Смотрители покачали головами.
– Нет. На этот раз пойдете к Верхнему Среднему.
И они повернулись, чтобы уйти.
– Подождите! – окликнул Глен. – Что вам известно о креслах у реки, где мы забрали новичков?
– О каких креслах?
– Ну, о расставленных кругом – старых креслах, шезлонгах, диванах. Как будто там раньше проводили какое-то собрание.
– В недавнем прошлом, – вставила Вэл.
Смотритель Мэг и второй Смотритель переглянулись. Снова пристально уставились друг на друга. Второй что-то пробурчал, почти не шевеля губами, как чревовещатель:
– Позвать Боба?
Смотритель Мэг покачала головой. Повернулась к Общине.
– Не знаю, о чем вы говорите, – сказала она. – Значит, нам незачем об этом беспокоиться.
– Ладно, а как насчет того трупа на Зимнем хребте – о нем вы знаете? – завелась Вэл.
Карл толкнул ее локтем.
Смотрители обменялись взглядами, пытаясь сделать это незаметно.
– Не знаю, о чем вы говорите, – повторила Смотритель Мэг, но на этот раз ее голос взвился и звучал тревожно.
– Труп, говорите? Где, говорите, он? – спросил другой Смотритель.
В его голосе слышалось преувеличенное любопытство.
Карл снова толкнул Вэл локтем, приказывая молчать.
– На Зимнем хребте, – небрежным тоном ответил он сам. И ткнул пальцем в воздух над собой. – Там, наверху. Мы подумали, он приехал в гости к кому-нибудь из Смотрителей. Одет он был неподходящим образом для этих мест.
Смотритель Мэг и ее напарник еще раз переглянулись.
– Ах, да, – спохватилась Смотритель Мэг. – Должно быть, дядя Брэда.
– Что? – растерялся ее напарник.
– Ну, ты знаешь, дядя Брэда, – прошипела Смотритель Мэг.
– Какого Брэ…
– Мы поняли, – перебила Смотритель Мэг. – Этим мы займемся. Бедняга Брэд. Еще что-нибудь?
Оригиналисты и Новоприбывшие настороженно покачали головами.
Смотрители направились к своему грузовику и занялись заполнением каких-то бумаг. Агнес поглядела на Смотрителя Боба.
Вот теперь он заулыбался и поманил ее. Но, когда она подошла поближе, нахмурился.
Он опустил стекло в окне.
– У тебя все хорошо?
– Ага, – ответила она.
– Точно?
– Ага. А что?
Он пожал плечами.
– Отощала.
Она оглядела себя. Так, как сейчас, он выглядела всегда. Она оглянулась на Общину. Новоприбывшие все еще были жирными, Оригиналисты – по-прежнему тощими, как всегда. Но она заметила, как устало сутулится Глен, сидящий на бревне. Он был самым тощим. Недавно у него развился страшный, изматывающий кашель, и, глядя на него сейчас, Агнес вдруг осознала, что вид у него больной. Она сказала:
– А вот Глен – он правда отощал. Кажется, он болен. Кашляет все время. Вы можете ему помочь?
Смотритель Боб огляделся по сторонам, понизил голос.
– Ты же знаешь, что не могу, детка.
Она встала на подножку грузовика и попыталась заглянуть внутрь. Ей хотелось получить от него что-нибудь вкусное. Однажды он дал ей банан. В другой раз – яблоко.
– На вид ты совсем изголодалась.
Она вытаращила глаза, высунула язык, сложила руки, будто заяц лапки, и умоляюще запищала, как котенок:
– У вас не найдется чего-нибудь для меня?
– Нет, серьезно: у тебя точно все в порядке? – снова спросил он. Так приглушенно, что ей показалось, будто он нарочно тянет время.
Она хлопнула ладонями по дверце.
– Хочу вкусняшку, – строго заявила она.
Смотритель Боб усмехнулся.
– Ну, вот теперь сразу ясно, что ты в порядке. – Он порылся в кармане и достал два зеленых леденца на палочках. – Привез твои любимые. Только никому не говори, – предупредил он. – Положи их в сумку. Жаль, что больше у меня ничего нет.
Она сунула леденцы в сумку. Зашелестел пластик. Так громко.
– Тс-с-с! – сказала она. И посмотрела, как они лежат на дне сумки – отражающие свет, неестественно зеленые. Она знала, что это леденцы, но никак не могла вспомнить, когда в прошлый раз пробовала такие. Почему же он решил, что это ее любимые?
– Что вы здесь делаете?
– Патрулирую.
– А я думала, вы никогда не уезжаете со Среднего Поста.
Он хохотнул.
– А у меня новая работа. Натаскиваю молодежь. – Он кивнул в сторону двух Смотрителей, озабоченно перебирающих бумаги. И покачал головой. – Теперь я только и делаю, что ношусь туда-сюда.
– Скучаете по Среднему Посту?
– Ну, Средний Пост теперь закрыт.
– Навсегда?
– Точно не знаю. Надеюсь, нет. Если уж хочешь знать, мне вроде как больше нравилось сидеть себе на Посту, но и эта работа неплоха. Больше видишь. И есть чем оплачивать счета. – Он пожал плечами.
– А какие счета у Смотрителей?
– Обычные, регулярные. Какие все оплачивают.
– Я – нет.
– Ты еще ребенок.
Агнес выпятила грудь.
– Я лидер.
Смотритель Боб удивленно вытаращил глаза, потом с самым серьезным видом отсалютовал ей.
– Это необязательно, – засмущалась она.
– Знаешь, мне, наверное, скоро понадобится пообщаться с твоей мамой, – сказал он. – Не хочешь, чтобы я передал ей что-нибудь от тебя?
Она заморгала.
– Как вы с ней будете общаться?
– Позвоню ей. По телефону. Хочу сообщить, что видел тебя и Глена.
– Но она же умерла.
Его лицо омрачилось, потом он улыбнулся:
– Милая, с ней все в порядке. Просто она в Городе. Ты же знаешь.
Агнес вцепилась в дверь. Испугалась, что упадет. Не то чтобы в глубине души она не знала, что мать не умерла. Но она казалась мертвой. Во что Агнес не верилось, так это в то, что с ней так легко связаться. По телефону. Будь у Агнес телефон, расстояния не казались бы такими гигантскими. Но она жила в Дебрях. А ее мать моталась где-то по Городу и созванивалась со Смотрителем Бобом.
– Вы часто с ней говорите?
– Нет, но бывает.
– Зачем?
– Она просила меня присмотреть за тобой. А ты с ней разве не говорила?
Агнес нахмурилась.
– Нет, конечно.
– Даже на Посту? Они должны были разрешить тебе позвонить ей.
У Агнес увлажнились глаза. Она принялась изучать волосатые костяшки пальцев руки Смотрителя Боба, лежащей на руле. И не могла припомнить, когда они в последний раз побывали на Посту. Или пользовалась ли она за свою жизнь телефоном. Она помотала головой.
– А-а, вот как… – Он замялся, не зная, что еще сказать.
– Как она? – спросила Агнес, выдержав ровный тон, как сделал бы взрослый.
– Она в порядке. Страшно скучает по тебе.
Агнес засмеялась, как сделал бы взрослый – как часто смеялась Вэл: театрально, цинично.
– Ха-ха, – добавила она. – Вот это было смешно.
– Правда скучает.
Агнес засмеялась по-настоящему. Выплескивая толику новой горечи.
– Может быть, – сказала она. И присела на корточки, чтобы повозиться в грязи, но у нее вдруг заныло все тело, словно она состарилась и стала вроде доктора Гарольда, который по утрам вечно клял свои негнущиеся колени.
– Ладно, передам ей, что видел тебя. Тебя и Глена.
– Как хотите. – Агнес не поднимала головы.
Он завел машину.
– Кто такой Брэд? – спросила она.
– Брэд?
– Да, Смотритель Брэд. Или дядя в гости приезжал не к нему?
Он скривился, все еще встревоженный.
– Нет никакого Смотрителя Брэда. Небось играла и выдумала его?
– Ага, – согласилась она. – Слышала, как про него говорили койоты. – Она улыбнулась, и он рассмеялся. Ей удалось разрядить атмосферу, его плечи расслабились.
– Ну что ж, – сказал он, – тогда, значит, этот дядя Брэда – их друг. Ты скажи этому вашему Карлу, пусть сегодня вечером даст тебе побольше еды. Передай ему, что Боб велел.
Она кивнула. Ничего подобного она бы никогда не сделала. Она получала ровно столько же, сколько и все остальные. В этом она не сомневалась.
Поздно той же ночью, когда большинство Оригиналистов и Новоприбывших уже спали, высоко в небе на Зимнем хребте были видны лучи поисковых прожекторов, слышался гул летающего кругами вертолета. Огни грузовика показались над тем местом, где хребет снижался, и скользнули по нависшим тучам. С того места, где спала Община, все это выглядело безмолвным вторжением.
Большая часть группы спала, но Агнес и Джейк видели огни. Видели потому, что задерживались у костра дольше, чем все остальные, и так продолжалось с самого новолуния. Сидели рядом, чаще всего молча. Глядели на огонь и размышляли, о чем размышляют другие.
Несколько минут они с любопытством изучали огни.
– Что это? Инопланетяне? – спросил Джейк.
– Смотрители.
Они зажгли концы длинных веток, сунув их в костер, и унесли прочь от спящей Общины, пробираясь в тусклой темноте сквозь траву. Горящими концами веток они выписывали в воздухе слова, выводили янтарные тайные послания для участников вторжения.
Агнес написала: «Вруны и трусы». И еще: «Привет, дядя Брэда».
Джейк написал: «Мудаки».
Эти слова будто выжгли перед их глазами, и они читали их вновь и вновь на веках каждый раз, когда моргали.
– Какие же они тупые, – сказал Джейк, шагая обратно к костру.
– Почему?
– Если бы они искали труп днем, мы, наверное, их не заметили бы. Уж точно не огни. Разве что услышали бы их.
Агнес отозвалась невнятно. День был солнечный. Она увидела бы, как блестит на солнце металл грузовиков. И услышала бы вертолет с расстояния многих миль. А сегодня, при низкой облачности, ночь была подходящей для попытки. Если бы облака окутали хребет, как могли предположить Смотрители, их огни оказались бы почти невидимыми. Облака приглушили бы шум вертолета, придали ему сходство с топотом пробегающих где-то поблизости, но невидимых диких лошадей. Или с шорохом какого-то странного жука неподалеку. Удача отвернулась от Смотрителей, когда в облачности образовалась прореха – достаточно большая, чтобы охватить всю поисковую команду и группу внизу, на земле, окутать их чистым прохладным воздухом и открыть окно в звездное небо. Поиски среди ночи означали, что они все тщательно спланировали, но природа, как часто бывало, сыграла против них. Как и они с Джейком, засидевшись допоздна. Вновь что-то промычав, она не стала мешать Джейку развивать его теорию. Ей нравилось, что он пытается понять свой новый мир, пусть даже настолько неправильно. Когда-нибудь в скором времени она объяснит ему про Смотрителей – что они гораздо умнее, чем порой кажутся, и вместе с тем намного могущественнее. И что, несмотря на все попытки Смотрителей провести поиски трупа тайно, на самом деле им незачем скрывать что-либо от Общины. В конечном счете Община не имеет значения. У Общины, как она понимала, нет никакой власти. Ее мать старалась поддерживать добрые отношения со всеми Смотрителями, но, насколько могла судить Агнес, доверия среди них заслуживал только Смотритель Боб. Пока Джейку незачем знать все это. Все перечисленное она сама лишь начинала понимать, а до этого свой мир нравился ей больше. Ошибаясь, Джейк выглядел простодушным, и это вызывало в ней желание оберегать его.