Кремационный проект прекрасно вписался в раннесоветские утопии «городов будущего» с их строгим функционализмом и отсутствием «лишнего»364. Рационализм кремации как идеального научного способа погребения в полной мере соответствовал рационализму нового города, а сам проект строительства крематория оказывался в одном ряду с новым видением урбанизации и городского планирования. Базируясь на примате «научной организации быта трудящихся», оба этих проекта были призваны создать новую, принципиально иную среду для советских трудящихся, среду, в основе которой — чистота, рациональность и здоровье. Развиваясь параллельно, эти проекты должны были способствовать изживанию последних пережитков прошлого, мешающих созданию нового мира:
В нашу эпоху победоносного пробивания знанием дороги даже в гущу наиболее отсталой части населения, знаменем которой становится просвещение и наука — нет у нас больше места для суеверий, предрассудков и косности! Вместе с автомобилем, трактором, электрификацией — дорогу кремации!365
Глава 3 В мечтах о кремации
В декабре 1927 года Общество развития и распространения идей кремации обратилось в Управление городских железных дорог Москвы с предложением изменить название одной из остановок 11 -го трамвая, с тем чтобы, когда трамвай останавливается «у Донского проезда, кондуктор оповещал пассажиров следующим образом: „Донской проезд — крематорий"». Дело в том, что публика, проявляя чрезвычайный интерес к новой столичной достопримечательности, не знала, где она располагается, что мешало экскурсантам Общества посещать Первый Донской крематорийЗбб. Регулярные экскурсии для групп рабочих и отдельных интересующихся проводились сначала в рамках выставки Музея коммунального хозяйства в Нескучном саду, а затем были продолжены как самостоятельные. Экскурсии действительно пользовались популярностью. Так, например, их описывает историк Алексей Викторович Орешников, взгляды которого в целом были крайне далеки от большевистских:
Со старого кладбища я прошел на новое к крематорию, около которого стояла громадная толпа, ждавшая очереди на осмотр; пускали группами по записи бесплатно, но можно было, заплатив 25 к., пройти, что я и сделал. Насколько снаружи крематорий непривлекателен, настолько приятное впечатление делает внутри. Когда мы собрались около того места, где опускается гроб с телом вниз, нам какой-то интеллигентный молодой человек рассказал о кремации, показал, как пустой гроб поднимается снизу и опускается, провел к колумбарию, где расставлены в нишах урны [с] сожженными костями, рассказал пользу кремации и вред погребения; после спустились вниз к печи, где при температуре в 1000 по Цельсию сжигается труп; сегодня сжигали тело какого-то беспризорного, мы по очереди проходили к оконцу и, быстро взглянув, проходили дальше, можно было рассмотреть только клокочущее пламя367.
Невиданный ранее в стране крематорий был построен в самом центре прогрессивного и экспериментального Шаболовского рабочего поселка. Вместе с домами-коммунами, фабриками кухнями, ажурной Шуховской башней высокие трубы Первого московского крематория олицетворяли прогресс и новые технологические завоевания общества будущего, которое, казалось, создавалось буквально на глазах. Именно таким — неотъемлемым элементом прогресса — предстает крематорий в очерке Д. Маллори, опубликованном в «Огоньке» в 1927 году:
Мы уходим от этого огненного кладбища. Мощным и легким видением встает радиовышка... Строятся заводы и фабрики. Дышит мощно земля под белым снежным покровом. Бегут трамваи. Идут экскурсии в Музей Донского монастыря. Ревут фабричные трубы... Жить, полной грудью жить! А когда умрем — пусть отвезут нас в крематорий, чтобы, вместо зараженной кладбищами земли, всюду разлилась трепещущая радостью и молодой свежестью жизнь!368
Для большевиков кремация становится наиболее привлекательным видом погребения. Восторженное отношение к кремации в полной мере отражено в ее определении, данном в первом издании Большой советской энциклопедии (1937), которое ставит выразительную точку в дискуссиях на тему кремации, которые 20 лет шли в советском обществе: «Кремация — является наилучшим способом погребения, к тому же в полной мере удовлетворяющим чувства эстетики и уважения к умершему»369. Как видим, для авторов и редакторов Советской энциклопедии кремация — положительная, безусловно одобряемая и наиболее предпочтительная практика обращения с умершими. Конечно, ни самым распространенным, ни массово востребованным, ни даже одобряемым большей частью общества способом погребения кремация в СССР к тому времени не стала (как, впрочем, не является таковой до сих пор). Примечательно (учитывая консервативность культуры погребения) то, сколь стремительно менялась оценка этой похоронной практики в стране, где еще какие-то 20 с лишним лет до появления этой энциклопедической статьи с «наилучшим способом погребения, в полной мере удовлетворяющим чувства эстетики и уважения к умершему» ассоциировался совершенно другой способ обращения с покойными — трупоположение и сопряженный с ним религиозный ритуал. Более того — вопрос о возможности кремации в России до революции долгое время открыто не обсуждался. Доминирующим способом погребения в Российской империи было трупоположение, которое с точки зрения Православной церкви в наибольшей степени соответствовало библейскому «доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и во прах возвратишься» (Быт. 3: 19)370. Несмотря на отсутствие прямого запрета на кремацию, равно как и указания на правильный способ погребения как в Св. Писании, так и в Св. Предании, что неоднократно отмечалось православными авторами с момента возникновения дискуссии о кремации в России, кремация считалась несовместимой с православной верой. Захоронение тела в виде пепла, с точки зрения иерархов Православной церкви, противоречило идее воскресения умерших в телах во время грядущего Страшного суда, когда «земля извергнет мертвецов» (Ис. 26: 19) и «посеянное в тлении восстанет в нетлении» (1 Кор. 15: 42). Библейская максима «дотоле же возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Еккл. 12:7) трактовалась Церковью совершенно однозначно и делала кремацию неприемлемой для человека православного вероисповеданияЗ71.
Законодательство того времени не просто не разрешало строить крематории на территории Российской империи, но и запрещало вывозить тела российских поданных для кремации в других странах. Одна из позднейших брошюр о кремации так описывает эту коллизию:
В 1908 г. Святейший Синод на запрос Главного Врачебного Управления по делу жены генерала Духовского, просившей разрешения перевести тело ее, после ее смерти, в Гамбург для сожжения в крематории, ответил: «Признать, что сожжение покойника не согласно с учением православной церкви, поэтому в просьбе отказать». Другой подобный случай был в 1913 г. Пепел от тела русского купца Бойтмана, сожженного в цюрихском крематории, был доставлен для погребения в Россию. Когда жена покойного обратилась к Курскому архиерею с просьбой «отпеть покойника», архиерей, снесшись предварительно с синодом, ответил: «отпеваться может прах-тело, но не прах-пепел»372.
Среди книг, конфискованных или отмеченных при обысках «политических» преступников, литература о кремации находится в одном ряду с нелегальной революционной литературойЗ73.
Несмотря на негативное отношение к кремации Церкви, вопрос о ее легализации неоднократно поднимался до революции. Так, в 1909 году, а позже в 1914 году Министерство внутренних дел выступило с предложением о введении нового похоронного устава, предполагавшего легализацию кремации, однако законопроект принят не был374.
Кремация в России была легализована 7 декабря 1918 года декретом СНК о кладбищах и похоронах. Хотя на момент принятия документа на территории молодого государства не было ни одного крематория, декрет передавал все крематории страны, наряду с кладбищами и моргами, в ведение местных Советов375.
Европейская дискуссия о кремации XIX века
Несмотря на формальный запрет кремировать российских подданных и строить крематории, кремационное движение с самого времени своего появления в Российской империи в конце XIX века и вплоть до открытия первого крематория в 1927 году находилось внутри хорошо разработанного европейского кремационного проекта. Европейские книги о кремации попадали в Россию в числе прочей нелегальной литературы и могли принести неприятности своим владельцам376. Российские инженеры не просто испытывали теоретический интерес к новой похоронной технологии, но и активно исследовали ее возможности. Так, гражданский инженер Бронислав Казимирович Правдзик, который позже будет принимать самое деятельное участие в строительстве первого петроградского крематория и проектировании первых советских кремационных печей, еще в 1892 году публикует по результатам своей поездки в Европу подробный отчет о состоянии там кремационного дела, технических возможностях кремации и видах кремационных печей377. Пятнадцатью годами позже, в 1908 году, аналогичную книгу публикует инженер Московской городской управы И. Лавров378. Книга начинается небольшим рассуждением о необходимости введения кремации в России и заканчивается подробной и обстоятельной таблицей статистики кремации в городах Германии, Дании, Англии, Италии, Франции, США, Канады, Норвегии, Швеции, Швейцарии в 1878-1907 годах379. Все популярные и теоретические работы о кремации, как до революции, так и после, всегда начинались с пространного раздела о состоянии кремационного движения в Европе, причинах и истории его появления и развития. Неудивительно поэтому, что при работе над созданием Первого Донского крематория активнейший член Общества развития и распространения идей кремации Гвидо Бартель выхлопотал себе разрешение на поездку в Германию для того, чтобы лично ознакомиться с тем, как работают крематории там380.
Индустриальная революция, сопутствующий ей распад традиционных структур общества и ускорившаяся урбанизация существенно изменили не только отношение к человеческой индивидуальности и телесности, но и повлияли на практики погребения в городах. Так, рост городов привел к распространению эпидемий, а увеличившаяся смертность, в свою очередь, привела к расширению кладбищ и увеличению плотности захоронений на них. Это заставляло всё чаще поднимать вопрос о необходимости изменений не только в похоронном законодательстве, но и в самой технологии избавления от мертвых тел. Переполнение кладбищ внутри разросшихся городов выводит на первый план вопросы гигиены и необходимости использования новых технологий. Кремация оказывается похоронной технологией, позволяющей решить сразу несколько проблем. Во-первых — сдерживать рост кладбищ. Во-вторых — контролировать эпидемиологическую ситуацию. В-третьих — сделать похороны более экономичными за счет технического прогресса.