— Терять тебе всё равно нечего, верно?
Порывистым, диким движением вырвав флягу, Манул сделал три крупных глотка. Скривился, сплюнул на сторону, и отпил ещё столько же. Игроки снова молчали. Слова были вторичны. Постепенно руки Манула перестали дрожать, судорожная порывистость ушла из движений, разгладились желваки на лице.
— Что это за мочой ты меня напоил?
— Это соль. Всего лишь сраная кухонная соль. Бестелесные паразиты кобольдов боятся её, и Совету об этом было известно. О паразитах так точно. Окрестности Гнезда загажены этим дерьмом. Вас просто использовали, как одноразовые отмычки, вот и вся правда. Выпей ещё!
— Хватит, мне уже лучше. Нужно помочь другим.
— Я в тебе не ошибся.
— Мы раньше встречались? Я не помню тебя… — Манул нахмурился. Он вглядывался в лицо собеседника и старательно морщил лоб, но в итоге махнул рукой: — Не важно. Чего ты хочешь за это?
— Жизнь — сложная штука. Может быть когда-нибудь помощь понадобится мне или тому, кто назовёт это имя. И тогда ты поможешь, не задавая вопросов. — Дождавшись неуверенного кивка, Пак вытащил на свет ещё одну фляжку. — Здесь концентрат. На всех всё равно не хватит. Тебе придётся решать кому жить, а кому умереть. Займись этим, собери людей, и уходите из лагеря! Сделаешь?
— Да, — просто ответил Манул.
Время. В последние дни оно то тянулось соплёй по асфальту, то бежало, не разбирая дороги. Теперь же и вовсе казалось, что стрелки хронометра перепутались, и часы вдруг стали минутами, так быстро пролетали мгновения. Под действием коктейля «Судного Дня», как я назвал своё зелье, мир был неправдоподобно прекрасен. Усталость и боль отступили на задворки сознания. Мозг впал в «состояние потока» и выходить из него в ближайшие часы как будто бы не собирался. Конечно, у всего имелась цена, и расплата, несомненно, нагрянет. В будущем, прекрасном и далёком. И чтобы это будущее для меня наступило, и чтобы оно было действительно прекрасным, я готовился и наблюдал. Вокруг расстилалась лакконская каменная саванна, самое сердце территории кобольдов.
Для временной лёжки я выбрал неширокий скальный карниз по соседству с одиноким коричником, чьи семена занесло сюда ветром. Демаскирующий фактор? Как бы ни так! Света от гриба с гулькин нос, а проверять такое место полезут в последнюю очередь. Тем более что вокруг полно других, намного более затишных и удобных. Заниматься скалолазанием не пришлось, потому что скала на самом деле была не скалой, а обрывистым склоном большого холма. Вместо пятнадцати метров наверх, достаточно было спуститься на полтора метра вниз, взойдя на вершину с другой, более пологой стороны.
Долго обустраивал точку, прикидывал сектор обстрела, прокручивал в голове и подготавливал варианты отхода. Тело работало как хорошо смазанный механизм, ни одной лишней мысли, ни грамма сомнений. Еще раз сверил ориентиры, припоминая всё то, что удалось разузнать в лагере и то, о чём уговаривались со старым двергом. Двузубый скальный хребет вдалеке, чёрные кляксы провалов, силуэты холмов… Место было ужасным хотя бы в том смысле, что прекрасно подходило для устроения засады. Но Старейшины кобольдов сделали выбор, а Советники человеков не смогли не согласиться на встречу. Последний Пилон был чертовски лакомой целью.
Сел обедать. Пока разжёвывал опилки пищевого брикета, по миллиметру обследовал глазами равнину. Вскоре обнаружились первые ласточки — пара наблюдателей: либо самых бездарных, либо тех, кого специально подставили под удар для отвлечения внимания. Мысленно похвалив самого себя за всяческую осторожность, я продолжал наблюдение. Лунный пейзаж с островками куцей растительности тянулся на сотни и сотни метров, ветер с заунывными воплями гонял по пустырю пылевых чёртиков и, будто шрамы на каменном теле Лакконы, чернели пятна глубоких провалов. Для полноты образа не хватало солнца в зените и тощего грифа на старой коряге.
Кобольдов было не видно. Коротышки будто специально избегали показываться на глаза. Зато не раз и не два в пределах видимости проходили группы людей. Игроки бестолково крутились вокруг, боязливо заглядывали в тёмные бездны провалов и уходили обратно в сторону лагеря. Затем явилась действительно толковая группа, даже на холм у меня над головой не поленились забраться. Впрочем эти тоже ничего не нашли, улавливая отголоски их мыслей, я легко уклонялся от рассеянных взглядов.
Улучив момент, распотрошил сумки, подбивая баланс недавних трофеев. Небольшая горка пустышек, пара-тройка условно-мусорных навыков и дюжина потухших использованных карт. В самый раз хватило заполнить все карманы на куртке. К слову, было их всего тридцать два: по двенадцать спереди и сзади, по четыре на рукавах, и… Куртка не изменилась, не масштабировалась, как я втайне надеялся, и даже не крякнула.
Прикрыв глаза, позволил себе ненадолго отрешиться от происходящего. Все мыслимые приготовления были завершены, отвлекающий манёвр обеспечен, ловушка расставлена. Оставалось только одно — ждать. И кто сказал, что это тяжело? Ничуть, коль ожидание — миг трепета пред вечностью триумфа.
Аборигены явились первыми. Старейшины ковыляли тесной группой в окружении многочисленной свиты. То были кобольды, не дверги, но в племени, живущем по заветам Ушедшего Бога, именно их слово считалось решающим. Обряженные в странного вида хламиды со множеством лоскутов, издали Старейшины напоминали аутентичных индейцев. Старых индейцев. Ведь если того же Кураша прожитые годы лишь закалили, то этих сгорбленных ящериц только состарили. Но несмотря на внешнюю немощь, дряхлые старцы крепко держались за свалившуюся на них власть. И вместе с тем, саботируя рождение нового вождя, низводя сам этот титул до состояния забытой, ненужной традиции, почти что легенды, привыкшие к подчинению, они отчего-то решили, что так будет всегда.
Рядом, спереди и сзади процессии, имея вид чрезвычайно важный и горделивый, шествовали крупные алые кобольды. Демонстративно, а может не от большого ума, каждый воин племени нёс на себе полный комплект системной экипировки и оружия. Сытые и довольные жизнью, эти здоровяки напоминали не индейцев, а папуасов, напяливших все «украшения», которые сумели найти. На особо одарённых красовалось по две, а то и три сумки, отдельные модники носили сшитые из системной ткани плащи.
Стоило кобольдам расположиться неподалёку от одного из провалов, как на горизонте появилась делегация игроков. Несколько десятков человек, будто только и ждали момента… Хотя, почему «будто»? Уверен, что это намеренный ход от Гаспара, имеющий целью с порога показать ящерицам, кто в доме хозяин. Агрессивная дипломатия в действии. Присутствие во главе переговорной группы американца не удивляло, равно как и отсутствие в ней оппозиционно настроенной части Совета. Гаспар наверняка отыскал нужные рычаги, чтобы оставить с носом своих политических конкурентов.
Чудесная ирония ситуации заключалась в том, что обе стороны были свято убеждены в готовности противников сдаться. Как кобольды, так и люди шли принимать капитуляцию или, по меньшей мере, обсуждать сопутствующие данной процедуре формальности. Контрибуции, клятвы, заложники и всё в таком духе… Потому-то личная гвардия Круга Мудрых вырядилась как на парад. Потому-то большая часть Совета осталась в стороне. Для кобольдов было немыслимо делегировать кому бы то ни было такое важное дело, а Гаспар просто не желал делиться победой, которая, как он считал, уже у него в кармане. Смешно! Как предсказуемы алчущие власти дураки…
Делегации сошлись. Воины с обеих сторон напряжённо разглядывали своих визави, высокие стороны высокомерно хранили молчание. Но вот кто-то что-то сказал. Другой ответил. Гаспар и один из семёрки Старейшин сошлись в центре круга… «Короли» явились на встречу, пришёл и убийца. Блеснув хищными обводами корпуса, тяжёлый метатель улёгся в подготовленное для него углубление. Стоило прильнуть к арбалету, и мир заиграл новыми красками. Власть. Она не в лести глупцов, не в поклонении трусов. Настоящее господство здесь, в перекрестье прицела. Я властен над тем, что могу уничтожить — максима на которой зиждется этот мир, и вот её истинное проявление!
Один единственный выстрел. Убийца Королей толкнулся в плечо, отпуская на волю тяжёлый снаряд, дёрнулся вперёд и вверх и в сторону, заходясь в хороводе вибраций. А мир уже изменился. Главный Старейшина кобольдов рухнул, с головой похороненный под ворохом взметнувшихся тряпок. И только тонкие ноги-тростинки конвульсивно подергивались, оповещая всех и каждого, что уважаемый Старейшина мёртв, а не просто прилёг отдохнуть.
Немая пауза затянулась. Игроки будто заворожённые пялились на отплясывающего джигу мертвеца, а потом ситуация обострилась, резко и сразу до предела. Заголосили с обеих сторон и одновременно: обвинения, угрозы, приказы… Гаспар попытался отвести людей, но кто-то тут же сорвался, пролилась кровь и кобольд упал, хватаясь за рассечённое горло. Другие с яростным клёкотом ринулись мстить, люди ответили и завертелось… Картина сражения, неожиданного и вместе с тем ожидаемого, проявилась на сером фоне Лакконы крупными мазками магических спецэффектов.
Я удовлетворённо кивнул, видя как из тёмного провала, укрытые тенями, полезли дверги Кураша. Старый интриган подгадал момент идеально. Тут, посреди смешавшейся толпы жахнула вспышка белого пламени. Неугомонная богиня вступала в игру, показывая, что людей рано списывать со счетов.
Поднялся белёсый туман… И тут же рассеялся, со смертью очередного Старейшины, убитого в спину одним из двергов-повстанцев. В игроков ударили молнии… чтобы радугой вторичных разрядов сползти по щиту какого-то навыка. В ответ полетел огнешар, ударили арбалеты. Я видел Лазаря, окутанного аурой божественного пламени. Лука возвышался на голову над толпой, огромный двуручный меч мелькал в его руках словно игрушечный, разрывая тела кобольдов преимущественно пополам. Он что-то кричал Гаспару, окружённому выжившими телохранителями. Тела Старейшин растекались кровавыми лужами, игроки отступали под остервенелым натиском кобольдов, темношкурые дверги волчьей стаей кружили вокруг.