Осколки миров: Новые дороги
Глава 1Вопросов становится только больше
Я двигался по этому туннелю уже несколько часов, но он и не думал заканчиваться. Пробовал развернуться спустя двадцать минут и пойти в другую сторону — результат был ровно тот же самый. Спустя час я развернулся и пошел в ту сторону, в которую стоял лицом, когда появился здесь. С того момента прошло уже около пяти часов. Я преодолел больше двадцати километров, но все было без толку. Пробовал останавливаться и осматривать стены. Пробовал бить по ним бойком своего топора — на них не осталось даже царапин. А мой удар сейчас мог и рельсу согнуть… Чем дальше я шел, тем больше все это отдавало безнадегой. Спустя еще двадцать часов, когда пройденное расстояние перевалило за сотню, я присел у стены и, привалившись к ней, уснул. Снилась мне какая-то чушь, порожденная воспаленным мозгом: то как мы с женой катаемся на горках в аквапарке, но почему-то вместо воды там кровь, то падение самолета, то сход поезда с рельс… проснулся я разбитым. Сказывалась неудобная поза и видения полной фигни, которые преследовали меня все время сна. Уже довольно сильно хотелось пить, но воды с собой не было, как и еды. Может, и к лучшему, что не было еды — а то, насколько помню, когда нет питья, лучше и не есть, иначе станет только хуже.
Шли вторые сутки. Точное время я уже сказать не мог, после сна чувство времени потерялось. Сильно хотелось пить, чуть меньше хотелось есть. Я внимательно осматривал стены — но ни следа конденсата на них не находил. Ей Богу, я сейчас без вопросов слизывал бы воду со стен, если бы было, что слизывать. Вообще, странностей в коридоре хватало. Например, здесь было очень слабое освещение. Без ночного зрения, которое достигалось специальным направлением энергии к глазам, не было видно вообще ничего дальше вытянутой руки. Даже ее контуры угадывались с трудом. С использованием ночного зрения я мог видеть метров на пять, вряд ли больше, да и не очень четко, к тому же. Но странность была не в этом. Откуда тут вообще источник света, хоть какой-то? Ведь чтобы ночное зрение работало, на поверхность должен попадать свет. Пусть самый минимум, пусть хоть десятая доля люмена на квадратный метр. И таких вопросов было довольно много. Я пытался оставлять насечки, чтобы отмечать свой путь и убедится, что я не хожу по кругу. Ведь очень большой круг вполне может создать впечатление прямой дороги. С насечками не вышло и я додумался отрезать себе кусок рукава от водолазки. Вот только и на третий день я этот кусок так и не нашел — он, видимо, остался где-то сзади. Ну или круг был совсем титанических размеров, по окружности превышая сотню километров. Во время второго сна мне продолжала сниться какая-то хрень. Я видел, как брата сбивает машина, как Сарделька набрасывается на сына, чего в принципе произойти не могло — пес любил сына так, как, наверное, не любили его даже мы. Когда сына ругали, пытался его от нас защищать…
Третий день меня встретил сухостью во рту и потрескавшимися губами. Преодолевая ломоту в мышцах, я поднялся и пошел дальше. Честно говоря, я не понимал, зачем иду, не видел выхода из этой ситуации. Прошло больше двух суток. Может, даже третьи были близки к завершению, с этой темнотой и однообразностью чувство времени не работало вообще. Для себя я определил все так: я спал два раза, значит, сейчас третий день. Вставать было тяжело. Вчерашняя ломота в теле усилилась, став уже довольно сильно мешать ходьбе. Но я старался не сильно снижать темп. Мало ли, вдруг я уже через час смогу достигнуть чего-то? Хоть чего, мне было уже все равно. Любая новая вещь, новая деталь окружения вселила бы в меня надежду и разогнала бы тоску. Но я не видел ничего, кроме серых стен. Одних и тех же серых стен, час за часом. Всеми силами подавлял в голове мысли о бессмысленности дальнейшего пути. Пару раз думал о суициде, но счел это бредом.
Четвертый день. Сначала идти было тяжело, но потом чувство усталости в ногах притупилось, и я стал просто механически переставлять ноги. По телу распространилось странное онемение, подавляя все чувства и мне стало, вроде как, немного легче. Часто думал о воде. Иногда, мне казалось, что где-то впереди раздается журчание ручья или звон капель и я бросался вперед, тратя последние силы. Но все это оказывалось обманом, слуховыми галлюцинациями. Я отдавал себе отчет, что этого не существует, что здесь не может быть ничего такого, но каждый раз что-то иррациональное толкало меня вперед, гнало на звук, которого в этих стенах никогда не раздавалось. Снова думал о суициде.
Пятый день. Мысли о самоубийстве становятся навязчивыми, их становится сложно прогонять прочь. Моя скорость движения снизилась минимум вдвое, может быть, втрое — ноги просто отказывались двигаться быстрее. Пробовал петь песни, но пересохшее горло отозвалось сиплым шипением и жжением. Жгло и глаза, жгло нос, кажется, жгло даже кишки… При вдохе обжигало легкие. Но это была та боль, которая позволяла мне идти дальше, не забывать, кто я такой и как сюда попал. Здесь должен быть выход, не может не быть. Иначе для чего это все? Хм, а что, если выход — это смерть?
Шестой день. Сегодня прошел совсем немного, когда ноги отказали и я упал, громыхая доспехами, на пол. Может, их стоит снять? Без них будет легче. Как и выкинуть этот чертов щит… И топор на поясе. Зачем они здесь? Здесь нет ничего, от чего нужно защищаться, здесь вообще ничего нет. Может быть, так выглядит ад? А что, это даже хуже, чем котлы с чертями — там хотя бы компания есть. И, опять же, вода имеется, пусть и кипит. По всему выходит, что это более приятное место, а? Говорят, туда попадают самоубийцы? «Неплохая вышла бы релокация, да и билет,» — я глянул на топор, — «у меня с собой имеется!». Хрипло закаркал, что должно было изображать смех и пополз дальше. Спустя некоторое время я потерял сознание.
День седьмой. Я с трудом поднял голову от пола и посмотрел вперед. Плиты пола, плиты, плиты… дальше поле зрения обрывалось. Стоп, минуточку, что это? Белая точка? Свет? Попытался встать на ноги, но не смог, грохнулся обратно. В глазах все плыло, очертания предметов исказились. Я посмотрел на свою руку. Она дрожала в воздухе, будто от марева. Опять глянул вперед — точка света никуда не пропадала. Надеюсь, это все-таки не галлюцинация. Слуховые у меня уже были, теперь добавились зрительные. Нет, ну а что. Неделю без еды и воды, в тяжелых доспехах и при оружии. Сколько я на себе тащу? Килограмм тридцать пять? Больше, может быть? «Обычный человек умер бы уже несколько дней назад. А я еще ничего…» — думал я, стараясь пободрее перебирать четырьмя костями и поглядывая вперед. Мне показалось или белая точка стала чуть ближе? Где-то через час мои ноги отказались работать даже в таком ритме, и я распластался по полу, как лягушка. Пробовал толкаться ногами, но не выходило толком зацепится за что-либо… И мне на помощь пришел топор. Я вбивал его между плитами пола, заклинивая там, и подтягивался на нем, потом вытаскивая. Адский труд, куда там любой каторге! Но я видел эту арку, видел, как она становилась все ближе с каждым разом. У меня по лбу потек пот. Откуда? Во мне не осталось воды на это! У меня даже глаза высохли и, кажется, немного сморщились. Как я вообще что-то видел? На этот вопрос не было ответа. Но факт оставался фактом — арка приближалась. Я уже видел достаточно ясно тот мягкий голубовато-зеленый свет, что переливался за ней. Я улыбнулся полопавшимися губами, но на них даже кровь не выступила — для этого в организме должно быть достаточно воды… все мои раны, ссадины — засохшая корка, да и сам весь похож на сухофрукт. Но меня это не волновало. Главное, добраться, куда бы я не выполз, а там разберемся!
Спустя долгие часы, а может быть и не часы, я вообще не знал, сколько прошло времени, наконец-то втянул свое тело под арку. Кажется, во время пути меня пару раз вырубало, так что с того момента могли пройти и сутки… Но вряд ли двое. Иначе я бы уже умер. Мне предстала чудесная картина — небольшой зал, метров десять в длину и где-то шесть в ширину, на стенах мох и кажется, что-то типа плюща… Потолки высокие — мне не было видно их с пола, слишком далеко задирать голову. Но плющ уходил вверх и дальше. Но самое главное — источник. Примерно двухметрового радиуса чаша прямо в полу этого зала, над ней женщина в капюшоне, с рук которой льется вода, падая в чашу фонтана. И сама чаша, а может быть и вода в ней, светятся, порождая те самые блики, что я увидел издалека. Вода! Я пополз к ней изо всех сил, хрипя ободранным горлом. Сорвал шлем, сбросил его в паре метров от чащи, сорвал перчатки, обнажая потрескавшуюся кожу рук, которая походила на старый пергамент или кожу столетнего старика, обтянув голые кости с распухшими суставами… А потом, наконец, дополз. Добрался. Господи, как я был рад первому глотку, который я сделал из трясущихся ладоней, пролив больше половины обратно! Мои руки не были способны удержать эту драгоценность и потому я просто погрузил их в воду, уперевшись в дно, и опустил губы к самой воде, начав жадно пить. Это затмевало секс, вкусную еду, любые доступные и недоступные людям удовольствия. Чувствовать, как с каждым глотком в тебя возвращается ЖИЗНЬ… как костлявые руки, тянущиеся к тебе из тьмы, замирают, разочаровано поводят пальцами и убираются обратно, в тень. Определенно, это был мой второй день рождения. И по важности для меня первый он превосходил. Я оторвался от питья спустя долгие минуты, когда выпил, казалось, уже литра два и больше впихнуть в себя не мог категорически. Я оттолкнулся ото дна руками и подтянул их к себе… посмотрел на ровную идеально гладкую кожу без единого шрама, морщинки или родинки… а потом перевалился за миниатюрный бортик и нырнул в воду целиком. Глубина как раз позволяла мне сесть у стенки чаши и положить голову на бортик, что я и сделал. Прямо так, сидя, начал снимать с себя доспехи, выкидывая их наружу, на пол. Положил рядом с бортиком топор, чтобы мог быстро дотянуться до него, кинул рядом щит. Оставшись в одном исподнем, я, в итоге всплыл. Попробовал опустить голову в воду — и понял, что мое лицо остается над водой в любом случае. Что бы это ни было — плотность у этой воды была явно выше стандарта… И даже чуть выше, чем у воды морской. Я расслабился, покачиваясь в воде, и даже не заметил, как уснул.