Кто-то из дам закричал, подходя к пропасти.
Я смотрела на то, как две мои соседки выбираются из поезда с помощью двух джентльменов.
– Без паники! Помощь уже в пути! – слышался голос начальника поезда. – Постарайтесь перейти в конец поезда до прибытия помощи…
– Помогите! – закричал мужской голос. – Помогите!
– Что случилось? – дернулись мы.
– Там…Мы не можем вытащить пассажиров! – задыхался кондуктор. – Нужна помощь!
Все бросились топить снег, пробираясь к вагону.
– Помогите! – кричал кондуктор, пытаясь магией приподнять вагон. Ему помогали другие. Кто-то из джентльменов отдал верхнюю одежду дамам и бросился помогать.
– Достаем! – слышался голос, а на снег положили бледного Ровланда. Он был в сознании. Его волосы разметались по снегу, но он ее шевелился.
– Моя жена… – простонал он, прижимая к груди Ровену. – И там… В том вагоне… Дальше… Помогите ей… Я прошу вас…
– Кому помочь? – спросил кондуктор.
– Там тоже… моя же…на… – выдохнул Ровланд.
– Сколько же у вас жен, лорд Эстрерланд? – спросил кондуктор, глядя на остатки поезда.
– Помогите ей… – слышался голос бывшего мужа. – Она в другом вагоне…
Ровена была напугана, но цела. Относительно.
– Нужен целитель! – кричали кондуктора.– Сэр! Вы можете пошевелить рукой! Пальцами!
– Не могу. Почти не могу, – испуганно выдохнул Ровланд. – Ровена… Ровена…
Я видела, как Ровена смотрит на него. В ее глазах читался ужас и недоумение.
– Мой саквояж! – кричала она, пытаясь залезть обратно. – Надо достать его!
– Ровена… – звал Ровланд, пытаясь изо всех сил поднять руку. – Любовь моя… Ты цела?
– Да, милый, – отмахнулась Ровена. – Мой саквояж!
Кто-то из мужчин протиснулся в вагон и вытащил саквояж.
– Ровена… – простонал Ровланд, а Ровена раскрыла саквояж, лихорадочно перебирая документы и украшения. Нитка жемчуга высыпалась на снег рядом с Ровландом. Она убедилась, что все на месте и защелкнула его.
– О, мой бедный Ровланд, – послышался ее ласковый голос. – Как же ты так… Не переживай… Все будет хорошо… Ты обязательно поправишься…
Она присела рядом и поцеловала его в щеку.
– Помощь сейчас придет, – улыбнулась она, вставая. Она провела рукой по своим растрепанным волосам, как вдруг остановила ее на своем ухе. Ее глаза заметались по снегу, словно она что-то потеряла.
– Мадам любовница потеряла сережку! – заметила Мардж.
– Впервые вижу, чтобы сережка был дороже мужа, – заметил Бенджамин.
Я смотрела на Ровланда, который умолял Ровену побыть с ним. Я видела, как ему тяжело, как ему больно, как ему страшно… Но Ровена была занята поиском сережки.
Кто-то из добрых людей расстелил под Ровландом плащ. А кто-т накрыл его своим. Мужчины думали из чего соорудить носилки.
Я смотрела на эту картину, чувствуя, как внутри меня танцует злорадное пламя.
Почувствуй разницу, Ровланд… Почувствуй…
Ты не ценил заботу, тепло, участие… Как только ты выздоровел, ты забыл о том, как лежал беспомощным и умолял не оставлять тебя одного. И я после бессонной ночи соглашалась посидеть рядом и почитать тебе, перебирая твои слабые пальцы. Чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Я знала, как тебе это важно. И забывала об усталости. Я смотрела на него, понимая, что он чувствует себя беспомощным. Словно жук, который упал на спину и не может перевернуться, пока кто-то не протянет ему спасительную соломинку.
Но та, которая должна была ее протянуть, больше волнуется за свой багаж, чем за тебя.
Ты променял меня женщину, которая сейчас озабочена своей сережкой, чем твоим состоянием. Надеюсь, ты счастлив, Ровланд.
– Так, посмотрите, кого не хватает! – послышался голос начальника поезда. – Я прошу вас посмотреть, кого не хватает!
Снег все падал и падал. Как вдруг я услышала песню…
– Хм… – заметил Десфорт, насторожившись. – Откуда она?
Бен прислушался.
– Это, наверное, духи зимы слетелись на добычу, – прокашлялся Бен.
– Ага, – усмехнулся Десфорт, прислушиваясь. – И поют партию Миранды из оперы “Цветок любви”.
Я прислушалась, слыша чистейший и красивый голос, который был вроде бы и где-то рядом, а вроде бы и нет…
– Твоей любви… цветы… срывая… – донеслось до меня в ветре.
Я почувствовала холод, как вдруг песня приблизилась вместе с поземкой.
– … Твоя любовь цветком увяла… – услышала я возле самого уха.
Я обернулась, видя, как снежинки собираются в фигуру.
– … Теперь свободна я и голос мой… – пропел прекрасный дух зимы, а я посмотрела на бледное лицо, узнавая в нем знакомые черты. – Теперь свободна я, и голос мой!
– Мона… – прошептала я, видя, как она рассыпается снежинками.
А где-то над ущельями я слышала ее голос. Да, действительно. Такой голос стоило услышать хоть раз в жизни. И слава, окружавшая Мону Серат была не преувеличена.
– Помощь прибыла! – послышался крик начальника поезда.
– Господин, пропала одна пассажирка! – слышался отчет кондуктора.– Мона Серат… Одна женщина в шестом вагоне сломала руку… Мужчина из пятого повредил ногу…
– Отнесите раненого в последний вагон! – скомандовал начальник поезда. – Тут мужчина, видимо, сломал позвоночник… Ему нужна помощь!
Я слышала отчет, пытаясь среди снежинок отследить голос, который все удалялся и удалялся.
– Теперь свободна я и голос мой! – звенело над пропастью в ворохе снежинок.
А снег все падал и падал, словно пытаясь засыпать осколки прошлого. Словно сама природа хотела, чтобы этот год начался с чистого листа.
ЭПИЛОГ
– Могли бы вы пересесть в первый ряд? – послышался голос, на который мы обернулись.
Тяжелая бархатная штора скрывала голос лакея.
– Это еще почему? – спросил Десфорт. – Это моя ложа…
– Я настоятельно прошу пересесть в первый ряд. Это не моя просьба, – вздохнул лакей. – Это условие…
– Условие? – спросил Десфорт. – Кто посмел диктовать условие мне и моей жене?
Он встал.
– Я очень прошу вас, иначе ничего не начнется, – замялся лакей. – Если хотите, я позову директора театра… И он лично попросит вас… Иначе выступления не будет…
Я кивнула, понимая, что оттуда лучше видно происходящее на сцене.
– Ладно, – заметил Десфорт. – Раз моя жена согласна, то мы готовы пересесть…
– О, как я вам благодарен! – рассыпался лакей. – Вы себе не представляете!
Это все было, по меньшей мере, странно. Я думала о том, что наш балкон может быть небезопасен. Мало ли, какое магическое представление решили устроить эти театралы. Не хватало заклинания, которое вдруг влетит в ложу.
– Осторожней, – прошептал Десфорт, а я встала, прикрывая живот руками.
– Благодарю вас, – выдохнул лакей.
Нас проводили на первый ряд, а я уселась в роскошное кресло. Занавес был прикрыт, а среди магического света появился конферансье.
– Дамы и господа,– чуть дрогнувшим от волнения голосом произнес он. – Только сегодня…
Он запнулся. По залу пронесся шуршащий звук негодования. Кто-то покашливал, требуя законного представления. Терпение зрителей подходило к концу. Представление уже задержали на полчаса.
– Я понимаю ваше негодование, – вздохнул конферансье. – Но… Поверьте, этого того стоит… Мы думали, что уже никогда не услышим ее чудесного голоса. Поэтому мы отменили оперу “Дивная долина”… Впрочем, встречайте… Мона Серат! Первый дух зимы, которая решила выйти к людям!
Я посмотрела на Десфорта, как вдруг занавес открылся и на нас повеяло холодом. Все вокруг было украшено сосульками и сугробами, а снег стал собираться в женскую фигуру.
– Опасные снежинки вьются между строк… – послышался чистейший голос, а я увидела Мону. У меня на глаза выступили слезы. Зал изумленно ахнул. Такого они даже представить не могли.
Я смотрела на нее, как завороженная, а она взлетела, проносясь по залу над головами.
– О, боги! – пугались дамы, но при это замирали от восхищения.
Песни следовали друг за другом, а я не могла поверить, что вижу ее. Она пела, глядя на нас… И я вспомнила про наш последний разговор. Про то, как она обещала мне места в первом ряду. Слезы блестели на глазах, а она наслаждалась музыкой, рассыпая снег на зрителей…
– Браво!!! – кричали все. – Браво!!! Мона! Браво!!!
В истории еще не было такого ошеломительного успеха.
– Спасибо, что вы пришли,– послышался голос Моны. Она пропела эти слова, посылая снежный салют.
“Прямо как в сказке!”,– задыхалась я от восторга. – Помнишь, которую ты читал Мардж в поезде…
– Вас хочет видеть Госпожа Серат, – послышался голос лакея, когда ошеломленные зрители и выходили из зала. – Пройдемте в ее гримерку…
Я выдохнула, понимая, что это – первый дух зимы, который вступил с людьми в контакт. И от этого было как-то очень волнительно…
Внутри все напоминало замок снежной королевы.
– А, – послышался голос. – Это вы…
Я посмотрела на зеркало, покрытое изморозью.
– Я помнила про свое обещание, – произнесла Мона. – И не могла его не выполнить…Это – мое первое и последнее выступление…
– Почему? – прошептала я. – Мне кажется, все были просто в восторге!
– Вы думаете, что мне стоит продолжить? Мне показалось, что я напугала зрителей! Это была плохая идея! – удивилась Мона, порхая над трюмо. – Но скоро весна… И будет тепло… Я вынуждена буду вернуться в горы… Здесь и так слишком жарко… Я едва допела…
Она посмотрела на открытые настежь окна, в которые вдувал морозный ветер.
– Я готов построить новый театр изо льда… Зимой, – заметил Десфорт. – Как на счет собственного театра? И зимних гастролей…
– Вы умеете соблазнять, – заметила Мона. – Хорошо… Тогда до следующей зимы… Только при одном условии…. Мой гонорар пойдет на помощь бедным сиротам…
– Разумеется, – кивнул Десфорт. – Мы будем рады слышать ваш голос снова…
– И ваша соперница умрет от зависти, – заметила я, видя, как Мона рассмеялась. – Она уже умерла от зависти! Сегодня отменили ее новый спектакль!