Обтершись первым попавшимся полотенцем, им же протёр запотевшее зеркало с длинной горизонтальной трещиной, заклеенной скотчем. Не то, чтобы я позабыл, как выгляжу, но некоторые изменения в «нулевом слепке» всё же наличествовали. В частности, к застарелому шраму, кривым рубцом протянувшемуся от нижней челюсти до середины щеки, добавился новый, над бровью: розовый, словно попка младенца. Тоже с левой стороны, что не удивительно, учитывая схожие обстоятельства их получения. Милостью Неизвестного хотя бы с этим вопросом возиться не пришлось. После того ракетного топлива, которым он меня давеча попотчевал, от былых ушибов и порезов один только шрам и остался. Остальное зажило без следа, да ещё и с прибытком в живучести, которая прибавила единицу, сэкономив мне, таким образом, драгоценное очко параметра.
Жить хорошо и жизнь хороша, успел подумать я, прежде чем, выйдя из душа, стал свидетелем неожиданного преображения. Такая бедовая совсем недавно девчонка, с растрёпанной головой и расширенными, как два блюдца, глазами пятилась задом, пытаясь нащупать ближайший путь к отступлению. Дрожащие пальцы до побелевших костяшек сжимали металлический корпус перцового баллончика. И надо полагать, причиной её поведения, а она казалась достаточно сильно напуганной, отчего-то был именно я.
Первая мысль: «Забыл сменить личину», тут же разбилась о железобетонную стену реальности. Маска Пересмешника теперь часть меня, а значит, подобное было попросту невозможно и на лице по-прежнему старый добрый нулевой слепок, с которым эта рыжеволосая курва спала всю вторую половину ночи. И не только спала, а ещё активно дружила телами. Так с чего бы теперь в ней проснулся испуганный дикий зверёныш? Но долго теряться в догадках мне не пришлось. Бубнящий встревоженным голосом диктора телевизор быстро расставил всё на свои места:
– ...признана террористической. При встрече с людьми, одетыми подобно тому, что вы сейчас видите на своих экранах, следует немедленно удалиться на безопасное расстояние и сообщить по телефону Единой горячей линии... – телевизор продолжал бубнить, предостерегая, увещевая, запугивая, взывая к гражданскому долгу, совести и добропорядочности. А я, глядя на раскиданную в порыве страсти одежду, всё глубже и глубже проникался осознанием наступившего пи... сца. Полярного, белого и пушистого. Медленно повернув голову, перевёл взгляд на девушку.
Человек. Женщина. Вне Системы. Нейтрально-серый цвет информационной панели отражал, как нетрудно догадаться, нейтральность объекта по отношению к субъекту, то есть ко мне. Не зелёный союзник, не красный противник, а так, серость. Гражданский, всё ещё живущий по старым правилам, когда подснежники нового мира, мира Системы уже вовсю прорастают из-под снежного плена.
– Не подходи ко мне, я закричу! – вжавшись в стену, срывающимся голосом пропищала она. Учитывая, что вокруг были тонкие перегородки обыкновенного многоквартирного дома, угроза не казалась такой уж пустяковой. С другой стороны, по той же причине соседи не могли не знать, чем промышляет это «непорочное» создание, пока другие вкалывают на двух работах. Так что некоторый кредит не-доверия к раздающимся крикам обязательно должен возникнуть, что сыграет мне на руку. Тем не менее, пороть горячку не стоило. Подняв руки в общеизвестном жесте благих намерений, я сделал небольшой шаг навстречу, готовясь в любой момент уклоняться от перцовой струи.
– Это просто недоразумение, милая. Я выиграл эти шмотки в карты вчера. Представляешь, у того парня совсем не осталось денег, а он так хотел отыграться... – начал вдохновенно врать я.
– Они сказали... Они...
– Тебе ничего не угрожает, поверь. Можешь вызвать полицию, если хочешь. Но давай лучше обсудим всё без этих сцен, хорошо?
– Да. Конечно. Прости, я просто... – она уже почти взяла себя в руки, когда прямо под окнами спальни завыла сигналкой какая-то бесова колымага. Девушка испуганно вскрикнула, судорожно вдавливая кнопку распылителя слезоточивой гадости. И видимо, испугавшись возмездия, как была, в одной майке, бросилась в коридор, надо думать, намереваясь выскочить из квартиры. Чертыхнувшись, я отбросил мешающее полотенце и, в один прыжок перемахнув кровать, бросился следом.
Кто бы мог подумать, что всё завертится так стремительно. И ведь я всерьёз рассчитывал на отсрочку хотя бы в пару деньков, а не статус международного террориста на второй день после славного возвращения. Как бы только не позволить малахольной девице поднять шум, – размышляла моя «светлая» сторона. В то время как «тёмная» уже решала проблему моей безопасности наиболее простым и эффективным способом из тех, что придуманы человечеством. Когда я, прикрыв на всякий случай глаза, выскочил в коридор, всё уже было кончено.
Девушка лежала в метре от входной двери, заливая потёртый линолеум кровью, толчками вытекающей из глубокой раны на шее. В руке Заступника чёрным дымом истаивал длинный и тонкий кухонный нож. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, подумал я, осознав, что стал свидетелем первого, но, чувствую, не последнего проявления свободной воли теневого двойника. Однако, учитывая, что действовал он в целом верно, а отчитывать собственную тень в сложившихся обстоятельствах попахивало не только шизофренией, но и откровенным маразмом, вслух произнёс совсем другое:
– Ты почище не мог? – В ответ он лишь окинул взглядом учинённый в прихожей бардак и, беспечно пожав плечами, исчез, погрузившись в продолговатую тень от вешалки. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить... оставив белому человеку сомнительную честь разгребать всё это дерьмо в одиночку.
Прислушавшись к звукам за стенами и никакого подозрительного шевеления не обнаружив, я удовлетворённо кивнул и, наконец, взялся за дело. Любишь кататься, люби, как говорится, и саночки возить. Ну, или мёртвых шлюх в системной сумке на горбу таскать, как в моём случае. По-прежнему голый (к чему пачкать одежду) я погрузил тело хрупкой и лёгкой девушки в Бездонную сумку (F), а ту в свою очередь, в Сумку мародёра (E). Таким нехитрым образом удалось снизить итоговый вес груза в две сотни раз, практически до исчезающих величин.
Думал ли я, что наше знакомство завершится на столь минорной ноте? Конечно же, нет. Просто не стоило ей включать телевизор. Во многих знаниях многие печали. И в данном случае эта сентенция вошла в свою терминальную стадию, опечалив глупую девочку до состояния, несовместимого с жизнью, только и всего. К тому же, хоть убей, не помню, как её звали: Мелиса? Мелисандра?.. Да какая теперь разница.
Сходил на кухню за тряпкой, заодно подхватив со стола исходящую паром чашку. Отхлебнул и поморщился. Сладкий. Гадость какая. Нет, всё-таки добавлять сахар в кофе – форменное извращение.
Интерлюдия «Первый после Богов»
Можно сколько угодно писать в резюме о стрессоустойчивости, коммуникабельности, позитивном мышлении и навыках разрешения конфликтов. Всё это хорошо работает в офисе, когда большее, что тебе угрожает – минутка стыда в начальственном кабинете и, возможно, просьба об увольнении. Но в действительно критической ситуации, когда угроза выходит далеко за рамки обыденности, на вооружении большинства прямоходящих приматов остаётся лишь три базовых паттерна, которые во многом и отличают хищника от добычи.
Бей, беги или замри – вот эти паттерны. И на самом деле все три не имеют ничего общего с истинным хладнокровием, что куётся не на тренингах и совещаниях, не квартальными отчётами или дедлайнами. Истинное хладнокровие рождается в горниле бед и потрясений, горечи потерь и тяжёлых решениях, разбивающих душу на части. Кто-то сдаётся, склонившись под ударами судьбы, смиряется, продолжая влачить своё жалкое существование. Другие же закаляют свою волю до состояния якорной цепи, способной остановить нефтяной танкер, но не порваться.
Чан Юн считал себя одним из таких. Когда пришло время принимать решение, он не колебался ни доли секунды, а потому по праву гордился локальным номером, состоящим всего из одной цифры. Он стал шестым среди игроков Земли и в то же время остался первым. Первый после Богов – именно так и звучало полученное им достижение, открывающее свободный доступ ко всем каталогам навыков, доступных в Системе. Невидимость, бессмертие и вечная молодость, магия времени и разрушительные заклинания... Всё это будет доступно потом, когда рамки свободного опыта достигнут нужных значений. А пока, трезво оценив свои шансы, он выбрал средней длины европейское копьё и лёгкий уровень сложности.
Сделанный выбор позволил новому игроку не только быстро добраться до Второго Базового, но и зарекомендовать себя перед товарищами по несчастью. А несчастью ли? Он так не думал. Чан Юн – выходец из самых низов, чьи родители продавали туристам еду и сувениры на улицах, чтобы кормить трёх его братьев и сестёр. Чан Юн, к своим двадцати пяти годам с отличием окончивший Школу экономики при Пекинском университете. Чан Юн, совсем недавно вступивший в Партию и занявший позицию старшего менеджера в крупной международной корпорации, торгующей китайской продукцией на рынках Европы и Азии. Чан Юн... грезил могуществом бога.
С великой стойкостью он пережил утомительную охоту на скрытней и кровопролитную бойню всех против всех, последовавшую прямо за ней. Он даже смирился – лишь на время – с необходимостью выполнять приказы жалкого Суня, захватившего власть в Лагере. Ведь его вела великая цель. Он станет не просто шестым – он станет Шестым Богом Земли. Самым сильным, самым справедливым, самым благородным, самым... С прочими эпитетами он пока ещё не определился, но путь в тысячу ли всегда начинается с первого шага.
И он сделал этот шаг, выполнил свою миссию, в награду избрав не бессмертие или невидимость, а кое-что другое, более подходящее Богу. Чан Юн выбрал Сверхусиление (Е+) – навык, позволяющий выйти за пределы человеческих возможностей. Пусть пока ненадолго и не без последствий, но жертвовать ему не впервой. Всю свою недолгую жизнь он жертвовал: ради семьи, ради будущего, ради карьеры, ради положения в обществе и одобрения начальства. В этот раз ему предстояло пожертвовать ради себя, ради грядущего величия, и это было... великолепно. Тем более, что сама Система признала его Право, одарив уникальным артефактом –