— Товарищ полковник, ещё раз прошу прощения! Я согласен участвовать в оперативке, — спокойно, отчётливо произнёс я. — Много вопросов есть у следователей к оперативным работникам. К Вашему сведению, товарищ полковник, Вас информировали недостоверной и неподтверждённой информацией о краже из мастерской. Ещё раз повторяю, что в моём производстве нет нераскрытой кражи из пошивочной мастерской. Как я понял, Вы имели в виду преступление, совершённое в пошивочной мастерской. Так ведь?
— Да. Я говорил именно об этом преступлении. Оно ведь не раскрыто, верно?
Я поднялся со своего места и, взяв из своей папки карточку, выставляемую в информационный центр УВД, подошёл к столу начальника и положил её перед полковником.
— Вот карточка на преступника, совершившего две кражи из пошивочной мастерской.
Услышав моё сообщение, присутствующие в кабинете зашумели разом, задёргали стульями, и все взоры устремились в мою сторону. Пашков придвинул карточку ближе к себе, чтобы можно было читать написанное. Пробежал глазами по карточке. После, как я заметил, сделал небольшую паузу и, подняв голову, устремил на меня недоумён-ный, вопросительный взгляд.
— Как тебя можно понимать, объяснись, пожалуйста? — проговорил полковник после небольшой паузы, и тут же свой взгляд перевёл на Бобова.
Я, заметив, что полковник пристально уставился на Бобова, и, сообразив, что за этим последует, опережая его, быстро проговорил:
— Товарищ полковник, Бобов в данном случае не виноват. Он не в курсе последних событий по этому делу. Последние два дня он вообще не появлялся у меня. Всё произошло вчера: днём, вечером и поздно ночью. Бобов, видимо, был занят по другим делам и потому не посетил меня или не нашёл времени. По этой причине он доложил Вам на оперативке, в каком состоянии находилось дело до позавчерашнего дня. Я, конечно, не оправдываю его. Прежде чем доложить, нужно было хотя бы посоветоваться со мной.
— Но карточка же выставлена на… — полковник взял карточку, поднёс её ближе к глазам и стал читать вслух, — … на Лопатина Валерия Леонидовича, год рождения, место работы, проживает… Значит, всё же Лопатин? — подозрительно посмотрев на меня, спросил полковник.
— Да, всё верно. Преступник — Лопатин! — подтвердил я. — У меня других подозреваемых и не было, как хотелось бы другим.
Я заметил, как вид полковника мгновенно изменился. Лицо подобрело, стало приветливым. Засветились глаза. После этого, как мне показалось, в кабинете стал светлее и уютнее.
— Докопался-таки до истины. Что могу сказать — молодец, поздравляю! — произнёс полковник. В его голосе я почувствовал теплоту. Вдруг он поднялся со своего места, вышел из-за стола, протянул мне руку для пожатия.
Я без раздумья пожал протянутую руку. От тёплой руки полковника и от мягкости, с которой он пожал мою руку, напряжённость, которую я испытывал до этого момента и которая преследовала меня в последнее время, мгновенно куда-то улетучилась, и мне стало приятно, уютно и хорошо.
— Я думаю, — продолжил полковник, усаживаясь на своё место и обращаясь к присутствующим, — весьма интересно будет всем послушать рассказ следователя о том, каким образом ему удалось расколоть такого твёрдого, неприступного, как кремень, человека — Лопатина. С каким трудом это ему удалось сделать, вы узнаете сейчас. Если очень стараться, у всех получится. Учитесь и запоминайте на будущее!
Полковник добродушным взглядом посмотрел на меня и предложил:
— Лучше будет, Рудольф Васильевич, если ты сядешь возле меня.
— Хорошо, — сказал я и пересел.
— Слушайте внимательно! — предупредил полковник. Когда шум утих в кабинете, я сказал:
— Ещё в начале расследования, то есть с момента осмотра места происшествия, когда наша служебно-розыскная собака с кинологом Баклановым вышли на след и определили путь следования сторожа Журова, я засомневался в причастности Журова к совершению кражи из мастерской. Если быть честным до конца и не кривить душой, хоть и частично сомневался в причастности сторожа в краже, но версию эту я со счёта не сбрасывал. Прикинув в голове все «за» и «против», я остановился на версии, нужна ли была эта кража ему и каков мотив этого преступления. После долгих раздумий, как говорят, обсосав косточку со всех сторон, я пришёл к выводу, что у Журова не было мотива совершить кражу. Сами подумайте, какой ему был резон, то есть смысл? Хотел бы он украсть, то есть имел бы мотив, похищал бы по одной вещи или по одному метру материи, незаметно. Сегодня, завтра, через неделю. Так? Я твёрдо и чётко отвечу — так. Многие со мной могут не соглашаться. Но это — право каждого. Скажу точнее: иногда заведующая мастерской или какая-та швея забывала на рабочих местах деньги, хоть небольшие, но всё же деньги. Не было случая, чтобы сторож Журов их взял. Это тоже факт, который подтверждает честность сторожа. Есть другой факт. Заболевшему — я в данный момент не говорю, отчего он заболел — сторожу не до кражи было в тот момент. Ему надо было спасаться от боли. Он еле добрался до дома из-за боли в животе. Ему не до вещей было. Я не один год работаю следователем. В моей практике не было такого случая, чтобы сторож, который находился в замкнутом помещении и, кроме того, сторожил это помещение, совершил кражу. Это же самоубийство! Так может поступить только сумасшедший! Так, во время осмотра, рассуждал я. Но, когда Бакланов доложил, что он, случайно упав во время следования по следу Журова, обнаружил под снегом носовой платок, и собака по запаху носового платка повела Бакланова по другому следу, который был засыпан снегом, довела его до ниши, где был спрятан узел с вещами. Тогда я исключил сторожа Журова из своей версии и из числа подозреваемого.
Второй момент. После того как умер сторож Журов, я случайно узнал о смерти сторожа Лупова после первой кражи из этой же мастерской. Точно при таких обстоятельствах, то есть сторож Лупов, будучи в сильной степени опьянения, почувствовав резкую боль в животе, бросает мастерскую в открытом положении и уходит домой. Спасать свою жизнь. Мастерская совершенно открытая. Заходи, бери. Никаких препятствий. Однако совершается кража из этой мастерской. Лупов дома, не дожив до утра, умирает. Лупову тоже не до кражи было. Он сам еле добрался домой, не то что нести на себе тяжёлый узел с вещами. В обоих случаях вещей у сторожей в их домовладениях не обнаружили.
Хочу заострить ваше внимание на одном интересном моменте: в обоих случаях мастерская открытая. Сторожей нет. Мог, воспользовавшись моментом, совершить кражу любой человек. Так ведь?
— Да, — раздались голоса в кабинете.
— Имейте в виду, что эти факты очень важны в этом деле. Вначале смысл этих фактов мне не был понятен.
Так вот, я, сопоставив, то есть, проанализировав эти два события, понял, что эти две смерти и эти две кражи не случайные, а закономерные, хорошо продуманные и тщательно запланированные. Это меня насторожило. У меня в голове неожиданно возникла мысль, почему оба сторожа заболели во время дежурства и почему болели у них именно животы? Почему впоследствии от боли оба умерли? Я много думал об этом. Всякие версии выдвигал. И во время размышлений неожиданно возникла интересная мысль. Я подумал, не были ли сторожа отравлены, чтобы дать возможность кому-то совершить кражи и заодно избавиться от свидетелей? Эта мысль далась мне очень тяжело. Вы можете спросить, почему?
— Действительно, почему? — откликнулся опер Макаров. — Сами подумайте, если эти два преступления совершали разные люди, то моя версия распадалась. Снова возникает вопрос: «Почему?» Ответ прост. Не могли же разные люди, разной интеллектуальности, думать одновременно одинаково. Взвесив все «за и «против», я остановился на том, что кражи совершило одно и то же лицо. Подтвердить мою догадку, мою версию мешало одно обстоятельство. — Не успел произнести слово, раздался снова голос Макарова: — Какое обстоятельство, Рудольф Васильевич? — Я вскинул свой взор на Макарова и сказал:
— Не было проведено судебно-медицинское исследование по сторожу Лупову по первой краже. Осталась невыясненной причина смерти его. Проведённая мною судебномедицинская экспертиза по сторожу Журову подтвердила мою догадку, что сторож Журов умер от отравления.
После моей последней фразы, в кабинете поднялся шум, галдёж, и все наперебой заговорили. Неожиданно среди шума послышался громкий голос Бобова:
— Каким образом преступник мог их отравить? Ведь ты сам, Рудольф Васильевич, знаешь, и я убедился во время осмотра мастерской, что внутри мастерской посторонних лиц, кроме сторожа, не было. Это подтверждается тем, что стекло вынуто с внутренней стороны окна, то есть изнутри мастерской. И следы, оставленные на снегу, одни, только уходящие от окна. А к окну следов нет. Отпечатки пальцев на стекле тоже только журовские. Других отпечатков на стекле нет. У тебя, Рудольф Васильевич, есть ответ на мой вопрос?
— Да, есть. Я, Николай Никифорович, ожидал от тебя такого вопроса. Очень важный вопрос. Хочу заметить, тебе ли подобный вопрос задавать мне. Ты сам должен был догадаться, когда я тебя посылал к Луповым искать бутылку с жидкостью. Ты что тогда ответил? Помнишь или забыл? Вот я помню. Ты сказал: «Это пустая трата времени, и зря только ноги бить!» Вот Иванченко, молодец. Моё задание выполнил добросовестно. Изъял бутылку с жидкостью. Данная бутылка подтвердила, к твоему сведению, Николай Никифорович, что в помещении мастерской сторож Журов был не один. То, что на снегу не было следов обуви, подходящих к окну мастерской, это вина природы.
К твоему вопросу, Николай Никифорович, я ещё приплюсовал бы один вопрос — каким ядом или веществом были отравлены сторожа? Я знаю, что ты осведомлён по второму вопросу, но присутствующие тут не знают, и я должен рассказать всем. Эти два вопроса неразделимы друг с другом.
Ты задал мне очень трудный и больной вопрос. Эти два вопроса тяжело и долго мучили меня. Не давали покоя ни днём, ни ночью. Несколько успокоился только тогда, когда получил от судмедэксперта заключение по сторожу Журова. Из заключения судебно-медицинской экспертизы я узнал, что смерть Журова наступила из-за множественных ожогов желудочно-кишечного тракта и других органов пищеварения. Они получены от соприкосновения с раствором гидроксида натрия. Техническое название данного раствора — «каустик». Из справки, полученной из лаборатории металлургического завода, следует, что раствор гидроксида натрия очень едкий, «Едкий натр», разъедает кожу, ткани тела и так далее. На заводе используют его для обезжиривания металлических изделий и тому подобного. Доступ, можно сказать, свободный. Любой рабочий может украсть бутылку-другую для бытовых нужд. Многие используют его для чистки раковин, унитазов, канализационных труб…