– А разве картам не полагается содержать точную информацию? – хмыкнула Вэл, обхватив обеими руками свой надутый живот.
– Про карты лучше не начинай, – предупредила Беа.
– Да просто они вечно оказываются неправильными. Кто их рисует? Кто-нибудь из их долбаных детей?
– Здесь есть все, что нам нужно. Обозначена вода, есть топографические метки, типы рельефа показаны разными цветами. Чего тебе еще?
– Ну хорошо, а вот это что такое? – спросила Вэл, указав на пространство между тем местом, где они стояли, и Кальдерой. Оно имело цвет плотной бумаги, на которой была распечатана карта.
– Это… – Беа сверилась с обозначениями, – да тут ничего особо важного.
Вэл фыркнула.
– Спорю на десять кедровых орешков, что особо важным это место окажется сразу после того, как мы попадем туда.
– Да что с тобой?
– А с тобой? Прямо запала на эту карту. Может, это ты ее малевала или еще что?
– Уймись, Вэл, – вмешался Карл. – Ты ведешь себя просто глупо.
– Нет, это вы глупые! – выкрикнула Вэл, вставая в воинственную, даже угрожающую позу. И вдруг зажала рот ладонью и забарабанила ногтями по животу, будто пытаясь отвлечься. Карл посмотрел на нее и закатил глаза. Так что Агнес пришлось похлопать ее по спине, и Вэл, всхлипывая, схватила ее за руку и сжала. Вэл была сама не своя. Или, подумав немного, Агнес решила, что сейчас видит Вэл в ее крайнем проявлении.
– Нам надо найти воду, – сказала Беа. – Хорошую воду. – Она принялась тыкать пальцем во все кажущиеся голубоватыми пятнышки на карте между их нынешним местоположением и Кальдерой. – Пожалуй, вот куда мы должны направиться. – И она указала на довольно большую голубую кляксу в нескольких днях пути от них. – А вот эта голубая линия, должно быть, – ручей. Примерно на полпути. Будем надеяться, что он не пересыхает.
– Ну, в Кальдере у нас наверняка будет вода, так что вот, – вставил доктор Гарольд.
– Вода нам понадобится гораздо раньше, Гарольд, – сказала Дебра.
– Да знаю я, Дебра. – Он агрессивно улыбнулся.
– А мы точно знаем, что в Кальдере вообще есть озеро? На карте же самый верх не показан, – заметил Фрэнк.
– Там два озера, – пробормотала Беа, измеряя расстояния расставленными пальцами.
– Откуда ты знаешь? – спросил Карл.
Беа подняла голову.
– А, Боб как-то рассказывал. Говорил, что там одно хорошее озеро и одно плохое. Хорошее пригодно для питья и купания.
Дебра взвизгнула.
– Для купания!
– Когда это он успел тебе столько наболтать? – нахмурился Карл.
– Уф, черт! – Кряхтя, Беа поднялась и разогнула колени. – Во время приема. В наш первый день, – пояснила она Новоприбывшим. – Мы увидели Кальдеру на горизонте. Вот я и спросила про нее.
– И до сих пор не забыла?
– Шутишь, что ли? Все я помню.
– Поверить не могу, что ты не рассказала мне про озера, – укоризненно произнесла Дебра.
– Дебра, ты бы сбежала в тот же день.
– И сбежала бы, ты права. – Они рассмеялись. Дебра обожала озера и начинала хандрить, когда по пути попадались только мелкие речушки и мутные ручьи.
Агнес заглянула в карту через материнское плечо. С первого же взгляда ей стало ясно, что те озера, к которым стремилась мать, уже не озера. Об этом говорили их контуры. У озер контуры были ярче, синее, чем внутренняя часть, будто они предназначались, чтобы служить барьером между разными временами, между «тогда» и «сейчас». То же самое она видела у соленых и щелочных озер, хотя они были закрашены бледно-голубым. Контур вокруг этой бледной голубизны тоже был синим. Темно-синим. Жадно-синим. Границей между «тогда» и «сейчас». Или между тем, что они надеялись найти, и тем, что найдут.
Агнес начинала воспринимать карту как рассказ, а не частицу истины. Как то, что меняется в зависимости от их потребностей. А не то, на что надо ориентироваться в жизни. Это скорее предложение, чем предписание. Следовать ему необязательно. Понимают ли это остальные? Она отметила положение солнца в небе и повернулась по кругу, вглядываясь в каждый ломоть земли, оказывающийся перед ней. И могла бы с легкостью назвать места, к которым вел путь в каждом из этих направлений. По карте получалось, что она всякий раз оказывалась права. У остальных тоже есть чувства. Так почему же они до сих пор пользуются картой, которая направляет их так же часто, как сбивает с пути?
Потому что им так велели. Потому что в Инструкции сказано, что они должны постоянно сверяться с картой. Вот почему. Потому что на карте отмечены Посты, а Посты – это важно. Но Агнес могла указать, где на каждом из ломтей земли находятся эти Посты. Неужели остальные не могли? Даже новый Пост на Кальдере. Если он на Кальдере, значит, ей известно, как до него добраться. Нет, карта бесполезна, мало того – она подвергает их опасности. Это последняя рука цивилизации, от которой они никак не отцепятся.
– Нам надо просто идти за животными, – вмешалась Агнес.
– Что? – спросила ее мать.
– Если мы пойдем за животными, они покажут нам, где вода.
Мать улыбнулась.
– Отличная мысль, милая. – Она потрепала Агнес по макушке. – Но у нас уже есть четкий план, и мы будем следовать ему. Я им полностью довольна.
Они рассчитывали дойти до озера через несколько дней, но полумесяц уже превратился в полную луну, а озера все не было. Однажды они наткнулись на ручей и двинулись вдоль него, но он почти пересох. Выдачу воды ограничили. Агнес опять предложила следовать за животными, но мать шикнула на нее.
«Должно быть, теперь уже близко», – сказала она.
И впрямь близко. Вскоре они поняли, что озеро совсем рядом. Мало того – они уже несколько миль идут по нему. Огромное озеро – вернее, бывшее когда-то огромным. А теперь от него осталось только озерное ложе. Нет, бывшее ложе. Озеро, которое не было озером уже для тех, кто жил несколько поколений назад. И наполняла его теперь лишь высокая колышущаяся желтоватая трава. Травяное озеро. А на карте оно было ярко-голубым, цвета утоления жажды.
– Я же говорила – карты вечно врут! – закричала Вэл.
– Да заткнись ты, Вэл! – выпалила Беа. – Ручей же на карте был! – Она судорожно грызла костяшки пальцев.
– Значит, пойдем к следующему озеру на карте, – решил Карл. – Беа?
– Не понимаю, как так вышло, что озера здесь нет, – бормотала она, не переставая обгрызать пальцы, словно говорила сама с собой.
– Карта старая, – предположил доктор Гарольд.
– Но здесь же все не так, как должно быть.
– Ну, а как должно? – мягко спросил Глен.
Она заморгала, тревожно уставившись на него.
– Там сказано, что здесь должна быть вода.
– И все это вранье, – дерзко перебила Вэл.
– Не мешай думать, – оборвала ее Беа. И стала дышать размеренно и глубоко. – На этом маршруте должна быть вода. Она нужна нам. – Голос звучал убито. – Сегодня ставим лагерь здесь.
Община принялась на скорую руку разбивать лагерь. Костер не разводили. Только не здесь, среди моря сухой травы. Так что на ужин достали вяленое мясо. Раскатали постели. Почти все были слишком заняты, чтобы заметить, как Беа пробормотала: «Пойду прогуляюсь» – и скрылась в высокой траве. Но Агнес заметила. Выждав время, улизнула и нашла след матери – дорожку чуть разворошенной, раздвинутой травы, которую она оставила за собой.
Путь матери пролегал широкой дугой, будто она решила ходить по заросшему травой озеру кругами, но после недолгой ходьбы вслепую Агнес заметила вдалеке над травой верхушку дерева, а чуть поодаль от места, где она стояла, трава заканчивалась. Она подкралась к самому краю травяных зарослей и выглянула между грубых стеблей.
Мать стояла перед деревом, что-то держала в руке и щурилась, глядя на неизвестный предмет. Потом порылась в сумке и вытянула блокнотик и короткий карандаш, привезенные из Города. Нацарапала что-то, вырвала из блокнота листок, скомкала его и сунула в дупло на дереве. Потом отступила от дерева, запрокинула голову, разглядывая ветки так, словно прикидывала, как половчее забраться на них. А потом обернулась и направилась к тому месту, где пряталась Агнес.
– Можешь выходить, Агнес! – крикнула она в траву.
Вспыхнув, Агнес нерешительно вышла на открытое место.
– Ты же знаешь, что можешь просто спросить у меня.
– Но ты не ответишь.
– Ну, спросить-то все равно можно. – Мать усмехнулась.
– Что ты делала?
– Передавала привет своей подружке-белке.
– Мам.
– Агнес.
– Что происходит?
– Ничего, в том-то и дело. Порой мне нравится оставлять что-нибудь за собой. Неизвестно, кто и что найдет то, что я оставила. Это одна из мелочей, благодаря которым я здесь все еще в своем уме.
Агнес поняла, что расспросами больше ничего не добьется, и рассердилась на мать, которой вздумалось затеять игру.
Беа заметила ее недовольство.
– Когда мне будет о чем тебя известить, – пообещала она, – я скажу. – Она ущипнула Агнес за щеку. – Не взрослей так быстро. – И она рассмеялась, увидев, как Агнес отмахнулась от ее руки. Она знала, что это разозлит Агнес еще сильнее, на то и рассчитывала.
Мать положила ладонь на плечо Агнес, сжала его, и так они двинулись обратно через траву. Несмотря на все попытки придать этому жесту оттенок материнской заботы, Агнес понимала, что на самом деле ее конвоируют.
В ту ночь мать легла с ней, и стоило Агнес пошевелиться и приоткрыть глаза, проверяя, уснула ли мать, всякий раз оказывалось, что мать смотрит на нее настороженными и блестящими янтарными глазами. «Спи давай, Агнес», – напевно, но твердо шептала она. Наконец Агнес с досадой уснула и не удивилась бы, узнав, что мать всю ночь не сомкнула глаз, лишь бы не дать дочери улизнуть и выяснить, что спрятано в дупле.
Когда Агнес проснулась, было уже поздно. Ее слегка мутило. Тело не слушалось. Сказывалась нехватка воды. Она полежала, пытаясь загородиться от восходящего солнца, а оно, как нарочно, светило ей прямо в глаза – ей единственной.