Версия получилась довольно правдоподобная, но в нее совершенно не вписывался Георгий Рудольфович Ватутин.
— Причем здесь какой-то Ватутин? — спрашивал сам себя ушлый нотариус, пытаясь втиснуть в свою версию еще одного мужчину. — Скорее всего, этого Ватутина шантажистка приплела нарочно, чтобы запутать меня и отвлечь мое внимание от Мальцева. Ведь именно покупкой Мальцева она интересовалась в первую очередь…
Уверовав в свою версию, Роман Митрофанович решил принять сторону более сильного и, конечно же, более богатого противника и после некоторого колебания (может, все-таки не вмешиваться) позвонил Святославу Артемовичу Мальцеву и рассказал, что некая женщина с ребенком пыталась выведать у него информацию о его «дорогом» клиенте. Выведать и запутать его, сравнивая его — «дорогого клиента» с каким-то Ватутиным.
Мальцев поблагодарил нотариуса за предупреждение, хотя ясно дал понять, что никакого Ватутина он не знает.
48
Квартира на Большой Никольской, сменив хозяина и преобразившись после ремонта, покоряла своей роскошью и элегантностью. Однако, новый хозяин квартиры не восхищался и не гордился столь ценным приобретением, а в панике метался по комнатам, не обращая внимание на модный роскошный интерьер, дорогую ручной работы мебель и мягкие «ворсистые» ковры под ногами.
После звонка незнакомой женщины, Борис Яковлевич Либман пребывал в полнейшем шоке — его шантажировали!
Такое трудно себе представить!
Однако, это все-таки случилось…
В былое время, когда он работал у крупного банкира и был его лучшим другом, этой «неприятностью» тут же бы занялись профессионалы из службы безопасности банка, а теперь ему придется разбираться со своими проблемами самому!
Сидя в глубоком кожаном кресле в своей отремонтированной квартире на Большой Никольской, Борис Яковлевич пытался успокоиться и прийти в себя от сверхъестественной наглости шантажистов — вздумали его шантажировать!
— Мне хорошо, я спокоен, — погребальным голосом твердил юрисконсульт, пытаясь убедить свой организм в абсолютном спокойствии. — Мои ноги тяжелеют, мои веки тяжелеют, лоб расслабляется, волнение уходит… Какой там расслабляется! И куда к чертовой матери оно уходит?
Вскочив с кресла, мужчина рванул ворот белоснежной хлопковой рубахи и забегал по кабинету.
— И откуда они только узнали об этом? — трагическим тоном вопрошал он, театрально взмахивая холеной рукой с массивной золотой печаткой на безымянном пальце. — Столько лет прошло после этих событий и опять?! Нет! Не дождетесь! Триста тысяч долларов — слишком большая цена за грехи молодости!
Юрисконсульт преуспевающей транспортной фирмы остановился в центре своего собственного кабинета, не замечая ни просторности, ни шикарности оного (а как долго он мечтал о своем собственном просторном, шикарном кабинете!), свалившиеся на его голову проблемы затмили радость от исполнившейся долгожданной мечты.
Радость от приобретения этой квартиры ему испортила Валентина Николаевна Ватутина, совершив суицид в его гостиной, но Борис Яковлевич после долгих размышлений все же смирился с этим обстоятельством — ну, не продавать же, в самом деле, из-за этого квартиру за бесценок! Но как оказалось, на этом неприятности не кончились и «пошли косяком», не давая ему спокойно жить в этой квартире: сначала одно, теперь другое, а какой «сюрприз» ожидает его в этой квартире завтра?..
Нет! Он не станет ждать завтрашнего дня! Он будет действовать!
Борис Яковлевич взял себя в руки, сел за огромный письменный стол с мраморной столешницей и, сцепив пальцы в замок и уставившись в пол, начал думать о вымогательнице.
Что он о ней знает? Почти ничего!
И как это он упустил сие обстоятельство: телефонный аппарат с определителем номера остался на старой квартире — нужно сегодня же привести и установить его на этой квартире.
Первый шаг в борьбе с шантажистами он сделал!
Теперь хорошо бы понять, что ему грозит, если платить деньги шантажистам он откажется?
Ну, не убьют же его за это, в самом деле?
Его «невинные шалости» — это не важная государственная тайна, и не тайный миллиардный счет на Каймановых островах «на предъявителя»! Это давние, мелкие амурные грешки красивого и не обремененного обязательствами мужчины с замужней женщиной!
Кого они сейчас интересуют? Сейчас, когда к убийствам привыкли, с вымогательством смирились, когда в новостях каждый день твердят о кражах и изнасилованиях, о взрывах и угонах автомобилей! Люди уже давно не хватаются за сердце от услышанного и увиденного, не переключают телевизор с «ужасов» на другую программу и мало интересуются такими незначительными фактами, как супружеская измена: кто в наше время осудит роман с замужней женщиной, если она, конечно, не твоя жена.
Что же будет, если он откажется платить?
Шантажисты грозились обнародовать содержание записок…
Ну и пусть себе обнародуют!
Даже если о его «невинных шалостях» станет известно большей части Российской Федерации, то ничего в его жизни не изменится: он, как жил себе в свое удовольствие, так и продолжит жить — никакой уголовной ответственности за обнародованные факты он не понесет. Ну, узнает кто-то о его якобы ребенке… И что? Юридически он не является отцом этого ребенка и в дальнейшем становиться им не собирается! Хотя… Вот если бы его ребенок получил по наследству приличное состояние…
Однако, думать про приличное состояние Борис Яковлевич не стал — что понапрасну тратить время и гадать на кофейной гуще: родительского состояния у ребенка все равно нет! Вот если бы оно было, разговор был бы совсем другой!..
Откинувшись в крутящемся кресле, Борис Яковлевич помассировал пальцами затылок, пытаясь расслабиться и прогнать из головы не относящиеся к шантажу мысли, но перспектива получить миллионы долларов погибшего бизнесмена Ватутина не давала ему покоя: деньги были огромные — он хорошо это знал.
А что если…
Он должен рассмотреть и такой вариант: он признает своего ребенка, установит через суд свое отцовство и попытается разыскать и вернуть Ватутинские миллионы. Конечно, прежней, спокойной жизни ему уже не видать — ребенок, это ведь так обременительно и не эстетично, но контроль над наследством в тысячи раз перекроет все его расходы, затраченные на этого ребенка. Перекроет, в том случае если деньги семьи Ватутиных будут найдены и переданы наследникам. Наследникам! Это его совсем не устраивало — детей то у Георгия Рудольфовича и Валентины Николаевны Ватутиных двое!
Делить наследство пополам было не выгодно, хотя оно и было большим, но при разделе уменьшалось наполовину — вот если бы Властелина отказалась бы от наследства или уехала бы из страны, не зная о возвращенных деньгах родителей, и пропустила срок вступления в наследство, тогда все досталось бы его сыну…
Но, прежде чем, делить наследство, надо было найти деньги Ватутина!
Но кто же их найдет?
Подумав о таком человеке, Борис Яковлевич просветленно улыбнулся — что это он так беспокоится — следствие уже идет полным ходом, старший следователь Следственного Комитета роет носом землю и скоро раскроет «дело» (он навел о Федине справки в прокуратуре и в СК и был на сто процентов уверен в его профессионализме). А раз дело раскроется — значит, скоро все станет ясно и о пропавших деньгах.
Ну, что ж, он подождет! Подождет и подумает, держа ситуацию под контролем.
А шантажисты?..
Он встретится с шантажистами, выслушает их условия и будет тянуть время, а для подстраховки…
Борис Яковлевич набрал номер Федина и, вкратце поведав ему свою «историю», попросил у него совета, как у представителя правоохранительных органов — после «пренеприятного случая» с Валентиной Николаевной Ватутиной он уверовал в возможности Федина разводить «неприятности» руками и постарался подстраховаться и использовать сотрудника Следственного Комитета, как надежный стальной щит между собой и шантажистами.
Конечно, совету следователя Борис Яковлевич не последовал: в правоохранительные органы обращаться не спешил, но заверил Федина, что всенепременно это сделает, сам же привез со старой квартиры телефон с определителем номера и диктофоном и, дождавшись звонка шантажистов и записав разговор на пленку, решил с ними встретиться и выслушать их предложения, так сказать, из первых уст.
49
Каково же было удивление Бориса Яковлевича, когда на встречу к памятнику Пушкину и Гончаровой на Арбате от имени шантажистов явилась Властелина Ватутина.
— Ты как здесь оказалась? — в изумлении уставился на девушку юрисконсульт и, приглядевшись к решительно настроенной Властелине, начал понимать происходящее. — Так это ты мне звонила?!
— Я! — честно призналась Властелина, не желая упускать шанс попасть, таки, на учебу в Англию или в Америку (теперь ей было уже без разницы куда ехать учиться — лишь бы найти деньги и уехать). — У меня есть ваши записки моей матери, и я желаю их вам дорого продать.
— Откуда ты знаешь, что записки именно мои? — делано удивился Борис Яковлевич, мысленно ругая себя за неосмотрительность — сейчас бы он не доверил бумаге ни единого тайного слова.
Передернув от холода плечами, Властелина сжала рукой в тонкой перчатке воротник норковой короткой шубки — привычка не носить головной убор сейчас ее подвела: холодный мокрый ветер припорошил волосы липким влажным снегом и ей приходилось стряхивать налипшие снежинки с волос, пока они не растаяли от ее тепла и не превратились в капельки воды, которые тут же замерзнут и приморозятся к волосам.
— О вашем романе с моей матерью мне рассказала ее старинная подруга: она часто давала матери ключи от своей квартиры, но, как очень любопытная женщина, наблюдала из засады ваши свидания. Правда, о том, что Витька ваш сын, подруга не догадывалась — вы вовремя перестали пользоваться ее услугами, а то бы вам пришлось раскошелиться гораздо раньше…
— Это еще надо доказать! — спокойно возразил юрисконсульт — обвинения несовершеннолетней девушки его не пугали.