– Хочешь сказать, что они могут лгать? – послышался страстный и соблазняющий шепот. – Нет, такие красивые глаза не умеют лгать…
Дракон, словно обезумел. Словно в один момент с него слетели все оковы вежливости, воспитания, холодная маска аристократа. Жар его губ обжигал меня, пытаясь сломить последние рубежи сопротивления и обнажить. “Перхоть и тапочки!”, – напоминала я себе.
– Прекрати, – тяжело вздохнула я, понимая, что если он сейчас не прекратит, я сдамся.
“А-а-а-а!”, – орало самообладание, когда по моей коже пробегал шепот запретных желаний.
– До чего же ты хороша… – слышала я. – Я хочу тебя в подарок…
“Не слушай его! Не слушай!”, – убеждала себя. – “Сосредоточься на чем-нибудь абстрактном!”.
Ага! Попробуй тут сосредоточиться, когда красивый мужчина сладко шепчет, прихватывая губами мочку твоего уха о том, что одержим тобой и мечтает увидеть тебя обнаженной под ним.
Его шепот был лихорадочным и нежным одновременно, словно пламя, которое горело в его груди и заставляло его слепо следовать своим желаниям. Я слышала его голос, переплетающийся с моими мыслями.
“А-а-а!”, – орало самообладание, зажмурившись и закрыв уши.
Как вдруг Десфорт закашлялся. Из его рта повалил черный дым. Надрывный кашель заставил его отпустить меня и сложиться пополам.
– Что с тобой? – спросила я, испугавшись черного дыма, который валил у него из ноздрей. Едкий, горький, он наполнял комнату с очередным приступом кашля.
Десфорт что-то попытался ответить, как вдруг зашелся очередным приступом. Он попытался зажать рот рукой, но сквозь пальцы снова повалил дым. С удивлением отведя руку от рта, дракон смотрел на черные клубы пламени. “Бедный… Бедный…”, – шептало что-то внутри, когда я видела, как дракон пытается отдышаться. Он упал в кресло, снова содрогаясь в приступе кашля. Его руки схватили подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.
– Может, воды? – спросила я, глядя на непрекращающийся приступ кашля.
Не ожидаясь ответа, я бросилась в ванную, схватила стакан и набрала его до краев. Вода стекала по пальцам, а я вбежала в комнату, оставляя на роскошном ковре ряд холодных капель.
– Кхе! – послышался кашель, а изо рта у Десфорта вырвалось… пламя. Оно было такой силы, что ударилось в стену и …
Рефлекторно я дернула рукой, выплескивая стакан на загоревшиеся обои. Сейчас дракон тяжело дышал. Казалось, этот кашель мучает его. Лицо его стало бледным, почти безжизненным, а он с шумом втянул воздух, стараясь подавить кашель.
– Так, сейчас принесу еще воды, – произнесла я, направляясь в ванную.
И тут я увидела, как он задрожал от озноба.
– Пойдем в кровать… – испуганно прошептала я, бросаясь к окну и закрывая его изо всех сил.
– Тише, тише, – прошептала я, присев на кровать и гладя укутанного в одеяло Десфорта. Он лежал и дрожал. Я гладила его по лицу, чувствуя прилив нежности…
– Уходи, – прорычал Десфорт. Он даже поморщился, когда я коснулась рукой его лба.
– Это еще почему? – спросила я, понимая, как ему плохо. Его лоб покрылся испариной, а я его бросало то в жар, то в холод.
– Я не хочу, чтобы ты видела меня слабым, – послышался тихий голос. Мне показалось, или у него даже зубы скрипнули.
– А! Вот оно что! – с горькой усмешкой произнесла я, видя, как порыв кашля поджигает одеяло. Я тут же плеснула воду из стакана. – Я тут же в твоих превращусь в заботливую мамочку, а ты пойдешь уточнять график Ровены, которая не видела тебя кашляющим огнем на одеяло? Ты этого боишься?
– Я просто не хочу, чтобы ты думала о том, что я слаб, – с трудом произнес Десфорт, шумно вздохнув. – Ни один мужчина не захочет, чтобы женщина видела его слабым…
Быть может, он прав?
Глава 52
Мне казалось, что судьба снова подсовывает мне ситуацию. Я стою возле постели мужчины, который мне нравится. Он болен, а я вместо того, чтобы легкомысленно уйти, чмокнуть в щечку и пожелать скорейшего выздоровления, сижу рядом с ним, как верная Хатико. И ничему меня жизнь не учит.
Аристократки так себя не ведут. Максимум, что можно выдавить из большинства из них, это нарочито грустное выражение лица. “Ах, какая жалость. Вы заболели и пропустите званый ужин!”. И совершенно неискренние пожелания здоровья. “О, ты обязательно поправишься!”.
Но я никогда не была аристократкой. Я, та сама я, которая появилась в этом теле знала, что такое болеть одной! Знала, каково это лежать в постели, чувствуя себя брошенным и слабым.
Мой взгляд скользнул по дракону, который сжал одеяло в руках. Вот как его бросишь? Сердце изнывало при мысли, то я уйду. И требовало, чтобы я осталась.
– Господин Вельзер, – произнесла я с усмешкой. – Драконы, случайно, не умеют читать мысли и проникать в головы людей?
– На счет читать мысли, я не уверен. Если бы кто-то из моих предков умел читать мысли, то о нем бы давно сложили легенды, – заметил Десфорт, подавляя кашель. – На счет лезть в голову, тут вопрос спорный. Обычно головы откусывали…
– Тогда не надо расписываться за меня и за мои мысли, – ответила я, а мои губы искривила усмешка.
– Я настаиваю! – произнес Десфорт, заставляя меня ответить на взгляд.
– Вот упрямец! Знаете, вы допускаете ошибку, думая о том, что такая добрая и великодушная женщина, как я, не может ударить вас по голове стулом за ваши слова! – произнесла я. – А теперь послушайте меня внимательно.
Мой голос вдруг изменился. Я снова перешла на вежливое и официально “вы”.
– Мне плевать, что вы сделаете после того, как поправитесь. Это будет на вашей совести, – произнесла я, глядя на него. – Мне абсолютно все равно, если вы после этого будете меня избегать, сделаете вид, что мы слабо знаем друг друга, я увижу вас под ручку с другой дамой. Это будет вашим решением, которое не имеет со мной ничего общего! Если вы решите продолжать нашу…
И тут я сама чуть не поперхнулась словом “дружба”, вспоминая страстный поцелуй.
– … назовем это словом “дружба” исключительно потому, что вдруг почувствовали себя обязанным, спасибо! Не надо! Я делаю это не ради чего-то в будущем. А ради того, чтобы для вас это будущее наступило!
О, как я завернула! Нет, умею же, оказывается!
– Вы думаете это смертельно? – спросил Десфорт. – Я не слышу шелеста черного балахона и не чувствую холодного дыхания смерти.
– О, зато его чувствуют все пассажиры! – заметила я, видя, как дракон, несмотря на все усилия, выплюнул огонь на одеяло. – Отопления в поезде вполне достаточно. Не надо ему помогать!
Я пришлепнула пламя покрывалом.
С деловым видом я направилась искать какую-нибудь емкость побольше стакана. Но ничего не было. Пассажиры полы не мыли, так что ведер здесь точно не водилось. Рассказывать всему поезду о том, что у нас тут кашляет огнедышащий дракон, это наводить панику. Поэтому я передумала искать кондуктора.
Я собрала все емкости, которые могли вмещать в себя воду. Три кружки, один графин, стакан со стеклом, похожим на лед. Я вытряхнула из вазы новогодние ветки, и она присоединилась к остальным. Пока что было не густо, но лучше, чем ничего.
– Что вы делаете? – спросил Десфорт, когда я полезла искать бутылки.
– Организовываю пожарную часть… эм… комнаты, – заметила я, бегая и набирая емкости.
Все это стояло на тумбочках. На плече у меня было уже изрядно подгоревшее покрывало, которым я сбивала огонь.
– Так, – выдохнула я, видя, как Десфорт сдерживает кашель, как может. Честно сказать, я уже спокойно смотрела на то, что красавец мужчина кашляет огнем. Не ядовит и ладно! – Кашлять сюда!
Я выдала ему вазу с водой.
– Ты всегда была такой? – спросил Десфорт, прокашлявшись в вазу. Получилось очень гулко.
– Какой такой? – спросила я, прикидывая, все ли емкости у меня наполнены.
– Милосердной? – спросил дракон, а я посмотрела на него. Сейчас, когда он лежал на кровати в расстегнутой рубахе, обнажающей сильную мускулистую грудь и обтягивающей широченные плечи, что-то женское внутри меня блаженно закатывало глаза и закусывало губу.
– С детства, – ответила я, вздохнув. – Когда мне было пять, я увидела раненую птичку. Я принесла ее домой и выхаживала.
– И? Что случилось с птичкой? – спросил Десфорт.
– Она умерла через три дня, – вздохнула я. – Потом был котенок… В очень плохом состоянии. Там был ушиб всего котенка. Он тоже, увы, не выжил… Умер через две недели.
– Мне пока писать завещание? Да? – улыбнулся дракон.
– Не смешно, – ответила я. – Если что, ты будешь вторым, кто выжил…
– О, это уже радует, – выдохнул он.
– Ну что ж. Откровение за откровение. Откуда в тебе вот эта вот мысль, о том, что раз ты меня видела больным, значит, с этого момента я буду считать тебя слабым? – спросила я, с интересом глядя на Десфорта.
– Скажем так. В моей жизни был момент, когда я был раздавлен горем после смерти матушки. Она пережила отца на месяц. И за этот месяц состарилась лет на тридцать, – произнес дракон. – В этот момент со мной была женщина, которая привыкла в тому, что я всегда сильный… А тут что-то дал слабину. И в итоге, в пылу ссоры она заявила мне, что после того, как она видела мою слабость, я навсегда в ее глазах слаб. И правда. Я читал это в ее глазах. Отношение ко мне изменилось…
– Поздравляю, – заметила я. – Судьба свела тебя с человеком, который придумал себе идеал. Сам придумал и сам разочаровался. С таким же успехом я могу придумать что угодно о тебе, поверить, а потом узнать, что это было вовсе не так, обидеться на тебя и уйти в закат. Мне кажется, что это глупо. Это что-то вроде придуманного обществом правила: “Настоящая леди, увидев мужа и любовницу в собственной постели, обязана накрыть мужа одеялом и тихонько выйти, чтобы им не мешать! И только потом, своим молчанием и обидой показать, что любовницу домой водить не надо!”. И главное все обижаются, когда леди поступает иначе.
– А вы бы разве не стали накрывать мужа одеялом? – спросил Десфорт.