любовниц, то постарайтесь не показывать этого девочке. У нее могут сложиться неправильные представления о браке и отношениях…
– А что? Лучше, чтобы она верила в сказку о любви? – усмехнулся мистер Бенджамин на повышенных тонах. – И жили они счастливо, пока принц не нашел хороший бордель и не увидел на сцене Чарльзину Мейер в образе Леди Бланшер из оперетты “Сладости греха”, чтобы снять для нее квартирку на Блэйсур Авеню! Вы хотите, чтобы наследница огромного состояния была глупа и наивна, как все девушки? Чтобы влюбившись в какого-то прохвоста, она принесла ему на блюдечке огромное приданное в обмен упоительную ложь о том, где он был этой ночью?
– Я не считаю, что женщина должна быть глупа и наивна, – твердо произнесла Камилла. – Но всему свое время. Я полагаю, вы просто рано начали говорить с внучкой на темы, которые…
– Темы которые что? Смущают приличных дам?, – дерзко усмехнулся Бенджамин. – Я считаю, что все эти сопельки: “Ах, птичка просто уснула лапками вверх! И дядя кучеру так плохо с сердцем, что он поет песню про женские сиськи! А эти пестрые дамочки просто любят петь песенки и показывать, как хорошо их нянюшки постирали их панталончики!”.
Камилла промолчала. Зато Бенджамин разошелся. Градус разговора накалялся с каждой секундой.
– Но это не значит, что нужно выворачивать на голову малышке всю черноту этого мира! – спорила Камилла.
– А кто виноват, что мир таков, каков он есть! А?! – настаивал Бенджамин. – Я его таким придумал?
– Но задача взрослых ограждать детей от мира покуда они не смогут сами его понять! Для этого мы, взрослые, и заботимся о детях! – ответила Камилла.
– У меня нет этого времени! Нет времени ждать, когда придет время рассказать о мире! Я уже не молод. Я всегда говорю, был бы я моложе, я бы не боялся в какой-то момент внезапно покинуть этот мир, оставив ему на растерзание маленькую девочку и огромные деньги! Да мир сожрет ее! Одни только дальние родственники чего стоят!
– Да, но вы могли бы подобрать ей опекуна, – произнесла Камилла.
– Опекуна! – передразнил Бенджамин. Судя по голосу, тема для него была очень болезненной. – Да он первый сдаст Марджи в приют. Знаете, с каким ужасом я просыпаюсь посреди ночи? Я вижу воспитательный дом, разбитое окно, кучу детишек под одеялами на рыбьем пуху. И маленькую Мардж в прохудившихся ботинках и сером застиранном платье, кутаясь в драную шаль, которая плачет: “Дедушка! Дедушка! Забери меня отсюда!”.
Бенджамин умолк на мгновенье.
– Что смотрите? Не получилось воспитать свою дочь, решили воспитывать мою? – вспылил вредный старик.
Эти слова заставили даже меня поморщится. Они прозвучали, как удар, как хлесткая пощечина, как гром. Зря он их сказал! Зная, какую боль это причинит Камилле, он все равно произнес их!
Я услышала, как дверь открывается, и кто-то спешно покидает роскошное купе.
Дверь с силой захлопнулась. Словно точка в разговоре.
Мне хотелось выйти, успокоить Камиллу, но потом я поняла, что ей лучше сейчас побыть одной.
– Я думаю, что они взрослые люди и сами разберутся, – вздохнул Десфорт.
Только я сейчас я увидела, как он стащил с себя лопнувший камзол, оставаясь в мокрой сорочке и штанах.
Послышался легкий хруст. И меня тут же обдало холодом.
– Жарковато,– выдохнул дракон, глядя на меня. В открытое окно врывался холодный ветер и заглядывала стужа.
Десфорт с наслаждением вдыхал морозный воздух и блаженно щурил глаза. Снежинки таяли на его губах. Пар вырывался из его полуоткрытых губ белым облаком.
Движения Десфорта казались резкими. Лихорадочный блеск глаз, мокрая рубаха, снег, который влетал и таял, не успев достигнуть роскошного ковра, – все это выглядело красиво и как-то настораживающе. Я зябко поежилась. Даже сейчас мне было прохладно. А он стоял и блаженствовал в одной тонкой сорочке.
– Ты себе не представляешь, – страстно прошептал Десфорт, словно задыхаясь от собственных слов. – Я чувствую себя …. иначе… Словно у меня … Что-то внутри сломалось… Разорвалось… Я не знаю что это… Но…
Он вдохнул полной грудью воздух, блаженно закрывая глаза. Он словно упивался им…
– Слушай, я у тебя случайно не… – прошептала я, подходя ближе.
Стащив перчатку я прижала руку к его лбу и ахнула.
– О, боги! – прошептала я, ни капельки не преувеличивая. Его лоб напоминая горячий чайник.
– Ты просто горишь! У тебя жар! И я не шучу! – изумленно прошептала я, глядя в его лихорадочно блестящие глаза.
А через секунду он сделал то, что заставило меня отступить на шаг.
Глава 51
Его губы жадно и страстно прильнули к моим, охватив меня полностью до предательской дрожи. Я вырвалась и отступила на шаг, пытаясь прийти в себя от короткого, головокружительного, внезапного поцелуя.
Но Десфорт сделал шаг ко мне, заключив в объятия.
– Мне кажется, вы… – прокашлялась я, резко переходя на официальное “вы”. – Допускаете лишнего! Наши с вами отношения…
Еще один жадный поцелуй украл мое дыхание, а сильные руки, сжавшие меня с исступлением безумца, украли мою свободу. Это страсть на грани безумия захватила, поглотила и окутала нас в своем пламени.
Сейчас Десфорт нависал надо мной. Прекрасный, как божество, сошедшее с ума от страсти. В его глазах я видела неистовую пляску огня. И себя в центре огненной вселенной.
Его руки дрожали, когда Десфорт касается моей кожи, и его дыхание становится тяжелым и неровным, словно он с трудом сдерживается, чтобы не сорвать с меня платье. “Я готов сделать что угодно, лишь бы быть рядом с тобой!”, – слышала я шепот, которого не было! В этот момент мне показалось, что я схожу с ума. Страсть была настолько сильной, что она казалась безумием. Я никогда физически не чувствовала чужих мыслей. Но сейчас я почему-то знала, о чем он думает. Это читалось в его глазах, в его поцелуе, в его глухом стоне наслаждения моей близостью.
Но самым страшными было то, что я сама начинала погружаться в этот вихрь чувств и эмоций. И таяла, словно снежная королева в жарких объятиях.
Усилием воли, я пыталась вернуть себе благоразумие. Пока не поздно! Сейчас мы застыли на тонкой грани, и один неверный шаг разрушит все.
Новый порыв чужих чувств напугал меня, заставив отступить. Но резкий рывок притянул меня к себе, не давая возможности опомниться. Я выгнулась навстречу ему по велению его руки. Я чувствовала, как внутри все умоляет поддаться ему, как мое тело отвечает на его взгляд, как разливается жар внутри. Но я знала. Нам нельзя.
“Не надо…”, – простонала я в его губы, глядя на него с мольбой. Никогда в жизни я не видела такой страсти. Она напоминала нож убийцы, нежно скользящий по моему телу. “Опасность! Опасность!”,– шептало что-то внутри, а внизу живота я почувствовала, что-то томно сжимается, порождая порочный импульс, мурашками пробегающий по спине к затылку.
– Что не надо? – шептал Десфорт, ловя мое дыхание губами. Этот порочный шепот казался ловушкой. Ему невозможно было противиться. – Почему ты говоришь, что не надо, хотя твои глаза просят совершенно о другом…
Жар его дыхания обжигал мои губы. Он знал. Он чувствовал борьбу, которая разгорелась внутри меня. Если я сейчас дам слабину, то достанутся мне при разводе только перхоть мужа и тапочки!
– Мало ли, что говорят мои глаза, – испуганно прошептала я, пытаясь удержаться на последней грани.