Такие анекдоты, отражая общее отношение к кремации, были, конечно, крайне болезненны для организаторов строительства. Советские граждане и без того были скептически настроены по отношению к кремации515. Когда крематорий был уже открыт, спрос на новую услугу не был зашкаливающим. Но даже если бы он и был, в глазах общественного мнения печи всё равно были не в состоянии справиться со своей работой. И в этом смысле эти анекдоты, конечно, перекликаются с впечатлениями Чуковского от посещения Петроградского крематория в 1921 году: «Печь была советская, инженеры были советские, покойники были советские — всё в разладе, кое-как, еле-еле»516.
Другой слух, по-видимому не менее популярный, не был связан с несовершенством кремационной печи, но наглядно демонстрировал общее недоверие к новой погребальной практике, восприятие сжигания трупа как явления противоестественного. В народе широко распространилось убеждение в том, что в первые минуты сжигания тело покойного начинает дергаться, словно в конвульсиях, и для предупреждения этого эффекта покойному необходимо подрезать сухожилия. И это было для активистов кремации, несомненно, гораздо более серьезным вызовом, чем предположение о том, что «трупы в крематории не горят, а подрумяниваются». Если недостатки конструкции печи можно исправить, то для борьбы с этими слухами необходимо было вести не только серьезную работу по разъяснению технологий сжигания в кремационной печи, но в целом работать над изменением общественного мнения. Трудно с уверенностью говорить о том, насколько широко был распространен этот слух, однако ситуация, по-видимому, была настолько серьезной, что в прессе была опубликована серия пропагандистских статей, в разной форме разъясняющих, как именно происходит процесс горения трупа в кремационной печи, и развенчивающих данный предрассудок. Один из них — весьма поэтично написанный очерк «Огненные похороны» Д. Маллори, опубликованный в «Огоньке» в декабре 1927 года. Главная героиня очерка — сомневающаяся старушка, пришедшая к крематорию, чтобы проверить правдивость своих страхов. Главные из них— неодобрение Церкви и то, что покойник дергается в печи. Именно в этом активисты кремации усматривали причины общественного противодействия кремации:
— Вы внутре были? — все настойчивее спрашивает старуха. — Как оно там? Верно ли, что покойник в печи прыгает?..
— А зачем, гражданка? Не прыгает. Очень даже хладнокровно лежит.
<...>
Обывательские слухи расскажут о движениях покойника в печи...
Сущая чушь! Под влиянием лучеиспускающей теплоты у каждого трупа могут происходить в начальной стадии горения сокращения мышц!517 Для наглядности Маллори приводит подробное описание процесса горения тела в кремационной печи:
Труп горит медленно. Трескается череп крестообразно. Сгорают конечности. Горит скелет туловища. Трупы, сильно пропитанные лекарствами, горят дольше. Не болевшие люди горят дольше болевших. Мужчины требуют для сжигания больше времени, минут на 20, чем женщины518.
Хотя в переписке с региональными филиалами ОРРИК указывалось, что, «исходя из цифр сожжений кремация в Москве развивается гигантскими шагами и, в недалеком будущем, Московское коммунальное хозяйство будет поставлено перед необходимостью постройки 2-го крематория»519, реальных оснований для этого не было. На практике кремация не была столь популярна. И это было связано не только с предрассудками, но и с высокими тарифами. И хотя «для агитации за сожжение трупов» тарифы на кремацию существенно снижаются, они всё равно остаются выше, чем расценки на традиционное погребение в землю520. Составляя проект бюджета на 1927-1928 годы, заведующая Похоронным отделом МКХ Феодосия Газенбуш констатировала: «Пропускная суточная способность крематория максимальная 36, нормальная 18 трупов. Число захоронений по плану 27/28 г. уменьшено в сравнении с 25/26 г. на 1800 сожжений, т. е. на число сожжений в крематории из расчета 6-ти общих сожжений в день при 8-ми часовой работе крематория, из коих по смете доходов принято только одно сожжение, а пять как бесплатные»521. Не изменилась ситуация и к концу 1928 года: «Количество сожжений трупов стоит на одном уровне, а поэтому вопрос о постройке 2-го крематория остается открытым»522.
Головокружение от успехов
Когда после многочисленных неуспешных попыток (постоянно срывались сроки открытия крематория, возникали проблемы с оборудованием, на строительство были израсходованы колоссальные средства) крематорий всё же удалось открыть и он стал стабильно функционировать, все участники предприятия испытали облегчение, радость и воодушевление. Немедленно появились слухи об открытии второго крематория, на этот раз расположенного в центре города. Похоронный отдел даже рассматривал ряд конкретных площадок для строительства.
Ощущение того, что открытие Донского крематория — это только первое звено в цепи важного и грандиозного замысла, великолепно передает записка заведующего крематорием Нестеренко. После полу го да успешной работы Донского крематория в апреле 1928 года он обращается в ОРРИК с предложением ввиду предполагаемого скорого резкого увеличения желающих быть кремированными разработать проект дополнительных пристроек к имеющемуся зданию Первого московского крематория, с тем чтобы увеличить его пропускную способность и создать дополнительные помещения для проведения нескольких церемоний прощания одновременно. Вот какие требования он предъявляет к перестройке крематория:
1. Московский Крематорий по величине должен быть первым в мире.
2. Иметь три ритуальных зала523.
<...>
7. Под крематорий должна быть отведена вся прилегающая площадь с западной стороны до полотна Окружной ж. дороги и с восточной до Шаболовской улицы.
9. На площади прилегающей к крематорию должна быть площадка для посадки траурных аэропланов и взлета траурной эскадрильи аэропланов.
10. Гараж для стоянки автомобильного транспорта Крематория и моторной дрезины-катафалка для доставки покойников с любого [нрзб] по Окружной дороге к крематорию.
U.K крематорию должен подходить трамвай и автобус.
12. На территории крематория должна быть площадка для размещения воинских частей всех специальностей и взвода артиллерии для траурного салюта524.
Ил. 21. Пропаганда кремации: «Все фабкомы и земкомы должны неустанно вести агитацию по кремации. Газенбуш». ГАМО. Ф. 4557. Оп. 8. Д. 644. Л. 99 Проект Нестеренко не был реализован, и нет никаких документов о его практическом рассмотрении. Тем не менее он интересен тем, насколько плотно его автор вписывает Первый московский крематорий в программу строительства мира будущего, вплетает его в систему городского транспорта, при этом упоминает абсолютно все виды транспорта вплоть до аэропланов.
С точки зрения ОРРИК, успешное открытие крематория было не окончанием просветительской работы в обществе, а ее началом. ОРРИК проводит экскурсии в крематорий, которые значительно отличаются от посещения крематория Чуковским в 1921 году. Экскурсии проводятся два раза в неделю по воскресеньям и понедельникам и настолько популярны, что Общество вынуждено ходатайствовать о выделении милиционера для работы в крематории во время ЭКСКУРСИЙ525. Всего с декабря 1927 по апрель 1928 года было прочитано более 500 лекций, на которых в общей сложности присутствовало около 150 тысяч человек, проведено более 1000 групповых экскурсий, которые посетили 34 тысячи человек526.
Издаются книги, совместно с «Белгоскино»527 ведется работа над созданием документально-просветительской киноленты «Огненное погребение»528. ОРРИК рассылает потенциально заинтересованным организациям свои материалы — популярные брошюры по кремации, годовой отчет о работе Общества, номера журнала «Коммунальное хозяйство» со статьями о кремации529.
ОРРИК активно пытается распространить свою деятельность за пределы Москвы. Отдельный филиал предлагается открыть в Харькове, где в это время уже ведется строительство крематория530. Общество стремится организовывать лекции во всех уездных городах Московской губернии531. В ответ на письмо председателя Калужского губисполкома, в котором, по-видимому, он интересуется вопросами членства в обществе и возможностью создания отделения ОРРИК в Калуге, правление Общества высылает все необходимые материалы, а также рекомендует ходатайствовать о строительстве крематория в Калуге532. Максимально плотное сотрудничество ведется с Ленинградом и Украинской ССР. Так, в марте 1928 года члены ОРРИК пишут письмо во Всеукраинский совет Союза безбожников, отправляя им устав Общества, членские анкеты, журнал «Коммунальное хозяйство», брошюру Г. Бартеля «Кремация»533, а в апреле этого же года Общество посылает в подарок Всеукраинскому союзу безбожников ряд экспонатов, связанных с кремацией: пепел трупа, капсюль, номерок и мемориальную дощечку534. Ленинградский коммунальный музей также получает подарок от ОРРИК — туда на хранение отправляют урну с прахом сожженного 12 января 1928 года гражданина Антика Бориса Ефимовича, которая должна была храниться в музее до постройки Ленинградского крематория, после чего ее предполагалось переместить в колумбарий крематория535. В музее Наркомздрава организован уголок кремации — отдельная экспозиция с демонстрацией моделей, фотографий и других материалов. В том числе — типовой проект крематория для использования в провинции536. Отдельная большая выставка о кремации, организованная Наркомздравом, проходит в Нескучном саду537. На заседаниях Общества присутствуют представители Харькова, Казахстана, Самары, Севастополя, Нижнего Новгорода. Обсуждается вопрос об открытии филиалов Общества в этих городах538. Помимо этого, опытом работы ОРРИК интересуются представители Казани, Нижнего Новгорода, Ростова-на-Дону, однако в большинстве случаев о развитии этих отношений ничего не известно539. Тем не менее Общество предполагает скорейшее открытие всё новых и новых крематориев, а в 1932 году выходит с предложением о включении в план второй пятилетки строительства 40 крематориев по всей стране540.