– Возможно. – Капитан достал моток веревки, натянул между деревьями и начал развешивать одеяла для просушки.
– Как думаете, напечатают гравюры с нашими портретами?
– Понятия не имею.
Подняв голову, капитан Кидд увидел, что Джоанна спряталась в тростнике на противоположном берегу озера и из убежища наблюдает за развитием событий. Удивительно: при необходимости девочка могла двигаться абсолютно бесшумно. Среди сгущавшихся теней она казалась босоногим привидением с пышной копной волос. Метелки тростника раскачивались над головой, надежно скрывая ее от посторонних взглядов.
– Значит, так, – заключил Мерритт Хоррелл. – Как только приедете в город, сразу заходите в салун «Жемчужина». Есть еще один, называется «Великий Запад», но вы приходите в «Жемчужину» и там читайте свои новости. О том, как мы преследовали ненавистного краснокожего, как ловко убивали мексиканцев и так далее. Несмотря на тупую государственную политику Дэвиса.
– Надеюсь, не станете возражать, если я немного опоздаю?
– Ничуть, сэр. Приходите в любое время, когда вам удобно. Если люди не захотят слушать, как вы читаете про нас, то скатертью дорога. Двери открыты, никого не держим.
Однако капитан Кидд никуда не пошел, а остался сидеть возле повозки. Около девяти по его охотничьим часам донесшийся из города шум сообщил, что, скорее всего, братья Хоррелл уже изрядно пьяны. Звуки музыки и крики долетали даже до озера, так что капитан просто наблюдал за окружающим миром и прислушивался. Ощущал запах табака. Следил за Пашой: конь отвлекся от важного дела – поедания травы. Поднял голову и посмотрел в ту сторону, где учуял сородичей, однако звать не стал. Капитан заметил огонек папиросы. Братья Хиггинс выполнили данное обещание охранять его и Джоанну. Очевидно, собирались дежурить ночь напролет, по очереди. Сам капитан Кидд даже не прилег: несколько часов просидел, прислонившись спиной к колесу, с револьвером в руке и еще до рассвета отправился в путь.
Глава 18
Они поехали на юг и наконец-то оказались в холмистом краю. Здесь стояла тишина. Капитан Кидд ехал верхом на Паше. Спину Фэнси под упряжью прикрыл подобием попоны из одеяла, а за пояс помимо револьвера сунул большой мясницкий нож. Теперь в случае нападения можно будет быстро посадить Джоанну на попону и перерезать упряжь, чтобы умная Фэнси унесла девочку подальше от опасности. Возможно, пока разбойники будут грабить повозку, им удастся уехать далеко.
Как правило, команчи нападали с севера: приходили со стороны Ред-ривер, по открытой засушливой местности вокруг Лампасаса. Пыль, которую поднимали лошади, распространялась на много миль вокруг, поэтому воинственное племя старалось держаться подальше от городов и фортов. На юге, среди холмов, не составляло труда найти укрытие и воду. К тому же разбросанные по местности фермы находились далеко друг от друга. Команчи не просто любили холмистый край: они испытывали животную страсть мародеров, ибо здесь можно было творить любые бесчинства, не опасаясь отпора со стороны военных.
Долина за долиной, гребень за гребнем из-под колес повозки «Целебные воды» мир уходил за голубой горизонт. На вершинах капитан Кидд старался держаться у края дороги, чтобы никто не смог его заметить. То и дело останавливался и проводил в неподвижности по пятнадцать – двадцать минут, присматриваясь и прислушиваясь в поисках признаков жизни. Близкое соседство мародеров мог выдать даже сердитый лепет потревоженной белки. Полет грифов тоже сообщал об обстановке: траектория в виде туго закрученной спирали означала, что где-то неподалеку есть падаль – труп животного или человека; а внезапное резкое пикирование любопытных и жадных птиц подсказывало, что поблизости появилось что-то новое, необычное.
Джоанна тоже внимательно смотрела по сторонам. Не играла в «колыбель для кошки», не пыталась сочинять наивные английские фразы. Даже надела ненавистные башмаки и положила у ног дробовик. Капитан тоже проявил осторожность: зная, что табачный дым далеко распространяется по округе, ни разу не закурил любимую трубку, зато постоянно принюхивался, не принесет ли ветер запах чужого табака. Напрасно. Ветер окончательно стих. С вершин холмов капитан внимательно смотрел на верхушки деревьев по обе стороны дороги – виргинских и крупноплодных дубов, растущего в оврагах орешника гикори – поскольку в безветрие любое движение предупредило бы о постороннем присутствии. Но ничего заслуживающего внимания не происходило, поэтому повозка «Целебные воды» продолжала путь.
Капитан держал в руке поводья Фэнси. Стоянку покинули рано утром, когда звезды указывали направление с востока на запад. Время от времени попадались брошенные фермы и маленькие хижины с каменными ограждениями; некоторые были сожжены до основания.
К северу от реки Льяно возвышались горы из красного и розового гранита, а в долинах покачивались красные метелки лиатриса, синели поляны голубого люпина, светились желтые огни ратибиды колоновидной, чаще называемой мексиканской шляпой. В холмистый край пришла пора цветения. На радость лошадям, вокруг росла свежая трава и пробивался нежный мох – любимая пища белохвостых оленей. По ночам приходил кольцехвостый опоссум с шестнадцатью полосами на хвосте, ушами, как у летучей мыши, и глазами размером с конский каштан, осторожно поднимал с земли просыпанные лошадьми зерна кукурузы и лапками, совсем по-человечески, отправлял в рот. А потом зверек бесстрашно устраивался на краю освещенного костром пространства, и Джоанна нежно признавалась ему в любви на языке кайова.
Возле одной из покинутых хижин капитан остановился и вошел в жалкие развалины. Увидел разбитую посуду, разорванную одежду, куклу без головы. Ножом извлек из стены две пули пятидесятого калибра и бережно положил на подоконник. На память. Все вокруг оплакивало пропавшую жизнь и любовь – совсем как в Джорджии, где он вырос. Еще недавно здесь тоже радовались и горевали люди. Их память с любовью хранила воспоминания. Плеск брошенного в ведро с водой ковшика и глухой стук, с которым он касался дна. Вечерняя тишина. Разросшаяся над окном плеть душистого дурмана, таинственные завораживающие тени. Запах только что родившегося теленка, пробивающаяся сквозь распахнутую заднюю дверь длинная полоса света. Знакомая тропинка к конюшне, протоптанная еще чьими-то дедом и отцом – та самая, шагая по которой, они подзывали лошадей. Как легко идти с ведром в руке мимо деревьев, между привычными постройками, между детством и зрелостью, между невинностью и смертью! Давным-давно знакомая тропинка, сердечный трепет при звуках ответного ржания. Долгим прохладным вечером после тяжелого трудового дня каждую лошадь сразу узнаешь по голосу, и сердце сладко тает, замедляет ход, теряет конкретные очертания. Лошади, лошади… все пропало в огне.
Однажды таким же тихим вечером путники спустились с холма к ручью в том месте, где прозрачная вода пробивалась между огромными изогнутыми скалами. В слоистом песчанике образовалась глубокая пещера, над которой нависали гигантские раскидистые деревья. Там, где сквозь песчаник сочилась вода, пышными светло-зелеными букетами рос папоротник адиантус. В природном тоннеле пахло водой, мокрым камнем и травой. В глубине пещеры стояла крошечная бревенчатая хижина – хранилище для продуктов. Капитан заглянул внутрь и увидел выдолбленные в камне емкости для кувшинов с молоком, квадратный водоем для сыров и, возможно, металлических кастрюль для хранения мяса. Вода была очень холодной.
В выбоинах скапливалась чистая, прозрачная влага. Неподалеку капитан увидел в камне углубление размером с ванну. Откуда-то издалека, с вершины холма, доносились крики, правда, не удавалось разобрать, на каком языке. Капитан долго стоял неподвижно и прислушивался. Спустя некоторое время крики смолкли и больше не повторялись.
Как бы то ни было, а Джоанну следовало вымыть с мылом. Поэтому он спрятал повозку в маленькой низине, которая вела к ручью большего размера. Выпряг Фэнси и наполнил торбы зерном. Отвел лошадей в глубину укрытой густой листвой узкой долины, дождался, пока они съели корм, и оставил в надежном убежище. Здесь животные проведут ночь в безопасности, хотя из-за привязи утром сладить с ними будет трудно. Но даже несмотря на препятствия, отпускать лошадей свободно пастись не хотелось: слишком велик риск их потерять.
Капитан Кидд вернулся к источнику и сел спиной к водоему, предоставив Джоанне купаться в холодной прозрачной воде. Оставшись в подаренных «злой водяной леди» из Дюрана панталонах и сорочке, девочка осторожно, без брызг и плеска, погрузилась в воду. Ручей бесшумно понес по течению мыльные пузыри. Сам капитан умылся и побрился. Потом они развели в печке огонь и быстро приготовили ужин, а чтобы не привлекать внимания, тут же закрыли все заслонки и погасили пламя. Ели молча, постоянно прислушиваясь. Вооруженные отряды бандитов действовали по собственным законам и жили в собственном мире, где условности цивилизованного ведения войны не признавались. Старик и девочка были легкой добычей, ибо в конфликтах с индейцами гражданских лиц не существовало. Поужинав, капитан и Джоанна устроились в хижине, где мягко журчал ручей. Здесь можно было скоротать ночь и даже немного поспать под убаюкивающее бормотание воды.
Над источником нависали два огромных виргинских дуба, время от времени роняя в поток листья. Новые листья – маленькие и твердые – падали, словно монетки, и медленно вытесняли те, которые попали в воду раньше.
Через окно капитан увидел, как задрожала склоненная ветка, а листья посыпались мелким дождем. Он затаил дыхание. Сначала показалось, что огромное дерево утратило слабую связь с берегом и вот-вот рухнет: как-то раз ему довелось такое видеть. Джоанна проснулась, подошла и встала рядом, чтобы тоже посмотреть в окошко.
От толстой ветки отделилась человеческая фигура и медленно, словно паря, полетела вниз. Полет выглядел настолько удивительным, что, казалось, продолжался вечно. Худощавый юноша с длинными светлыми волосами все падал и падал, одной рукой держа над головой лук и колчан со стрелами. В лунном свете его волосы развевались, подобно золот