— Ничего не купил — я их «на всякий пожарный» берегу, — оторвавшись от экрана телевизора, встроенного в крыше джипа, мальчик порылся в своем объемистом рюкзаке, вытащил из него пачку пятитысячных купюр в банковской упаковке и, потянувшись к переднему сиденью, помахал ей около Дорохова.
Увидев его сбережения, Дорохов охнул и вильнул рулем — едущий рядом «Вольво» испуганно засигналил.
— Вот это да! — выправив джип, восхитился полковник ГРУ, даже не представлявший себе, что маленький мальчик может обладать такими деньжищами — полмиллиона рублей в школьном рюкзаке! — и заинтересованно спросил: — Сколько же пачек взяла из сейфа Властелина?
— Четыре.
— И все по пять тысяч?
— Ага.
— А куда она их дела?
— Танку отдала.
Переваривая такую важную информацию, Дорохов, не спеша, перестроился правее и сбросил скорость — вдруг услышит еще что-нибудь эдакое и дернет рулем, а в такой толкучке такие эксперименты очень опасны.
— Вить, это же большие деньги! — назидательно произнес он. — Очень большие деньги!
— Я знаю, Сергей Александрович. Только в сейфе у родителей еще много таких же пачек было — папа, наверно, и не заметил, что Власка деньги из сейфа взяла.
Такой расклад Дорохову явно не нравился — дочь ворует у отца деньги из сейфа и отдает телохранителю — зачем? Какие денежные дела могут быть у шестнадцатилетней девушки с доверенным лицом ее отца?
А то, что личный телохранитель пользовался доверием Ватутина, не вызывало сомнения — Георгий Рудольфович часто посылал Танка за нужными ему документами и деньгами, не опасаясь, что тот увидит хранящиеся в сейфе сбережения и у него возникнет желание их присвоить.
Чем обусловлено было такое доверие?
Возможно, тем, что личный телохранитель знал о своем «охраняемом объекте» куда более ценную информацию, чем деньги?..
Но это были лишь предположения Дорохова, которыми он просто обязан был поделиться с Фединым, радея за скорейшее раскрытие их общего «дела».
28
Вернувшись в квартиру на улице Бутлерова (по молчаливому соглашению семья Ватутиных не считала эту квартиру домом, а лишь временным жильем), Властелина раздраженно скинула норковую шубку на табуретку в углу крошечной прихожей и, не снимая сапоги, прошла в комнату.
Увидела оставленную братом записку, прочитала и раздраженно швырнула ее на пол.
— Маленький засранец, — процедила она сквозь ровные белые зубы и сжала кулаки. — Дождешься ты у меня, гаденыш! Теперь звони — разыскивай его! Как будто у меня дел других нет! Что за дурная привычка у этих мужиков пропадать в самый не подходящий момент?!
Властелина достала из сумки дорогой мобильный телефон и принялась названивать по нему, расхаживая по комнате из угла в угол.
Услышав знакомую мелодию, Витя Ватутин испуганно обернулся: не слышит ли Сергей Александрович? — Дорохов не слышал, он разговаривал в комнате по мобильному телефону со следователем Фединым. Мальчик облегченно вздохнул и засунул свой рюкзак поглубже в шкаф, для надежности прикрыв его своей теплой курткой на меху — ему ужасно не хотелось сейчас разговаривать с сестрой: она обязательно потребует возвращаться домой! А возвращаться домой в такой многообещающий момент это такая несправедливость!
Нужный абонент не отвечал, и девушка готова была от злости грохнуть бесполезный телефон об пол, но вовремя удержалась — во-первых, мобильник был очень и очень дорогой, а во-вторых, она не могла остаться без жизненно необходимой связи, когда все вокруг рушится прямо на глазах.
Немного подумав и успокоившись, Властелина отыскала в телефоне другой номер — с хозяином этого номера у нее были связаны большие надежды, но, набирая номер Бориса Яковлевича, она и не предполагала, какое страшное известие обрушится на ее хрупкие плечи.
Услышав звонок мобильного, Борис Яковлевич дернулся к телефону и сразу же сник — говорить в присутствии полицейских чинов ему не хотелось.
— Берите, берите, — подбодрил Федин — интересно было послушать разговоры юриста, конечно, потом он обязательно возьмет распечатку звонков, проверит и выяснит звонившего.
Медленно подойдя к столику, Борис Яковлевич взял в руку мобильный телефон, надеясь, что звонивший абонент устанет ждать ответа и отключится, но абонент попался терпеливый.
— Слушаю, — устало произнес Либман и отвернулся от следователей, с интересом прислушивающихся к разговору и пристально наблюдавших за подвыпившим юрисконсультом.
— Мама не у вас? — без предисловий поинтересовалась Властелина у юриста, уверенная, что ее голос тут же узнают.
— Вы кто? — делано строго спросил Борис Яковлевич, поворачиваясь к следователям — пусть себе слушают, этот разговор опасности для него не представлял.
— Как это кто? — опешила девушка. — Я Властелина Ватутина.
— А это вы, Властелина. Спрашиваете о маме… — делано сник Борис Яковлевич. — Передаю трубку человеку, который хочет с вами поговорить по этому поводу.
Вскочив с кресла, он с облегчением сунул телефон в руку Антону Свиркину и самоустранился — ему нет дела до семьи Ватутиных, у него своих проблем хоть отбавляй!
Удивленно посмотрев на оказавшейся в его руке телефон, молодой следователь перевел вопросительный взгляд на Федина — может вы? — и не получив поддержки, вздохнул: сообщать неприятные вести родственникам он не любил.
— Властелина Георгиевна, — не очень уверенно начал он и снова вздохнул, — с вами говорит следователь Следственного Комитета Антон Петрович Свиркин. У меня для вас очень трагичное сообщение — ваша мама сегодня умерла.
— Как это умерла? — вскинулась Властелина, и рука ее невольно рванула ворот водолазки. — Что вы такое говорите? Этого не может быть!
— К сожалению, такое иногда случается.
— Нет, это неправда! — закричала Властелина и, оторвав телефон от уха и поднеся его к лицу, с ненавистью уставилась на сверкающий пластик. — Неправда! — снова закричала она в мобильник. — Слышите, вы? Она не могла бросить меня одну в таком дерьме!..
Отбросив телефон на диван, девушка сжала руки и закрыла глаза, пытаясь примириться с обрушившимся на нее новым несчастьем.
— Как мне теперь быть? — шептала она, стоя посреди комнаты. — Отца нет! Матери нет! А мне еще нет восемнадцати! А раз я не совершеннолетняя и без родителей — это, значит, что меня обязательно упекут в приют. Нет! Не хочу в приют! На фиг мне это надо! — злость придала ей силы смириться со смертью близкого человека и заставила подумать о себе. — Что же мне теперь делать со всем этим дерьмом?.. Думай, Власочка, думай — ты же умница… Для того, чтобы не попасть в детдом, есть два пути: устроиться на работу и добиться через суд эмансипации или выйти замуж и таким образом автоматически приобрести дееспособность в полном объеме. Работать мне не хочется, значит, остановимся на замужестве. Только вот вопрос за кого мне выходить замуж… Танк на такое вряд ли пойдет — без денег я ему совсем не нужна, остается Борис Яковлевич Либман — этот старый козел давно ко мне клинья подбивает, хотя после его развода мне придется долго уговаривать его жениться на мне. Но как же быть с Витькой? Неужели мне придется тащить его на своей шее всю жизнь? Ну, граждане родители — удружили! Нет, не на такую лохушку напали! Ему помочь я уже не в силах — самой бы выкарабкаться из этого дерьма. Как там говорят в таких случаях: «Боливар не выдержит двоих»…
Решив для себя столь сложную задачу, Властелина подошла к дивану, взяла в руки мобильный телефон и тщательно проверила — не повредился ли. Телефон был в порядке, и девушка, посчитав это хорошим предзнаменованием, начала осуществлять задуманное: времени на «раскачку» у нее практически не было.
29
Чтобы не переживать за Дорохова, Инна с головой ушла в работу, с удвоенным рвением отслеживая поступление парфюмерной продукции на склады компании, стараясь не отвлекаться и не думать о постороннем. Но в минутки перерыва на нее накатывала такая тоска по упоительному чувству единения с другим человеком и радости от его присутствия рядом (проще говоря, хотела «иметь его, чтоб не сдохнуть» без него до самого утра, и чтобы каждую ночь он возвращался к ней, и чтобы так было всегда), что Инна, опасаясь, что «зеленая тоска» перерастет в депрессию и помешает работе, отпросилась с работы и поспешила домой, готовиться к встрече с «долгожданным гостем». Но он не звонил…
Инна лежала на диване, зажав в руке телефон и глядя в не задернутое шторами окно, и старалась ни о чем не думать.
День был чудесный — солнечный, морозный, небо ярко голубое с полупрозрачными, невесомыми облаками.
Облака медленно двигались из одного угла окна в другой, иногда, сливаясь, полностью скрывая радостное небо. Инна терпеливо ждала, когда в рыхлой молочно-белковой массе вновь появится просвет, и в него глянет на нее небесная голубизна. Она попыталась разглядеть в облаках какие-нибудь фигуры, но облака проплывали бесформенным караваном, и скоро Инна смирилась со своими неудачными попытками и оставила напрасное занятие.
Возможно, если бы Дорохов был рядом, она дорожила бы каждой минутой, а так…
Здесь Инна вздохнула и отвернулась от окна, в низу живота приятно заныло, сжалось…. истома начала растекаться по всему телу…
Нет, она не станет об этом думать!
Дед Мороз исполнил ее просьбу — сделал ей «королевский» новогодний подарок: «подогнал» страстного, неутомимого мужика, с которым она «трахалась, чтоб не сдохнуть» от тоски все эти длинные, новогодние ночи и который дал ей почувствовать себя (хоть на короткое время) обольстительной красавицей, по мимо своей воли, влюбившейся в свой «Новогодний Подарок»… Ну, и довольно — праздники кончились, пора возвращаться к прежней отлаженной жизни. Но возвращаться «к прежней отлаженной жизни» без «Новогоднего Подарка» совершенно не хотелось — ей хотелось новой жизни!
Жизни вместе с Дороховым!
А он все не звонил и не звонил…
А она все ждет и ждет…
Ждала вчера вечером (не смотря на записку), ждала, страдала и томилась ночью, ждала утром, получив сообщение, ждала в обед, когда он позвонил! Ну сколько можно еще его ждать?..