– Зомбиящик? – не понял Ленин.
– Это телевизор, – объяснил ему высокий пенсионер, думая, что тот поймет его.
А Ленин продолжал с такой же горячностью:
– Наша интеллигенция осталась гнилой и сейчас, как она была такой же в мое время! Вы должны ближе быть к народу, по капле выдавливать из себя врага!
Лысый пенсионер усмехнулся:
– Интересное замечание, как я погляжу! Наша интеллигенция наслышалась от всех всего, особенно, от вашего грозного последователя.
– Кого именно?
– Даже называть его фамилию и имя не хочу, – поморщился лысый пенсионер, – нам надо забыть разных политических монстров, лишь тогда будет лучшая жизнь!
– Нельзя забывать наше героическое прошлое, – возразил высокий пенсионер, тыча кулаком прямо в нос лысому пенсионеру. – Нельзя над ним глумиться!
– Товарищи, прошу без угроз, – попросил Ленин.
– Надо забыть, стереть из памяти это ужасное и кровавое прошлое, тогда наше будущее будет лучше. Подумайте о ваших детях, внуках. Неужели и они должны жить, помня о старых умерших политических монстрах, которые до сих пор не дают нам спокойно жить?! – продолжал с пафосом лысый пенсионер. – Нельзя насильно сделать всех нас счастливыми, решать всё за нас!.. Нужно не осквернение памятников, а упокоение души этих людей на земле, если у таких человекоподобных возможно предположить наличие души…
– Грех телу неупокоенному, рабы божьи! – раздался строгий голос рядом.
Обернувшись, пенсионеры обомлели: перед ними стоял сам отец Володимир с палкой в руках, уставший, бледный, с грустными глазами.
– Прочь отсюда, поп! Почем опиум для народа? – выкрикнул Ленин, заметив отца Володимира.
Но пенсионеры не обратили никакого внимания на грозную тираду вождя пролетариата, уставясь на еще одну статую, внезапно сошедшую с постамента. Они также заметили, что часть лица отца Володимира залита черной краской.
– Грех телу неупокоенному! – повторил отец Володимир, махая палкой в сторону Ленина.
– Ленин живее всех живых, – произнес вождь пролетариата, не смотря на отца Володимира.
– Рабы божьи, не поддавайтесь на новые революционные провокации ирода, безбожника, который давно должен быть упокоен и предан земле! – возвестил отец Володимир, молясь, словно он находился на молебне в церкви. – Одумайтесь, рабы божьи, прочтите святое писание, не создайте себе кумира! Грех слушать этого безбожника, политического монстра.
– А кто вас, поп, будет слушать? – недовольно вскричал Ленин, махая одной левой рукой.
– Кто? Меня слушают все набожные и совестливые люди, – тихо ответил отец Володимир, – а вы, аки неупокоенный, злобный пес, бегаете по миру, пытаясь вновь вызвать ненависть и вражду! Люди сейчас не так слепы, как раньше.
– Да?
– Да!.. И слепцы вроде вас ведут за собой лишь тех, кто не желает думать и видеть дальше своего собственного носа.
Ленин покраснел от злости, вскричав:
– Хватит, поп, чай, не на службе! Говорите, люди не слепы? А чего ж они все молчат сейчас, только дома с женой могут посудачить об инфляции, коррупции, милицейском беспределе, дедовщине, чиновниках, постоянных реформах? Разве сейчас они не слепы?!
– Не все слепы, если хотите услышать мой ответ, – холодно сказал отец Володимир, глядя прямо в глаза Ленина. – Многие пытаются выходить на улицы, другие что-то писать, есть разные формы протеста.
– Значит, низы недовольны, но предпочитают помалкивать, а верхи не обращают на них никакого внимания? – пытался уточнить Ленин.
Пенсионеры сидели молча, наблюдая за словесной дуэлью сошедших статуй с открытым ртом.
– Не совсем так, – ответил отец Володимир, – низам безразлично, что делают верхи, а верхи о низах совсем не думают.
– Сходно весьма с моей трактовкой, – заметил Ленин.
– Господа! Хватит вражды, если снова появились в нашем городе, – попытался успокоить обе ожившие статуи пенсионер в очках. – Нам не нужна конфронтация, нам нужен умный и откровенный диалог.
– Какой я вам господин? – возмутился Ленин. – Я упразднил давно это буржуйское обращение «господин», до сих пор в ходу мое введенное в жизнь обращение «товарищ».
– Товарищ? Товарищей сейчас очень мало осталось, – усмехнулся лысый пенсионер. – Теперь бывшие товарищи, если даже они раньше говорили разные совковые коммунистические бредни, стали называться господами.
Высокий пенсионер вновь вступился за Ленина:
– Хватит смеяться над нашим вождем!
– Вождем? А мы вроде племени папуасов, которое лишь кланяется ему и в рот смотрит? – усмехнулся пенсионер в очках.
– Вождь, тебе плита нужна? – спросил лысый пенсионер.
– Какая плита?
– Мраморная.
– Не пытайтесь меня закопать! – рявкнул Ленин, махая одной левой рукой. – Не выйдет у вас ничего!.. Сколько я пролежал в мавзолее, так еще пролежу, вас еще переживу!
– Да?
– Вот именно! Ленин живее всех живых!
– М-да, учение было липовое, рука тоже оказалась липовая, – ехидно заметил лысый пенсионер. – Одна рука отвалилась, потом другая…
– Неужели?
– Тело разлагается по частям, вернее, мумия или то, что осталось… Ваши агитки тоже нам не нужны!
– Рабы божьи! – громко произнес отец Володимир. – Божье правосудие должно свершиться, мумия должна быть предана земле! Все противники бога, богохульники должны быть наказаны и преданы земле. Грех телу неупокоенному! Грех тем, кто не хоронит человеческую плоть, а выставляет ее напоказ, на осмеяние или всеобщее обозрение, токмо невидаль какую. Богохульники, монстры должны похоронены и забыты! Тогда всё у нас успокоится, а ложные идеи и ложные лозунги, мешающие людям жить, будут похоронены вместе с телом монстра.
– Какого монстра? – недовольно спросил высокий пенсионер.
– Того самого монстра, того самого палача, который не дает нам всем спокойно жить. Почему я говорю: монстр? А потому, что это человекоподобный, а человек Не человек в истинном понимании этого слова, не любящий жизнь, а крушащий всё на своем пути во имя своей ложной и абсурдной идеи! Нельзя насильно сделать всех нас счастливыми, нельзя решать всё за нас. Нужно не осквернение памятников, а упокоение душ этих людей на земле! Если есть осужденные, если есть оправданные от разных нарушений законности люди, то должны быть и палачи. Это не самосуд, как понимаете. Это призыв к очищению нации, призыв к очищению от исторической грязи, исторического лицемерия, от избавления от власти палачей и монстров!.. Пока монстр жив и не упокоен, он будет мешать людям жить, отравлять жизнь вам и вашим детям. Подумайте хоть о ваших детях и внуках!.. Похороните монстра, осудите палачей, не нарушая закона. И также похороните монстра в себе! И не создайте себе кумира! Пока дух усопшего неупокоен, у нас не будет счастья и успеха в делах наших. А дух усопшего бродит по миру, внося сомнения в наши умы! Похоронив монстра, похоронив усопшего, мы ставим точку на прошлом и с надеждой и новыми силами взираем вдаль, ожидая милость и прощение.
– Ленин живее всех живых, – упрямо повторил Ленин, махая левой рукой.
Отец Володимир не обратил никакого внимания на эти слова, как и пенсионеры.
– Я сошел с постамента именно из-за этих слов, – продолжал с пафосом говорить отец Володимир, – именно из-за этих слов я сошел с постамента и пошел в народ!.. Монстры прошлого до сих пор не похоронены, поэтому монстры настоящего так сильны и цепко держатся за власть. Если власть хочет угодить и тем, и другим, она будет то идти вперед, то пятиться назад.
– Шаг вперед, шаг назад, – вспомнил свои слова Ленин.
– То есть видимость реформ, без настоящих жизненных реформ экономики, политики, социальной жизни! Рабы божьи, вдумайтесь в мои слова, пока не поздно… Нужно идти вперед вам, а не постоянно глядеть назад, останавливаться на пути!.. Хватит вспоминать разных политических монстров, этих ископаемых, ведь в нашей жизни появляются видоизмененные современные монстры с новой казуистической идеологией! А что значит «похоронить монстра в самом себе»? То есть живите свободно, говоря и мысля, делая что-то, как человек без страха, ложного патриотизма, национализма и шовинизма, имея свое дело, работу, живя и передвигаясь по миру без всякой вражды и всяких бюрократических разрешений, общаясь смело с разными нациями, всецело надеясь на свои собственные силы, а не на партийного функционера! Если не похороните монстра в себе, если не сможете стать свободными людьми, то будете жить в видоизмененном новыми монстрами государстве с новой квазидемократической программой, делая то шаг вперед, то шаг назад.
Лысый пенсионер и пенсионер в очках похлопали в знак одобрения речи отца Володимира.
Высокий пенсионер хмыкнул, не сказав ничего.
– То есть вы, отец Володимир, появились среди людей, чтобы изложить ваши мысли? – спросил тихо пенсионер в очках, еще находясь под впечатлением от услышанной речи.
– Истинно так, раб божий!
– А я появился, чтобы открыть пролетариату глаза, как его снова притесняют! – сообщил Ленин, но ему никто не ответил.
Ленин бушевал, махая левой рукой и протягивая ее вперед, словно ею указывал на тот светлый путь, по которому ведомые им по какой-то причине не дошли до всеобщего счастья и изобилия:
– Нет, я живее всех вас! И буду жить вечно! И многие сейчас недовольны жизнью, что я не знаю об этом?
– Да, многие недовольны, – согласился пенсионер в очках, – но приходится приспосабливаться.
– Да?
– Да, к нашей маленькой пенсии, ко многому… Не приспособишься – помрешь! А не помрешь – приспособишься!
– Лихо закручено! – оживился Ленин. – Значит, недовольны вы буржуазным режимом?
– Мы многим недовольны, – холодно ответил лысый пенсионер, – но и вашим учением тоже пресытились. Хватит!
– А конкретно можете сказать, чем недовольны? – спросил Ленин.
– Могу ответить… Но выпить нечего!
– При чем тут выпивка? – удивился Ленин.
– Рабы божьи, не думайте о бесовском зелье, – предупредил отец Володимир.
Лысый пенсионер вздохнул, потом продолжал: