– Деметрий, – прошелестела она, то и дело переводя взгляд с моего лица на серый плащ Эдварда.
– Хороший улов, – сделал ей комплимент Деметрий, и я внезапно поняла цель завлекательного и вызывающего одеяния… она не только ловила на удочку, но еще и являлась приманкой.
– Спасибо. – Она умопомрачительно улыбнулась. – Ты идешь?
– Через минуту. Припаси мне тех, что повкуснее.
Хайди кивнула и нырнула в дверь, бросив на меня последний любопытный взгляд.
Эдвард зашагал так быстро, что мне приходилось бежать, чтобы не отстать от него. Но мы все равно не успели закрыть за собой витиевато отделанную золотом дверь, когда раздались первые крики.
Глава 22Возвращение
Деметрий оставил нас в шикарной офисной приемной, где женщина по имени Джина по-прежнему находилась на своем посту за полированным секретарским столом. Из невидимых динамиков лилась легкая, ненавязчивая музыка.
– Не уходите, пока не стемнеет, – напомнил Деметрий.
Эдвард кивнул, и наш сопровождающий торопливо удалился.
Казалось, Джина нисколько не удивилась происходящему, хотя и рассматривала плащ Эдварда, явно с чужого плеча, пристально и с любопытством.
– У тебя все нормально? – спросил Эдвард на одном дыхании и так тихо, чтобы его не могла расслышать женщина-человек. Голос у него был резкий – если только бархат бывает резким – от нетерпения.
На него все еще давит серьезность ситуации, подумала я.
– Ты бы лучше усадил ее, прежде чем она упадет, – сказала Элис. – Она же совсем никакая.
И только теперь я заметила, что меня трясет, бьет крупной дрожью, да так, что стучат зубы, а комната качается в разные стороны и расплывается перед глазами. На какое-то безумное мгновение я подумала, не так ли чувствует себя Джейкоб, перерождаясь в оборотня.
Я услышала какой-то бессмысленный звук, странный, хрипящий фон к легкой музыке. Поглощенная дрожью, я не смогла определить, откуда он доносится.
– Тш-ш, Белла, тш-ш, – прошептал Эдвард, отводя меня к самому дальнему диванчику, подальше от любопытной женщины за столом.
– По-моему, у нее истерика. Может, тебе шлепнуть ее по щеке? – предложила Элис.
Эдвард бросил на нее неистовый взгляд.
И тут я все поняла. Шум исходил от меня. Хрипящим звуком были вырывавшиеся из моей груди рыдания. Так вот почему меня так трясло.
– Все хорошо, ты в безопасности, все хорошо, – беспрестанно повторял Эдвард. Он посадил меня к себе на колени, обернув плотным шерстяным плащом, защищая от своей источавшей холод кожи.
Я знала, что было глупо вот так реагировать. Кто мог сказать, сколько мне еще осталось смотреть на его лицо? Он спасся, и я спаслась, и он мог покинуть меня, как только мы окажемся на свободе. Было безумным расточительством заливаться слезами и не видеть его лица. Но внутренним взором, который не могли размыть слезы, я по-прежнему видела охваченное паникой лицо женщины с четками.
– Все те люди, – всхлипнула я.
– Знаю, – прошептал он.
– Какой ужас!
– Да, ужас. Жаль, что тебе довелось все это увидеть.
Я приникла головой к его холодной груди, вытирая глаза плотной тканью плаща, и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
– Вам что-нибудь угодно? – спросил вежливый голос. Это оказалась Джина, склонившаяся над плечом Эдварда с озабоченным и одновременно профессионально-отстраненным взглядом. Похоже, ее вовсе не беспокоило, что ее лицо находится всего в нескольких сантиметрах от лица вампира. Она была или совершенно равнодушна, или великолепно исполняла свою работу.
– Нет, – холодно ответил Эдвард.
Она кивнула, улыбнулась мне и исчезла. Я дождалась момента, когда она не могла нас услышать.
– А она знает, что здесь происходит? – поинтересовалась я тихим хриплым голосом. Я медленно приходила в себя, дыхание выравнивалось.
– Да. Она все знает, – ответил Эдвард.
– И она знает, что они ее когда-нибудь убьют?
– Она знает, что такая возможность существует, – произнес он.
Это меня удивило. Лицо Эдварда оставалось бесстрастным.
– Она надеется, что они решат оставить ее при себе.
Я почувствовала, как кровь отливает у меня от лица.
– Она хочет стать одной из них?
Он коротко кивнул и впился в меня глазами, ожидая моей реакции.
– Да как она может? – содрогнулась я, прошептав эти слова скорее самой себе, нежели ища на них ответа. – Как она может смотреть, как люди проходят в тот жуткий зал, и желать стать частью этого?
Эдвард промолчал, но от моих слов его лицо дернулось.
Я всматривалась в его слишком красивые черты, пытаясь осознать произошедшее, и тут меня словно осенило, что я и правда нахожусь в объятиях Эдварда, пусть ненадолго, и что нас – по крайней мере не в эту секунду – не собираются убивать.
– О, Эдвард! – вскрикнула я и снова зарыдала. Реакция была глупее некуда. Слезы снова застилали мне глаза, я опять не могла разглядеть его лица – и это было непростительно. Но, по крайней мере, до заката время у меня точно оставалось. Все снова как в сказке, когда чудеса кончаются в назначенный час.
– Что с тобой? – спросил он, все еще тревожась и нежно поглаживая меня по спине.
Я обвила руками его шею – что самое плохое он мог сделать? просто оттолкнуть меня? – и еще крепче прижалась к нему.
– Это извращение – быть сейчас счастливой? – спросила я. Голос мой при этом дважды сорвался.
Он не оттолкнул меня, а прижал к своей твердой, как ледяная глыба, груди, так крепко, что мне стало трудно дышать, хотя легкие у меня работали нормально.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – прошептал он. – Однако у нас множество причин быть счастливыми. Во-первых, мы живы.
– Да, – согласилась я. – Это хорошая причина.
– Во-вторых, мы вместе, – выдохнул он. Дыхание у него было таким сладким и пьянящим, что у меня закружилась голова.
Я лишь кивнула, уверенная, что он не придает этому обстоятельству такого же значения, как я.
– И, если повезет, завтра мы по-прежнему будем живы.
– Надеюсь, – неуверенно сказала я.
– Прогноз вполне благоприятный, – заверила меня Элис. Она сидела так тихо, что я забыла о ее присутствии. – Мы меньше чем через сутки увидимся с Джаспером.
Счастливица Элис. Она могла с уверенностью смотреть в будущее.
Я долго не могла отвести глаз от лица Эдварда. Я смотрела на него, больше всего желая, чтобы будущее никогда не наступило. Чтобы эти мгновения тянулись вечно, а если нет, то чтобы я исчезла в тот же миг, когда они истекут.
Эдвард посмотрел на меня своими теплыми темными глазами, и было легко внушить самой себе, что он испытывает те же чувства. Так я и поступила. Я внушила это себе, чтобы продлить очарование.
Он провел пальцами по кругам у меня под глазами.
– Ты выглядишь очень усталой.
– А ты выглядишь испытывающим жажду, – прошептала я в ответ, вглядываясь в лиловые крапинки на его черных радужках.
– Это ровным счетом ничего не значит. – Он пожал плечами.
– Уверен? Я могла бы пересесть к Элис, – неохотно предложила я. Лучше бы он меня сейчас убил, чем отодвинулся бы от меня хоть на сантиметр.
– Не смеши меня, – вздохнул он, и меня обдало дивным ароматом. – Я никогда не управлял этой стороной своего характера лучше, чем теперь.
У меня был к нему миллион вопросов. Один из них прямо-таки вертелся у меня на языке, но я сдержалась. Я не хотела портить чудесные мгновения, хоть и выпавшие мне в неподходящей обстановке, в комнате, от вида которой меня тошнило, и на глазах у будущего чудовища.
Здесь, в его объятиях, было так легко поверить, что я ему нужна. Сейчас мне не хотелось думать о его мотивах. О том, вел ли он себя так, чтобы меня успокоить, пока мы все еще находились в опасности, или же просто чувствовал себя виноватым в том, что мы оказались в этом логове, или же испытывал облегчение от мысли, что не был виновен в моей смерти. Возможно, мы провели в разлуке достаточно времени, чтобы к этому моменту я еще не успела ему наскучить. Но все это не имело значения. Я чувствовала себя гораздо счастливее в результате самовнушения. Я неподвижно лежала в его объятиях, заново запоминая его лицо и внушая, внушая себе…
Он смотрел на мое лицо так, словно делал то же, что и я, пока они с Элис обсуждали, как будут добираться домой. Они говорили так быстро и так тихо, что я была уверена: Джина ничего не понимала. Я и сама половины не разобрала. Похоже, планировался еще один угон автомобиля. Мне вдруг стало интересно, вернулся ли желтый «Порше» к своему владельцу.
– А что они говорили о певицах? – в какой-то момент спросила Элис.
– La tua cantante, – произнес Эдвард. Его голос превращал слова в музыку.
– Да, именно, – подхватила Элис, и я на мгновение сосредоточилась. Я тоже хотела знать, что это означало.
Я почувствовала, как Эдвард пожал плечами.
– У них есть определение для тех, кто пахнет так же, как Белла для меня. Они назвали ее моей певицей – потому что ее кровь поет для меня.
Элис рассмеялась.
Я очень устала и глаза у меня слипались, но я боролась со сном. Я не собиралась терять ни секунды рядом с ним. Иногда, разговаривая с Элис, он вдруг наклонялся и целовал меня, – его гладкие, как стекло, губы касались моих волос, лба, кончика носа. И всякий раз при этом мое впавшее в долгую спячку сердце словно пронзало током. Казалось, его биение разносилось по всей комнате. Это был рай – дивные поцелуи посреди ада.
Я совершенно утратила чувство времени, и когда руки Эдварда сильнее обняли меня, а они с Элис настороженно взглянули в дальний конец комнаты, я запаниковала и вжалась в грудь Эдварда.
Сквозь двустворчатые двери вошел Алек, сверкая теперь уже ярко-красными глазами, но по-прежнему в безупречном темно-сером костюме без единого пятнышка, несмотря на дневную «трапезу». Он принес хорошие новости.
– Теперь вы можете уйти, – произнес Алек с такой теплотой в голосе, словно мы были давними друзьями. – Мы просим вас не задерживаться в городе.