, после длительного рассмотрения и изучения различных проектов было решено переоборудовать в Первый крематорий в Петрограде бывшие бани на Камской улице. Для сжигания тел были перестроены банные печи. При решении похоронной проблемы в Новониколаевске в 1920 году власти сначала пытались сжигать тела открытым способом, а позже переоборудовали в крематорий одну из печей кирпичного завода. В 1925 году во время активного обсуждения идей кремации в связи со строительством Московского Донского крематория этот опыт был описан в журнале «Коммунальное хозяйство» как «весьма остроумный»446. Двадцать лет спустя именно печи кирпичного завода будут использованы для утилизации тел жителей блокадного Ленинграда.
Эмансипация похорон от Церкви: европейский контекст
Другим не менее важным контекстом кремационного движения было отношение к новому виду погребения со стороны такого авторитетного для общества рубежа XIX-XX веков института, как Церковь. Даже если церковные иерархи и не высказывались напрямую ни о преимуществах какого-то вида погребения, ни о запрете кремации, трупоположение устойчиво воспринималось как основная погребальная практика в подавляющем большинстве христианских стран, а кремация, в свою очередь, — как еретическая и даже богоборческая. Ни в одной стране Европы легализация кремации не происходила легко. Активисты вынуждены были бороться за свои идеи как с Церковью, так и с общественными предрассудками. Так, в Англии борьба за легализацию кремации заняла около 20 лет447, в Германии в некоторых землях кремация не была легализована вплоть до 1920-х годов448. Наибольшее противодействие распространению кремации оказала Католическая церковь, наложившая запрет на такой вид погребения в 1886 году и сохранявшая его вплоть до Второго Ватиканского собора 1968 года449. Несомненно, такая активная борьба за введение нового вида погребения символизировала существенные экзистенциальные сдвиги, произошедшие в обществе, новое понимание человеческой телесности (утилизации тел) в системе жизненных ценностей.
Однако вопреки распространенному представлению о кремации как антихристианском или атеистическом способе погребения ранние идеологи кремации не были настроены на конфликт с религиозными институтами и оспаривание религиозных догм. Напротив, по замечанию Стивена Протеро, кремация в Америке и Европе в дискурсивном плане проходила не как революция, а как «возрождение», возвращение к более совершенному и традиционному способу утилизации человеческого тела450. Для распространения этого «более совершенного способа» утилизации тела необходимо было развести стремление следовать церковной традиции совершать таинства и обряды и потребность утилизировать тело, которая есть у всех народов. Сведение кремации к чисто технической санитарной процедуре имело целью осторожно вывести ее из религиозного дискурса. Именно такая стратегия была выбрана первыми пропагандистами кремации в Англии451.
Таким образом, кремационное движение в самом своем начале делает ставку не на «борьбу с религией», которая якобы сопротивляется идее кремации, а на максимально корректное разведение чисто технической проблемы избавления от трупа, с одной стороны, и акта погребения как религиозного обряда — с другой. Конечно, такое разведение в контексте мощного комплекса традиционных и чрезвычайно востребованных символических интерпретаций смерти никак не могло быть безупречным и порождало подчас парадоксальную аргументацию в трудах ранних активистов кремационного движения, которые, например, считали огненное погребение «более библейским», чем зарывание трупов в землю. Ключевую роль в этой аргументации играла библейская семантика «праха» — вещества, из которого был сотворен первый человек. В свете этого понятия чрезвычайно востребованной оказалась идея «холодного и горячего тления», которую активно развивали ранние идеологи кремации, интерпретирующие процесс разложения тела в земле (тление) как медленное «холодное горение», в течение нескольких лет после погребения превращающее тело умершего в прах, а сожжение трупа в кремационной печи — как, в свою очередь, быстрое «горячее горение», которое достигает абсолютно того же результата, что и тление, но за несколько часов452. Кремация, таким образом, позволяла превратить тело умершего в библейский чистый «прах» быстрее, чем трупоположение. Мысль о том, что «прах гниения в земле и горения в печи химически тождественны», высказывали и советские идеологи кремации, перед которыми вопрос компромисса с Церковью не стоял так остро, как перед их европейскими предшественниками453. Такой подход не стоит рассматривать как некую уловку идеологов кремации, которая использовалась для того, чтобы обойти негативное отношение христианских церквей. В частности, Стивен Протеро отмечает в отношении развития кремации в Америке, что «сражение между сторонниками трупоположения и кремации в Америке в свой ранний период было в основном битвой не между верующими христианами и нехристианами-скептиками. Напротив, это был в значительной степени внутренний спор верующих христиан. Более того, нехристиане в рядах кремационистов очень редко были настроены секулярно. Большинство из них стремились к тому, чтобы перевести американские представления о смерти на языки новой духовности»454. Аналогичным образом и Питер Джапп, говоря о введении кремации в Англии, отмечает отсутствие атеистического пафоса кремационного движения455.
В этом отношении показателен центральный документ кремационного движения — постановление Международного медицинского конгресса в Дрездене, которое утвердило нормативы, согласно которым должны строиться и эксплуатироваться крематории. Согласно этому документу, каждый крематорий должен был, в частности, иметь наряду с помещением для сжигания, медицинских вскрытий и хранения трупов специальное помещение для отпевания усопших. Примечательно, что советские проекты крематориев также имели помещения для отпевания456. Эта норма была соблюдена и при проектировании и строительстве Первого Донского крематория в Москве, несмотря на весь атеистический пафос перестройки храма под крематорий.
Хотя ко второй половине XIX века значительная часть европейского общества находилась под сильнейшим влиянием идей свободомыслия и эмансипации от Церкви, ни о какой деклерикализации как государственной программе речь не шла ни в одной из стран Европы. Вне зависимости от личных убеждений европейских активистов кремации они были вынуждены искать компромисса с позицией Церкви и договариваться с ее иерархами. В Советской России всё было иначе. Декрет Совета народных комиссаров РСФСР от 20 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» полностью избавлял кремационистов от необходимости вписывать свою деятельность в рамки учения Церкви. Между тем советские кремационисты вплоть до середины 1930-х годов продолжали придерживаться компромиссной позиции в отношении церковного обряда.
Несомненно, для кремационистов-болыпевиков атеистические идеи имели большее значение, чем для их европейских коллег, однако желание следовать мировым тенденциям было не менее значимым. Знаменательно, что вслед за своими европейскими предшественниками раннесоветские идеологи кремации постоянно подчеркивают возможность компромисса между религиозными учениями и практикой кремации, рассматривая последнюю в первую очередь как технологическое достижение цивилизации, отказываться от которого так же бессмысленно, как от радио или парового двигателя:
Во многих вопросах нынешних христиан наблюдается значительное отступление от мифологических религиозных образцов. Культура совершает свой путь и подчиняет себе всех, вне зависимости от религиозных воззрений. Папа Римский едет на автомобиле, говорит по телефону. Это культура, которой нужно пользоваться и которая имеет оправдание. И автомобиль, и телефон сохраняют в работе время и энергию. Христос не пользовался этими завоеваниями культуры. Кремация — та же культура457.
Более того, пропагандисты кремации готовы даже выступать как богословы и утверждать, что библейский текст «земля есть и в землю отыдеши <...> ошибочно понимается: этому тексту вовсе не противоречит зарытие в землю вместо трупа — пепла»458.
Авторы публицистических очерков о кремации также обращаются к этой теме:
Толстый и огромный, точно старинная башня монастыря, сошедшая с места векового, поп, целый день находящийся здесь в ожидании заработка, басом глаголет:
— «Прах ты и во прах возвратишься», гласит Бытие, глава 3, страница 19.
— Так церковь, батюшка, не воспрещает это самое, что сжигать покойничков?
— Нет, ни один собор, тетя, ни канон кремации не запрещает... и через погребение — прах, и через сожжение — прах!
Кажется, старушка довольна! Батюшка не воспрещает. Кто о чем, она, старая, о смерти думает... Хочет по-новому умирать. Новое побеждает старое459. Весь конфликт между Церковью и кремацией в большевистском дискурсе представляется не как конфликт экзистенциальных позиций, а как конфликт между Церковью как «капиталистом» и экономическими интересами простого человека:
Кремация подвергалась в Германии исключительному гонению со стороны власть имущих. Церковь пользовалась неограниченным правом надзора за погребением. Она определяла и места погребения. Она являлась фактической владелицей кладбищ и, естественно, эксплоатировала в свою пользу свое право в широком смысле слова. Культ мертвецов в течение веков являлся исключительной статьей дохода церкви. И только французская революция широко развернула вопрос о кремации460.
Восприятие кремации как приметы цивилизованного западного общества — характерная черта всех ранних советских текстов о кремации. Даже сами тексты выстроены так, чтобы показать, что сначала различные общества отошли от первобытного утилитаризма трупосожжения, а затем постепенно возвращались обратно к идее кремации. В то же время тот факт, что в большинстве «культурных государств Старого и Нового Света» кремация давно существует, заставлял авторов включать Россию в число культурно развитых стран. Так, перечисляя крематории европейских стран и Америки, авторы включают в этот перечень и технический крематорий для животных при лаборатории по заготовлению противобубонно-чумных препаратов в Кронштадте461. Отсутствие крематориев в России воспринимается ими как отставание страны и в техническом, и в гигиеническом развитии: «...однако, как бы мы ни ограничивались стеною от успехов гигиены, в конце концов и наши большие города, наряду с канализацией, водопроводами и другими санитарными сооружениями, будут вынуждены устроить крематории и обратиться к сожиганию покойников»462. Кремация — не просто еще один способ погребения, а погребение, имеющее под собой научное основание463.