Я слышал несколько лет тому назад в приятельской компании рассказ артиста М. М. Климова о том, как еврей рекламировал похоронное бюро. По «четвертому разряду» программа была такая: «погода шкверная, катафалк в одну лошадь, покойник сам правит». А это какой разряд, когда и лошади нет, и покойник не правит, а лежит и бултыхается в своем легоньком гробу на каждом ухабе и при переезде через трамвайные траншеибОЗ.
Бумажная волокита и черный рынок делают похороны сложными и неподъемно дорогими для родственников умерших, и они порой вынуждены оставлять тело в городских моргах, рассчитывая на похороны за счет государства604. Для тех же, кто находит силы и средства организовать похороны, расходы на погребение вызывают ужас и отчаяние:
f Неделю тому назад у нашей комнатной жилицы скончалась двухмесячная дочка (Раиса Борисовна Здобнова). И сколько было горя и хлопот у ее горемычной матери! (Она по профессии прачка, т. е. совершеннейшая пролетариатка.) Целых пять дней бегала она по разным учреждениям, светским и духовным, чтоб наконец такую маленькую девочку схоронить на кладбище только на шестой день ее кончины. И сколько денег стоили такие маленькие и бедные похороны! За чутошный, из простых, не крашенных гробик — мать ее заплатила 220 р., а на кладбище, накануне похорон, ее было утешили: сказали, что могилы теперь предоставляются и роются бесплатно, «только надо дать гробокопателю на чай», и вот, по завершении всего, она спросила: «Сколько же дать на чай?», и ей ответили: «Тысячу рублей». Понятно, она ужаснулась, но все-таки отдала могильщику 200 р. на чай. И получила в благодарность от этой своего рода «духовной особы»... матерное словобОб.
Легче было родственникам умершего, который числился на государственной службе, поскольку в этом случае можно было рассчитывать если не на полное покрытие расходов организацией, то хотя бы на помощь в решении организационных проблем:
Лично я остаюсь при том убеждении, что ничего хорошего мы не дождемся и лучше всего поскорее умереть. К слову. В ноябре умерла моя двоюродная сестра Ольга Коссаржевская; похороны ее стоили 1 200 000 руб. В конце февраля я хоронил сестру Ольги, похороны ее стоили мне 10 млн. А на Пасху умер мой друг и многолетний товарищ Г. М. Яковлев. Его похороны стоили без малого 200 миллионов. Если я проживу еще год и умру не на службе и не в больнице, то мои похороны, пожалуй, будут стоить миллиард рублей! Поэтому и надо умирать, пока не выгнали со службы. Надеюсь, что гроб сколотит, по бывшим примерам, столяр курсов, а лошадь и телегу даст заведующий хозяйством курсов. А, следовательно, скорее умереть во всех смыслах выгодно: избавишься от этой беспросветной, томительной и некультурной жизни, и похороны будут стоить дешевобОб.
Однако то, что сулило облегчение родным, оборачивалось изматывающими трудностями для коллег:
Собрания профессорско-преподавательского состава теперь немногим отличаются от поминок по нашим коллегам. Закрывая одно из таких заседаний, ректор Шимкевич обратился к присутствующим с мрачным юмором: «Господа, — сказал он, — покорнейше прошу вас не умирать так быстро. Отходя в мир иной, вы находите успокоение для себя, но создаете массу неудобств нам. Вы же знаете, как трудно обеспечить вас гробами, как нет лошадей для перевозки ваших останков на кладбище, и как дорого стоит вырыть могилу для вашего вечного успокоения. Думайте, прежде всего, о своих коллегах, пожалуйста, и старайтесь протянуть как можно долыпе»б07.
Похоронный кризис приводит не только к социальному озлоблению и разрушению социальных структур, но и к определенной консолидации общества, которая проявляется в самых разнообразных формах — от простой помощиб08 до настоящего альтруизма. Так, одна женщина после долгих поисков тела своего мужа нашла его «в 3-м Государственном университете (Пресня, бывшая лечебница Изачика), где оно в числе 16 лежит уже 2 месяца после анатомического вскрытия; ей сказали, что узнать его невозможно: 1) при вскрытии оно уже изменилось; 2) от времени оно разложилось. Она хочет его вместе с остальными 16 гробами похоронить в общей могиле на Ваганьковом кладбище»609. Несмотря на организационные и финансовые трудности, ей это удалось:
О. Н. Чижова похоронила Сергея Ивановича на Ваганьковском кладбище в числе 12 гробов в пятницу 2/15 апреля; вырыть могилу на все 12 гробов стоило ей 300 ООО р. Рассказ ее меня потряс. На кресте она написала имена 11 погребенных, а 12-й был глухонемой, имени в больнице, где умер, сказать не могбІО.
Странное совпадение, в лагере с нами сидит та самая М-ва, которая так горячо отнеслась к моему горю, когда не стало Кирилла. Не зная, как помочь, и зная трудность, с какой хоронят в советской России, она, не колеблясь, отдала для Кики свое собственное место на кладбище (в семейном склепе). Даже в минуту такого острого горя я почувствовала весь порыв, всю горячность этого поступка от почти незнакомого человекаб 11.
К весне 1919 года в Москве разразился страшнейший похоронный кризис. Морги и мертвецкие при больницах были переполнены, к апрелю 1919 года оставались незахороненными сотни тел, многие из которых лежали в моргах города с начала зимыб12.
В Лефортове якобы волки по ночам едят на улицах трупы умерших от сыпняка. Факт тот, что на кладбище очередь, что в больницах сутками ждут в коридорах приема и кое-кто тут же умирает...613
Ситуация в других городах была не лучше. Весной 1920 года могильщики Самары таким образом описывают свою работу: «С наступлением тепла из лазаретов на холерное кладбище стали привозить трупы тухлые и разложившиеся, у которых при стаскивании в яму даже отрываются руки». Однако и к весне 1921 года ситуация не улучшается. Количество умерших от инфекционных болезней увеличивается, а могильщиков по-прежнему недостаточно:
Проходя вчера мимо кладбища, я заметил, что могилы роют только двое, а мертвых навалено было 3 кучи, и все почти изъедены, а у некоторых нет рук и ног, так как собак там целая стая614.
Похоронные реформы, несомненно, предполагали полное похоронное обеспечение всех трудящихся вне зависимости от того, где они умерли. Однако на практике похоронные отделы Москвы и Петрограда занимались лишь похоронами людей, умерших в общественных местах, в основном в больницах и на транспорте, или организацией статусных похорон, о которых говорилось выше. Похоронные администраторы с сожалением констатировали, что похороны «из квартир» остаются за пределами их физических возможностей. Это означало, что родственники умерших вынуждены были сами изыскивать возможности для организации похорон.
Для того чтобы преодолеть жесткий похоронный кризис, коммунальные службы вынуждены были захоранивать десятки тел, порой даже без гробов, в одной могилеб!5. Хотя, как говорилось выше, на рубеже ХІХ-ХХ веков практика коллективных захоронений не казалась такой противоестественной, как это выглядит сейчас, всё же она не была нормой, и похоронная администрация прилагала большие усилия для того, чтобы сократить их числобіб. Если сами братские могилы были в основном укрыты от посторонних глаз, то транспортировка тел к ним была на виду и производила сильное впечатление на свидетелей:
Утром из окна: едет воз гробов. Белые, новые, блестят на солнце. Воз связан веревками. В гробах — покойники, кому удалось похорониться. Это не всякому удается. Запаха я не слышала, хотя окно было отворено. А на Загородном — пишет «Правда» — сильно пахнут, когда едут617.
Покойников стали носить через город на кладбище в простынях. Конечно, это делают более или менее состоятельные обыватели. Красноармейцев же тащат по кладбищу голых, наваленных, как дрова, в телеге, закрытых циновками и прикрученных веревками, голыми выбрасывают в могилы, вырытые всего на 1/2 аршина глубиною, а то и меньше618.
Неумелое администрирование, отказ от денежных отношений и разрушение сословно-конфессионального базиса похоронного дела привели к чудовищным последствиям и вызвали сильнейший психологический стресс у населения. Однако бесконечная волокита и задержки с захоронением умерших, переполненные морги и мертвецкие были хотя и серьезной санитарной, но временной проблемой, которую достаточно быстро удалось решить административным путем — путем освобождения могильщиков от воинской обязанности619 и введения трудовой повинности по рытью могил и доставке трупов620. Немалую роль сыграла и нормализация эпидемиологической ситуации в городе.
Так или иначе, уже к 25 мая 1919 года Похоронный отдел с радостью рапортовал о том, что залежей трупов в городе не осталось621. Гораздо более серьезной была проблема разработки таких принципов финансирования отрасли, при которых покрывались бы не только непосредственные затраты на захоронение (т. е. на оплату работы могильщиков), но и затраты на оплату работы кладбищенских и конторских служащих (конюхов, инспекторов, курьеров, бухгалтеров, счетоводов, машинисток и т. д.). В дополнение к этому необходимо было также предусмотреть средства на благоустройство кладбищ622.
Общая бесхозяйственность и постоянный огромный дефицит бюджета приводили к тому, что внешнее состояние кладбищ ухудшалось с каждым днем. Несмотря на попытки кладбищенской администрации остановить процесс разорения кладбищ623, уже летом и осенью 1919 года они окончательно утратили свой довоенный облик. Похоронный отдел, имея крайне скудную информацию «по периферии», проводит обширную ревизию московских кладбищ и конных дворов. Результаты ревизии неутешительны. Везде коррупция и черный рынок, безразличие и разруха.
В 1923 году Похоронный отдел МКХ вынужден открыто признать, что в течение многих лет внешний порядок на кладбищах не поддерживался, а в годы топливного кризиса деревянные заборы, ограды могил, кресты расхищались на топливо, для той же цели рубились и деревья; каменные ограды кладбищ во многих местах разобраны местным населением как для сокращения своего пути, а также и для свободного прогона скота, особенно большой вред приносят козы и свиньи. В настоящее время кладбища представляют из себя проходные дворы и благодаря этому страшно загрязняются и разрушаются624. Одной из основных причин кризиса стала общая перестройка основ похоронного дела. Если до революции все вопросы, связанные с «достойным погребением» и обустройством могил, решались в русле «моральной экономики», т. е. каждый в меру возможностей инвестировал в содержание могил своего прихода, то социальная программа большевиков предполагала включение похоронных услуг в безусловный набор благ, предоставляемых всем гражданам страны безвозмездно. Согласно социальной политике нового государства, похороны входили в набор коммунальных услуг, предоставляемых государством «в натуральной форме»625 всем трудящимся. По идее, это должно было создать условия для равной доступности похоронных услуг для всех граждан республики. Однако такая экономическая модель ставила похоронные отделы в крайне уязвимую позицию626. Для того чтобы захоронения производились в срок, необходимо было наладить кладбищенскую логистику, перевозку тел, работу могильщиков и гробовщиков. Кроме того, на кладбищах была чудовищная разруха, и, чтобы преодолеть ее, следовало привести в порядок могилы и дорожки, поставить ограды, выгнать с кладбищ скот, освободить территории кладбищ от хулиганов и бандитов. Если раньше это делалось силами прихода, который был заинтересован в сохранении могил своих прихожан, то с отстранением Церкви и с отказом от разделения кладбищ по конфессиональному принципу (т. е. с требованием хоронить на любом кладбище вне зависимости от религиозной принадлежности умершего) этот институт поддержания порядка больше не работал. Для того чтобы поддерживать благоустройство кладбищ, были необходимы колоссальные средства. В то же время бюджет Похоронного отдела МКХ, который не пополнялся ни за счет оплаты погребений, ни за счет субсидий или кредитов Моссовета, оставался дефицитным на протяжении всего времени работы Отдела.