короче, чем утром. На ногах гордо красовались хорошие сапоги со шпорами. Келли посмотрел на полку и заметил: – Черт возьми, одна денежка даже сюда залетела.
Осторожно взял монетку грубыми пальцами.
– Конечно, было бы лучше заняться какой-нибудь приличной работой. Но все вокруг так быстро меняется. – Аккуратно высыпал в банку очередную горсть денег. – Законы трещат по швам: земельное право и прочее.
Стало ясно, что Джон Келли специально надел свой лучший костюм и пришел, чтобы показать, что он не какой-то грязный бандит, а воспитанный человек. Серьезный человек. Человек, достойный уважения.
Капитан Кидд тщательно протер очки.
– Вы ведь не собираетесь изучать право, не так ли?
– Боже, разумеется, нет! – Молодой человек поднялся с банкой в руках. – Ищу честную работу.
– Заметное развитие по сравнению с нашей первой встречей.
– Возможно. – Келли слегка покраснел. – Если говорить об изучении права, то где надежная основа? Ведь должен существовать краеугольный камень законодательства.
– Один умный человек сказал, что закон должен в равной мере применяться как к королю, так и к крестьянину; должен быть написан и вывешен на городской площади на всеобщее обозрение; должен излагаться просто, на понятном простым людям языке, чтобы они не устали от чтения.
Молодой человек взглянул на капитана со странным выражением тоски и надежды.
– Кто это сказал?
– Хаммурапи.
Капитан Кидд знал, что из Дюрана необходимо уехать немедленно, под покровом ночи, как они делали прежде. Ситуация складывалась точно таким же образом, как в Далласе. Деньги он заработал, однако все заведения в городе уже закрылись. А если постучать в дверь Дж. Д. Эллана, владельца магазина, и попросить продать патроны тридцать восьмого калибра, весть немедленно распространится по округе. Сразу возникнет подозрение, что он собирается застрелить кого-нибудь из недругов, кем бы этот недруг ни оказался. В запасе осталось восемь патронов для револьвера, мелкая дробь, несколько фунтов пороха и, на самый крайний случай, мешочек десятицентовых монет. Ничего не поделаешь: придется довольствоваться малым.
При тусклом мерцании свечного фонаря он забрал с берега Пашу и Фэнси. Дождь стих, но все равно успел промочить шелковый цилиндр, так что элегантный головной убор превратился в бесформенный комок. Капитан с трудом брел по высокой сырой траве и тихо звал лошадей. Маленькой Фэнси очень нравился серебряный колокольчик на шее; она подняла голову и с удовольствием прислушалась к мелодичному звону. Лошади хорошо отдохнули и вдоволь наелись свежей весенней травы. Капитан привел их в мастерскую, при свете фонаря переоделся и спросил себя, сколько свечей осталось в запасе. Тишина и мягкое кружевное мерцание сквозь причудливые прорези в жестяном корпусе успокаивали и даже создавали слабое подобие уюта. Капитан быстро поел бобов с мясом и тихо позвал:
– Джоанна, Джоанна.
– Кеп-дан!
Девочка театрально откинула одеяло и выскочила из повозки в ночной сорочке, с сеном в волосах и целой охапкой тряпок в руках.
– Гляди сюда!
Капитан Кидд улыбнулся. Джоанна еще плохо справлялась с употреблением английских слов, с единственным и множественным числом второго лица, однако с каждым днем говорила все свободнее.
– Тише! – прошептал капитан. – Что?
– Платье, штаны, чулки, ботинки. Кеп-дан, вот! – Она гордо протянула кусок мыла.
– Тише! Да, замечательно. Кто тебе все это дал?
Девочка аккуратно разложила поношенные вещи на откидном борту и посмотрела с восторгом.
– Злая леди в воде.
– Хорошо, хорошо. А теперь быстрее одевайся. Уезжаем.
Итак, бранившая Джоанну жительница Дюрана предалась христианскому раскаянию и собрала для девочки одежду: платье в желтую и красную клетку, темно-зеленый жакет, панталоны, чулки, а вдобавок драгоценный кусок мыла. Капитан проверил пуговицы, провел пальцем по швам. Все крепкое и добротное. Достать одежду – задача не из легких, а эти вещи отличались хорошим качеством. Отлично. Давно известно, что совесть дана человечеству во благо. Теперь у Джоанны собралось три платья и много белья, так что девочка не предстанет перед родственниками грязной и дурно одетой. Странно, но почему-то эта мысль отозвалась в сердце острой болью.
Капитан вышел во двор. Дождь наконец закончился, и небо немного прояснилось. Он спрятал лошадиные путы в карман старой куртки, завел Фэнси в оглобли и накинул на спину упряжь. В лунном свете блестели золотые буквы на борту повозки.
Джоанна куда-то убежала, а вскоре вернулась, держа в руках нечто, старательно завернутое в мешковину. Капитан слишком спешил, чтобы поинтересоваться содержимым кулька, а потому задул фонарь, сел на козлы и развернул к воротам чалую лошадку вместе с легкой рессорной повозкой. Они тихо, незаметно выехали из вздорного, драчливого Дюрана и сразу оказались в тишине техасской ночи, где низко над головой с хриплыми криками проносились козодои. Они летали бесшумно, как совы, и несли на спинах отсветы звезд. Фэнси прилежно семенила по белой лунной дороге с почтенной скоростью семь миль в час, а Паша невозмутимо топал сзади. И все это происходило за час до полуночи, когда все приличные люди уже спали. Капитан не знал, что ждет их впереди: какой город, какой округ, какие неприятности и проблемы.
Джоанна перелезла через спинку сиденья, взяла сверток и вернулась на место. Снова устроилась рядом с капитаном и развернула мешковину.
– Завтлак! – объявила она гордо.
– О нет! Только не это!
На коленях у девочки лежали две куриные тушки без голов и с окровавленными перьями. Это были те самые Пенелопа и Амелия, которыми так гордился хозяин мастерской, только такие же мертвые, как Джон Уилкс Бут. Девочка смотрела на добычу с гордой счастливой улыбкой. Да, она собственноручно открутила курам головы и выпотрошила тушки, а из чрева одной жертвы гордо достала дрожащий комок так и не снесенного яйца, который сумела изъять из внутренностей.
– Холошо! – произнесла она удовлетворенно и липкими пальцами похлопала капитана по руке. – Еда. Завтлак.
Несколько мгновений «Kontah» ехал с закрытыми глазами. Возвращаться, чтобы заплатить ворчливому горожанину за украденных кур, было уже слишком поздно. Слишком поздно извиняться и возмещать ущерб. Скорее всего, в Дюране его будут вспоминать не только как сторонника генерала Дэвиса, но и как заурядного куриного вора. Трудно сказать, какое обвинение тяжелее. Капитан потер лоб. Ужасная утрата общественного статуса в мире. В его мире. Потеря репутации и уважения со стороны окружающих рассматривается в любом обществе – от Исландии до Малайзии – как жестокий удар по самолюбию. Унижение более тяжкое, чем нищета, и более острое, чем вражеские клинки.
Голосом, которому каким-то чудом удалось придать оттенок восторга, капитан Кидд воскликнул:
– Прекрасно! Умница! Теперь у нас есть еда!
Ночь выдалась холодной. Он ощутил это, когда по щекам потекли тонкие струйки – слезы беспомощного и оттого еще более горького сожаления о будущих трудностях Джоанны в мире крыш, стен и непонятных запретов на кражу кур. Капитан чувствовал себя усталым и насквозь промокшим, а девочка тем временем невозмутимо, деловито заворачивала тушки и пела. Она не имела ни малейшего понятия о том, что все домашние животные, а не только лошади, являются частной собственностью. В ее мире лишь лошади принадлежали кому-то, а вся остальная живность служила общей пищей. Она не задумываясь застрелила бы теленка или козленка. Капитан вообразил, как девочка гордо входит во двор Леонбергеров, триумфально волоча обезглавленное трофейное животное с благородным намерением порадовать родственников.
Джоанна подняла голову и увидела, как Kontah украдкой смахивает слезы.
– О, Кеп-дан! – пробормотала она горестно. Подняла грязную ладошку и вытерла его щеки жесткими, красными от куриной крови пальцами, к которым прилипли перья. В лунном свете одно перышко, словно ангел, опустилось на его куртку.
– Оставь меня, Джоанна.
– Голодный, – решительно проговорила девочка. – Kontah голодный.
Любимый дедушка голоден – вот в чем заключалась проблема, и внучка собиралась накормить его жареной курицей с запеченным внутри яйцом.
– Старики легко плачут, дорогая. Такова одна из слабостей зрелого возраста.
– Ты голодный. – Девочка утешительно похлопала по свертку с драгоценной добычей. – Чоенна молодец?
– Да, – ответил капитан Кидд. – Ты молодец. Все хорошо.
Глава 16
Теперь они снова ехали по Лампасас-роуд. Дюран остался где-то за спиной, а в чистом небе вставало кроваво-красное солнце. Местность представляла собой ровное плато с унылым однообразным ландшафтом. В этом статичном горизонтальном мире двигались только они, а значит, были заметны со всех сторон. Приехав в городок Кранфилс-Гэп, переночевали на берегу Леон-ривер, на стоянке, которая выглядела так, словно там часто отдыхали грузовые караваны. Капитан надеялся, что кто-нибудь заедет и можно будет спросить, как дела у Бритта Джонсона. Однако за всю ночь так никто и не появился. О присутствии людей напоминали только глубокие колеи, голые участки земли там, где из ведер выливали грязную воду, да потухший костер.
Капитан стреножил лошадей и отпустил пастись, хотя почти всю траву вокруг уже успели съесть их предшественники из грузовых упряжек.
Он поужинал и одновременно позавтракал жареной курицей, лег спать и увидел во сне вооруженного человека, от которого исходил отвратительный запах. Потом этот человек вышел из Леон-ривер, но уже в виде жуткого земноводного существа. Капитан сел, схватил куртку, где был спрятан револьвер, и замер в ожидании. Такие сны всегда тревожили его после бурных дневных событий: недавно после боя у Бразос-ривер и вот теперь после драки в Дюране. Капитан знал их с молодости. В подобных случаях Мария-Луиза вскакивала с постели, отходила на несколько футов и повторяла:
– Джефф, Джефф.