Астрономические цифры и пугающая тенденция, что и говорить. Но жизнь вообще полна несовершенства, со многими вещами до поры до времени приходилось просто мириться. Например, с непонятливыми людьми. Загривок кольнуло тонкой шпилькой тревоги – это Тень дал понять, что мы здесь больше не одни. Впрочем, засевшую на трибуне компанию трудно было бы не заметить. Просто до этого момента они лениво цедили пиво, тактично ожидая окончания пробежки, а теперь вразвалочку приближались ко мне.
– Лич, братка, физкульт-привет, чё! – с неуместным весельем слегка поддатого человека раздалось позади. Вот уж кто-кто, а Костик был явно не той породы людей, что приходят на полупустой стадион ради поддержания физической формы. Узкий в плечах, с намечающимся пивным животиком и в целом довольно нескладного, хотя и далёкого от субтильности телосложения. Он брал своё неиссякаемой «харизмой», и столь же неуёмной дурной энергией отбитого на всю голову гопника, каким-то чудом дожившего до тридцати с чем-то там лет.
– И тебе не болеть, Костян. Чем обязан? – нейтральным тоном поинтересовался я, демонстративно перекладывая внушительно выглядевший пистолет из рюкзака, где скрывалась системная сумка, за пояс спортивных штанов. Я мог бы избить всех шестерых голыми руками, но важно было не то, что я мог, а то, во что они готовы были поверить.
– Ты это... Не пыли, братик. Мы же так, чисто за жизнь перетереть, – усмехнулся тот. Но пару шагов назад всё же сделал.
– Братики твои, Костик, в овраге лошадь доедают.
– Да чего с ним базарить, братва? Мочить надо фраера! – хриплым подростковым басом прогудел давешний шкет с подбитым глазом. Глаз у него зажил, а вот мозгов в голове не прибавилось. Как не прибавилось от его слов и энтузиазма на лицах битых жизнью парней.
– Кто полезет – получит пулю, – на всякий случай дополнительно простимулировал я мыслительные процессы своих визави. Никто не сдвинулся с места. Если этот выпад был подготовленной провокацией, то они просчитались. Страх? Да большего труда мне стоило не смотреть на них, как на говно, прилипшее к подошве сапог, которым они и являлись. Поняв, что ничего не добьётся, Костян скривился – видишь, мол, с кем приходится работать, и осадил подрывающего его авторитет прихлебателя:
– Слышь, Штепсель, хлебало своё завали, когда старшие разговаривают! Тот гондон ещё на заводе не сделали, когда мы с Личём под пулями на дело вместе ходили!
– Какой гондон? – не разочаровал молодой. И, разумеется, ни под какими пулями мы с этим балаболом не ходили и даже не лежали. Много чести для той шпаны, которой мы были в те годы.
– Тот, который твой папаша в ларьке за сто рублей купил, прежде чем на твою мамашу залезть! – закончил свою «искромётную» шутку Костян. Названый Штепселем парень насупился, но смолчал. – Короче, бля, я чё имею сказать, – продолжил тот, убедившись, что бунт подавлен в зародыше. – Мне тут птичка напела, что ты в нормальную такую хату заехал. А нам затирал, что денег нет, что только с зоны откинулся. Так чё, может, расскажешь по старой дружбе, откуда дровишки?
– Так из лесу, вестимо.
– Какого лесу?
– Такого, Костик, что орлу не перебежать и зайцу не переплыть...
– Какому зайцу? Чё ты меня грузишь, мля?!
– Это классика, Костян, её знать надо.
– Классика, мля... Каким был высокомерным мудаком, таким и остался. Ты при бабках, а братву так и не подогрел. Мы к тебе с пониманием, а ты чё?
– Чё?
– А ты против общества пошёл, вот чё! Так что мы тут с пацанами покумекали и решили, что теперь ты нам должен. Видишь Сеню?
– Нет, – не смог удержаться я.
– А он, сука, есть! Сеня, ко мне, бля! Чё ты там шкеришься? Сеня этот, как его... скрептанит, вот! – Человек. Мужчина. Вне Системы, смотрел на меня честными глазами «скрептанит» Сеня. На вытянутом мышином лице застыла одухотворённая гримаса мученика, страдающего за человечество. Кто бы знал, чего мне стоило не заржать в голос.
– Я слышал, Пентаниты умеют летать и из глаз лазерами стреляют, как в том фильме, – прищёлкнул пальцами я. – Неужели и этот?..
– Ну а ты думал чё? Сеня вообще жёсткий, хрен ты теперь от нас спрячешься. Короче так, двести штук с тебя. Через неделю бабок не будет – поставим на счётчик, и пукалка твоя не поможет.
– Двести? Ну что за крохоборство, Костян? Проси больше!
– Триста? – неуверенно предположил тот. Кажется, на такой поворот событий он не рассчитывал. Ну а я... Я просто издевался над недалёким придурком, которому мне имелось что припомнить. Как известно, обиды детства срока давности не имеют.
– Больше, больше проси!
– Триста пятьдесят?!
– Вы получите пятьсот тысяч, как тебе?.. Да, кстати, а что Сеня на правительство работать не идёт с такими-то талантами?
– Я ч-чё л-лох, что ли? – жесточайшим образом заикаясь, пропищал мышелицый Сеня. Похоже, когда наверху раздавали дефекты, Сеню пропускали вне очереди. Супергерой из него, как из ведра балалайка.
– Аргумент, – весомо кивнул я. – Ну что же, раз такие дела, то придётся внести существенную компенсацию обществу и проставиться честь по чести. И пятьсот штук, само собой, но сначала поляна.
– Так чё, это... А когда? – пришёл в себя Костик.
– Да прямо завтра и погуляем. Вечером. Зачем тянуть, верно? Только без всякого левого народу, чисто для братвы.
– Ну, замётано тогда, чё.
***
Остаток этого и большая часть следующего дня прошли в заботах и приготовлениях. Поначалу я был немного на взводе от необходимости заниматься тем, чем занимаюсь, вместо того, чтобы заниматься тем, чем заниматься следовало бы. Например, подготовкой к миссии. Но затем подумал, что во всём можно найти положительную сторону, даже в планировании массового убийства. Сделать всё красиво, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос с Костиком и его шпаной – чем не достойная причина поднапрячь голову.
Тем более, что ноги больше напрягать не придётся. Имея колёса под задницей, передвигаться по городу можно с куда большим комфортом, чем ранее. Ах да, забыл упомянуть, благодаря связям дяди Гриши, паспорт, а вместе с ним и водительские права были успешно и без всяких проволочек восстановлены, после чего доставлены адресату. Даже по кабинетам ходить не пришлось, бюрократия – это для бедных, а «кому надо» паспорт приносит курьер. Так вот, получив заветные бумажки, недолго думая, я решил обзавестись личным транспортом. И обзавёлся. Взял на доверенность подержанный «Миник», почти без пробега. Всегда был неравнодушен к этим машинкам, и вот – сбылась мечта идиота.
Однако идиотом я если и был, то не полным. Домик с высоким забором на берегу водохранилища рядом с плотиной был арендован на одну ночь через слепок Маркуса и за наличку, а добирался я до него своим ходом. Мою трёхдверную малышку тем временем катал по городу специально проинструктированный водитель. Так, на всякий случай. Иными словами, меня сейчас здесь нет. И, тем не менее, я здесь. Встречаю дорогих гостей хлебом-солью и обязательной вступительной рюмкой водки с наименованием «Особая» на этикетке. Когда-нибудь страсть до символизма меня погубит, но... Что мы говорим смерти? Не в этот раз. Точно не в этот раз.
– Этого... Как там его... Штепселя где потеряли? – как бы промежду прочим поинтересовался я, с особым тщанием отмеряя Костику дозу отравы. Остальные, кто приехал вместе с ним, своё уже получили. Их громкие весёлые голоса доносились изнутри придомового банного флигеля. По-другому назвать эту грандиозную пристройку язык бы не повернулся.
– У него там... семейные обстоятельства. Забей, короче, – махнул рукой Костик. – Ему вообще пить нельзя. Маленький ещё, мля.
– Ладно, забыли. Ещё ждём кого-то?
– Вроде наши все здесь. Таз Косого я видел, девочки были на нём. Ты же не против девочек?
– Евреи, негры, женщины – я ко всем отношусь одинаково.
– Вот и я также, – хохотнул он. – Разве что евреев и негров не очень люблю. Ну, твоё здоровье, чё! – и одним махом опрокинул стопку. – А остальные... Ух, бля! Забористая дрянь... А остальные со мной. Чуть жопу на колдобинах не оставили, пока доехали.
– Весна, – пожал я плечами. – Вот ты, Костик, если бы мог выбирать, в какое время года предпочёл умереть?
– Э... Мля, Лич... Ты чё, нас дожидаться не стал и в одного эту бодягу всадил? – кивнул он на полупустую бутылку. Я промолчал, не сводя с него пытливого взгляда, лишь только с любопытством наклонил голову. И он сдался, всерьёз задумавшись над вопросом: – Мля, ну если бы мог выбирать... Зимой – грустно, летом – жалко, осенью – уныло, весной... Весной чё-то тоже не хочется. Мля, да иди ты нахуй с такими вопросами! Я бы выбрал не умирать вообще!
– Так и думал, – на лицо вернулась беззаботная улыбка. – Ну, зато здесь природа, озеро, тишина.
– Ага, тишина, мля, – передёрнул плечами Костян. – Сброс воды на плотине начнётся, сам себя не услышишь!
– До того времени ещё дожить нужно, – легкомысленно произнёс я, давая понять, что просто шучу.
– Мля, и то верно. Ну, давай ещё по одной для согрева, и погнали, пока девочки там скучать не начали.
Девочки заскучать не успели. Возможно, я не рассчитал с дозировкой, а может, молодёжь нынче слабенькая пошла, тормозную жидкость пить не привычная. Так или иначе, спустя без малого час просторный предбанник с бассейном, шезлонгами и накрытым столом, на котором алкоголю отводилось центральное место, превратился в маленький филиал ада. Кто-то тихо-мирно лежал без сознания, лицом в колбасной нарезке, кто-то с вытаращенными глазами блевал. Самые стойкие ещё пытались куда-то ползти. Человек – такая тварь, что будет цепляться за жизнь до последнего, и это я тоже постарался учесть.
– Чё за хуйня, Лич?! – с трудом сфокусировал на мне мутный взгляд Костик. Вместо ответа я плеснул водки в стакан и, обмакнув палец, чиркнул зажигалкой, вызвав вспышку сильного, но почти что прозрачного пламени.
– Помнишь, в детстве кто-то напоил Михалыча-дворника палёной водкой? Вот здесь та же беда, только на максималках. Метанол с клофелином, – снизошёл я до пояснений, видя мучительное непонимание на посиневшем лице. Разумеется, сам я пил из другой бутылки, единственной в которой была обычная водка, поэтому отделался лишь пьяным шумом в мозгах. Этиловый спирт в моей крови нейтрализует действие своего злого брата-близнеца метанола, а от выхлопов клофелина в такой концентрации разве что немн